Елена Вернер - Три косточки тамаринда

Врач констатировал смерть от отравления нейротоксическим ядом, анафилактического шока и инфаркта вследствие контакта с кубомедузой Chironex fleckeri. О произошедшем сообщили в новостях нескольких стран: в это время года смертельные исходы встречи с медузами в данном регионе редкость. Туристов предостерегли от купания вдали от берега и в ночное время суток.

Часть третья

Она заперла дверь комнаты, спустилась вниз. И тут же почувствовала, как влажнеют колени. Стояла такая духота, что бедра вспотели и длинный подол жемчужно-серого сарафана неприятно лип к ногам. Вместо того чтобы мучиться, хоть и в любимом наряде, не проще ли переодеться так, чтобы было удобно? Марина вернулась, бросила сарафан поперек кровати и натянула легкое хлопковое платьице на тонких бретельках. Его сине-белая полоска как нельзя лучше подходила к вечеру у моря.

Стоило лишь спуститься по внешней лестнице, опоясывающей дом, как ее окликнула Алла, в живописнейшей шляпе с птичьим пером – и в прекрасном настроении. Хотя, кажется, другого настроения эта женщина при себе не держала.

– Видели? Закат сегодня был невероятный. Солнце садилось не в дымку, как обычно, а прямо в море, и все горело огнем. Ну да словами не передать.

– Я спала.

– Приболели?

– Да нет, просто…

Алла кивнула:

– Моя мама всегда говорила, что если спать на закате, голова разболится. Ума не приложу, откуда такая уверенность. Проверяла много раз – вранье.

Она сверкнула искусно подведенными глазами, и Марина невольно улыбнулась ей.

– Поужинаем вместе? – предложила Алла.

– Почему бы и нет?

– Только для начала, Марина, у меня есть для вас одно полукриминальное дельце. Будете соучастницей?

– Кажется, за убийство тут полагается смертная казнь.

– Да-да, скукота, и не говорите! – Алла нарочито зевнула и похлопала себя по рту, а потом лукаво усмехнулась. – Но сейчас не об этом! Надо срезать черенков плюмерии.

– Чего?

– Плюмерии. Черенков. Надо срезать. Храмовое дерево, символ Бали, Лаоса и Тая. Вы их знаете, они ж тут на каждой заколке, искусственные. А мне настоящие подавай. Я уже и ножом разжилась, в магазине. Он обычный, столовый. Вот сколько мечтаю о хорошем перочинном ноже… Надо при случае купить. Так что, вы со мной? Присмотрела я тут невероятные кусты, за поворотом. Цветки красные, и розовые с желтой серединкой, и белые, обычненькие. Кажется, это на территории какого-то отеля. Так что постоите на шухере. Я ни за что себе не прощу, если не попытаюсь их укоренить! А у нас таких не продают, ни черенками, ни саженцами…

Кивая в знак согласия, Марина вспомнила про чужую тунику, все еще лежащую в сумке, и сообщила:

– Алла, вы удивитесь, но у меня тоже есть похожее дельце.

Она коротко пояснила, что во время закатного купания потеряла свою одежду, так что пришлось тайком взять чужую. Ненадолго. Алла пришла в восторг и даже в ладоши захлопала:

– Браво, Мариночка! Находчивость превыше всего!

Алла подежурила у дорожки, пока Марина возвращала тунику на ее законное место на бельевой веревке. Окна бунгало оставались темными.

После этого они добрались до тех самых плюмерий, о которых твердила Алла. Рослые деревья с большими темными листьями склонялись из-за забора к тротуару. Цветение вошло в самый пик, так что аромат вокруг стоял невообразимый.

– Вам нужны какие-то определенные ветки? – полюбопытствовала Марина, озираясь по сторонам. Народу было многовато. И к тому же чужая страна. Неизвестно еще, может, это растение занесено в какую-нибудь Красную книгу, или охраняется королевством, или…

– Да, мне верхушечки.

К Марининому изумлению, Алла по-мужски поддернула брюки на коленях и поставила ногу на перекладину забора.

– Что вы делаете?

– А как иначе я до них доберусь?

– Это чужой забор! Мы в чужой стране, и бог знает что про нас подумают и в чем обвинят! – разволновалась Марина.

– В Таиланде тоже есть садовники. Из плюмерий не делают никаких запрещенных препаратов. Так что все в порядке, – пожала плечами Алла.

Но Марина не сдавалась:

– Вы даже не знаете, выпустят ли вас на таможне! Санэпидемнадзор должен отслеживать ввоз и вывоз…

– Да-да. – Алла перебила ее, теряя терпение. – Он отслеживает вывоз почвы. Именно поэтому нельзя вывозить растения в горшках и саженцы. Про черенки ни слова.

– Но…

– Не болтайте попусту, лучше подсобите. Быстрее будет.

И уже в следующую минуту Марина осознала, что стоит на ярко освещенной и отнюдь не безлюдной улице, обеими руками подпирая ягодицы мало знакомой ей соотечественницы, пока та, орудуя ножом, режет черенки храмового дерева, к тому же растущего на частной территории. Идущие мимо пешеходы смотрели с интересом, девочка с пакетом чипсов чуть не свернула себе голову, а потом дернула за рубашку свою худосочную мать-англичанку:

– А что делают эти тети?

– Не знаю, смотри вперед, – бормотнула в ответ та.

Наконец Алла спрыгнула на тротуар, держа пучок веток в руке. Белые капли млечного сока набрякли на толстых срезах, пара уже упала на асфальт.

– Они, кажется, ядовитые, – вспомнила Алла с невинной улыбкой и быстро замотала стебли в носовой платок, а после сунула в сумку и улыбнулась удовлетворенно:

– Теперь мыть руки и поедать морских гадов! Марина, вы были на высоте, благодарю. Ну же, перестаньте дуться, вам это не идет.

Парнишка с тщательно растрепанными и залитыми лаком волосами потряс корзинкой с тигровыми креветками. Сквозь металлические прутья тускло поблескивал серо-коричневый хитин. Алла улыбнулась, Марина тоже одобрительно кивнула и повторила, что их нужно запечь на гриле.

– Вы слишком обеспокоены, – вдруг сказала Алла без предисловий, вернувшись с тарелкой бесплатных салатов. – С самого первого дня знакомства я пристально за вами наблюдаю, уж простите. Вас что-то гложет. Иногда все почти в порядке, а потом вы словно вспоминаете что-то. Причину, которая не дает вам расслабиться и стать самой собой.

Марина вежливо улыбнулась одними губами. И чтобы скрасить молчание, отпила арбузный шейк из запотевшего стакана.

– Не в моих правилах допрашивать людей, – махнула рукой Алла и легонько пощекотала пальцем перышко на своей шляпе, покоящейся на свободной половине стола. – Мне просто больно смотреть, как вы мучаете себя понапрасну. Нет, не смотрите на меня так сердито, я права! Понапрасну, именно так. Если что-то можно исправить, надо идти и исправлять, а не бледнеть и сохнуть с тоски! Не попивать коктейльчики в Тае. А если ничего уже не исправить… Что ж. Делать выводы. Я вот плюмерии нарезаю.

– Мне не нужны плюмерии, – чуть слышно проговорила Марина.