Ольга Дрёмова - Городской роман
Закрыв кассу, Володя снял перчатку и уставился в окно. Мимо него проезжали машины и проходили редкие пешеходы, но по большому счету делать действительно было нечего. Если его примут, на смену нужно будет хоть книжку брать или кроссворды какие-нибудь, а то со скуки и впрямь крыша съехать может.
Минут через десять-пятнадцать Володька с облегчением увидел, как через дорогу возвращается Поперек, что-то объясняя мужчине в черной кожаной куртке и такой же кепке. Парень размахивал руками, указывая на окошко палатки, а мужчина, раза в два старше Поперека, хмурился и ничего не отвечал. Судя по выражению его лица и по тому, как заискивающе вокруг него прыгал Серега, Володя сообразил, что перед ним сам хозяин, которому не очень-то понравилось, что Поперек оставил свое рабочее место и ушел, бросив палатку с товаром неизвестно на кого.
«Сам» шел тяжелыми широкими шагами, не глядя в сторону и не оборачиваясь. Меховой воротник его куртки был поднят, а из-под кепки злобно поблескивали нерусские глаза. От одного только внешнего вида хозяина Володьке стало не по себе, захотелось все бросить и убежать куда глаза глядят. Сзади хозяина шли двое, такие же насупленные и неприветливые, как и он, но шли в некотором отдалении, не вмешиваясь в разговор и не проявляя никакого излишнего любопытства. Они были явно моложе, но, легче от этого не становилось.
Дойдя до палатки, Поперек стукнул в окно:
– Вовчик, открывай, это свои.
Володя щелкнул задвижкой, и в дверь вошли все четверо. Как они поместились в крохотной клетушке – не ясно, но через несколько мгновений скрипнули железные петли и от людских силуэтов, почти загораживающих свет, в помещении стало темно. Несмотря на то что Володя сам был не маленького роста, человек, который, по-видимому, всем заправлял и являлся хозяином заведения, навис над ним, словно огромная тяжелая скала.
Наклонившись, он протянул руку и открыл полупустые ящички кассы.
– Ну и как будем покрывать недостачу? – послышался Володьке голос, звучавший будто из-за толстого стеклянного колпака.
Непонимающе взглянув сначала на хозяина, потом на Поперека, Володька растерянно произнес:
– Какую недостачу? – Стараясь выглядеть уверенным, он храбрился, но голос, явно не желавший слушаться, предательски подрагивал.
– Да самую обыкновенную, – пояснил хозяин, нависая над перепуганным Володькой еще ниже.
Нестеров повернул недоуменное лицо к Сергею и с надеждой в голосе проговорил:
– Сереж, скажи им, что я здесь только десять минут сидел, пока ты отлучался узнать насчет работы… – Володя вмиг сжался, убрав голову в плечи и став даже меньше ростом. Глаза его смотрели с испугом и надеждой одновременно. – Сереж, скажи им, что я здесь ни при чем, ты же сам попросил посидеть, пока…
– Значит так, – рыкнул главный, глядя на парня уверенно и злобно. – Мне наплевать, кто кого из вас о чем просил. В кассе было шестьдесят тысяч. Где они? – Его холодные равнодушные глаза уставились на Володьку, проколов его острыми стальными буравчиками. – Молчим? Тогда говорить буду я. Ты уходил, деньги были? – Он метнул повелительный взгляд на Поперека.
– Б-были, – слегка дрогнув, проговорил тот.
– Сколько? – еще жестче резанул хозяин.
Сергей смолчал, собираясь с силами.
– Сколько, я тебя спрашиваю? – с окаменелым лицом, медленно шевеля губами, еще тише произнес тот. – Говори!
– Шестьдесят тысяч, – не глядя Володе в глаза пролепетал побелевшими губами Поперек, и в этот момент Нестерову показалось, что земля уходит у него из-под ног.
* * *
За чередой дней, до минуточки расписанных предпраздничными хлопотами, никто не успел даже опомниться, как наступила долгожданная суббота. С самого раннего утра в доме Светланы царил переполох: подружки Алены помогали ей привести себя в надлежащий вид. И хотя подвенечное платье, примеренное заранее, и фата, и все остальное были приготовлены с вечера, но, как и водится в таких случаях, времени все равно не хватило.
Аленка ужасно нервничала, ей казалось, что завитые локоны лежат неровно, а фата, прикрепленная шпильками, держится настолько ненадежно, что может упасть в самый неподходящий момент. То шлейф платья был недостаточно длинным и узкие мысочки жемчужных шпилечек слишком выглядывали из-под него, то, наоборот, край расшитой материи слишком низко опускался на пол, грозя еще до дверей загса превратиться в грязную тряпочку.
На самом деле подол роскошного платья был обречен заранее, потому что, как водится, под Новый год в Москве всегда наступает оттепель и талый грязевой снег не щадит ни подвенечного наряда, ни банального удлиненного пальто рядового жителя города, не собирающегося подметать улицы пышными фалдами белоснежных одеяний.
Если вдуматься хорошо, то, как студенту всегда недостает для необходимой подготовки к экзамену одного дня, так и невесте для торжественного выхода все равно не хватит двух часов, во сколько бы она ни встала и на который час ни была бы назначена церемония, поэтому ничего удивительного не было в том, что, когда в дверь Нестеровых раздался звонок, оповещающий о приезде жениха и свидетеля, Аленка была не готова, даже не просто не готова, а, можно сказать, абсолютно не готова.
Оставив Аленку в комнате, девчонки ринулись в коридор, плотно преграждая дорогу так не вовремя появившимся гостям. В маленькой комнате вместе с подругой осталась только Марьяна, свидетельница со стороны невесты и проверенный годами безотказный боевой друг.
Маленькая, толстенькая, непоседливая и вечно неунывающая, Марьяна напоминала солнечного зайчика, до того она была светлой и радостной. Ярко-рыжие волосы доставляли своей хозяйке массу неприятностей, завиваясь непослушными колечками и вылезая из тщательно уложенной прически в разные стороны вредными торчащими вихорками, которым было ровным счетом наплевать на заграничные муссы и лаки. Единственное, что могло еще удержать их в повиновении, так это полулак-полуклей «Прелесть», известный еще с советских времен и фиксирующий волосы вместе с кожей головы. Курносый нос Марьянки был сплошь усыпан веснушками и походил на поле цветущих одуванчиков, а зеленые глаза придавали ее внешности неподражаемый колорит.
В комнате, где остались подруги, было слышно, как истово торговались девчонки, заламывая все новые и новые цены, и как свидетель жениха шел на всевозможные уловки и хитрости, выторговывая для своего друга хоть какие-то льготы. Алена стояла у зеркала, в последний раз поправляя фату, а Марьяна, опустившись на колени, наскоро зашивала в секретный кармашек нижней юбки пятак на счастье.
– Долго еще? – Алена взглянула на склонившуюся подругу и нервно прикусила нижнюю губу.
