Вернувший к свету - Наталия Романова
– Ладно, хорошо, – только и ответил Лёша на мой нервный отказ.
Я же подумала о том, что ничего хорошего в сложившейся ситуации не было и быть не могло. Мне не стоило приезжать на эту злосчастную дачу, а если совсем откровенно – начинать отношения с собственным врачом. Вообще начинать какие-либо отношения.
Предаваясь самоедству, я отвернулась к стене и долго пыталась уснуть, успокоив себя словами: «утро вечера мудренее».
Утро действительно оказалось мудренее, вернее спокойней, и это было даже не утро, а послеобеденное время. Я просыпалась несколько раз, с трудом открывала глаза, натыкалась на полутьму в комнате, не слышала ничего и никого и снова проваливалась в безмятежный сон. По моим ощущениям стояла глубокая ночь.
Окончательно проснулась, с удовольствием потянулась, посмотрела на шторы, за которыми оказались плотные жалюзи, глянула на телефон и обомлела. Столько времени я не спала уже очень, очень давно. Подскочила, схватила халат, рванула в ванную комнату, спешно привела себя в порядок, быстро переоделась и спустилась вниз.
На первом этаже, в просторной гостиной, которая занимала добрую половину пространства, было пусто, точно так же пусто было в кухне. Я выбралась на улицу и резко сощурилась от яркого солнечного света, ударившего в лицо.
Участок был тих и пустынен. У крыльца крутился неугомонный Веник – точную кличку дали псу, только «электро» нужно было добавить: Электровеник.
Я оглянулась, пошла на противоположную сторону дома, где располагались беседки, альпийская горка и детская площадка – тишина. Собралась было позвонить Лёше, как услышала голос Толи:
– Утра доброго. Лёша с детьми и Мариной ушли на озеро кормить уток.
– Доброе утро, – кивнула я, не зная, что ответить.
– Очень Лёша переживал, чтобы детские крики не разбудили тебя, – довольно продолжил Толя. – Чайку?
На столе в беседке красовался самовар. Огромный, самый настоящий, издающий особенный аромат, который ни с чем не сравнится. Пахло травяными настоями, иван-чаем, чабрецом, мятой и дымком.
– Да, спасибо! – Я решила, что отказываться не стоит.
Через десять минут мы сидели вдвоём, в чашках остывал горячий чай, на столе устроились розетки с вареньем, мёдом, сдобные булочки, фрукты и россыпь печенья, сушек и баранок, как на картине «Купчиха за чаем» Кустодиева. Не хватало лишь арбуза, не сезон.
– Ну, рассказывай, – без всяких вступлений начал Толя. – Каких бандитов постоянно ловит Кирилл?
– Он просто играет… – опешила я, не зная, что ответить.
– Ясно, что играет, а не настоящих ловит, но всё-таки?
Я нервно повозила чашкой по столу, чувствуя, как начинаю краснеть. Рассказывать постороннему человеку о своих трудностях не хотелось, тем более о таких. Признаться, что однажды дала повод для избиения собственному мужу. Позволила повторить это раз, второй, третий… Рассказать, как убежала, снимала сначала квартиру, а потом комнатушку в общежитии…
– Послушай меня, девочка, я не хочу лезть тебе в душу, но твой сын постоянно твердит о бандите, ты сама похожа на человека, которому нужна помощь. И, прости, твои колени красноречивей всяких слов.
Машинально я натянула подол ниже. Действительно на коленях были небольшие ссадины, скорее покраснения, я не думала, что они заметны.
– Синяк у локтя, – продолжил Толя. – И на кисти руки, – он показал пальцем на крошечный синячок, который остался с позапрошлой встречей с бывшим мужем.
Я уставилась на руку, нахмурилась, судорожно соображая, что сказать и стоит ли вообще разговаривать на эту тему. Не лучше ли пойти к озеру, где бы оно ни находилось, забрать Кирилла и уехать домой? Ну… пусть не домой. В гостиницу, хостел, к чёрту на рога, только подальше от настойчивых, припечатывающих интонаций Анатолия Владимировича – в тот момент он не был «просто Толей».
– Отставим в сторону пошлые намёки на стёртые коленки, очевидно, что ты упала, и не просто упала, а тебя толкнули, а судя по синяку на руке – дёрнули. Это вполне могла быть случайность, но обычно в этом случае люди рассказывают, откуда у них синяки и ссадины, ты же – молчишь.
Что я должна была ответить?
– Я много лет проработал в органах, таких дурёх, как ты, перевидал не сотни, а тысячи. Понимаешь, ты-ся-чи! Некоторых из них позже находили мёртвыми, или они сами оказывались на скамье подсудимых. Лёша не сможет круглые сутки находиться с тобой рядом, а тебе и, главное, твоему сыну нужна помощь. Расскажи, кто он, и я подумаю, что можно сделать.
– Эм… – промямлила я, всё ещё сомневаясь.
– Нас никто не слышит, – подбодрил Толя, обводя рукой пространство вокруг беседки.
Собравшись с духом, я всё-таки рассказала. Не всё, самое основное. Не стала уточнять, где и при каких обстоятельствах мы с Ильёй познакомились. Про бесконечные унижения и претензии тоже промолчала. Стыдно. Били меня, и стыдно было тоже мне!
– Что ж, надо посмотреть, что там за человечек… – задумчиво отозвался Анатолий Владимирович. – Что из себя представляет. Если потенциальный уголовник – одна история, можно упаковать далеко и надолго, накуролесил он на приличные статьи. Там, глядишь, и не выйдет на свободу с чистой совестью… А если ссыкун, который только один на один женщину гонять может – другая. В какое, говоришь, отделение его отвезли?
Я назвала номер отделения полиции и даже вспомнила фамилию сержанта, который настаивал на медицинском освидетельствовании.
– Вот и хорошо, вот и умница, – улыбнулся просто Толя. – Ты здесь завтракай, мёд у нас горный, у родственника своя пасека, замечательный мёд… – задумчиво пробурчал он, вставая со стула. – Мне пару звонков нужно сделать.
Я осталась за столом, совершенно ошарашенная и озадаченная, не понимающая, каким образом, почему и зачем выложила всё незнакомому человеку. «Я много лет проработал в органах»… Все-таки звание полковника дают не зря, – единственный вывод, к которому я пришла.
Чуть позже весёлая и довольная компания из четырёх детей и двух взрослых вернулись от озера. Дружно обедали, с аппетитом уплетали всё, что было поставлено на стол. Даже Кирюшка, будучи малоежкой, осилил первое и второе.
Попытка уложить детей спать провалилась, максимум, чего мы добились – ребятня дисциплинированно забралась в кровати, надев пижамы, а уже через несколько минут они с энтузиазмом громили одну из комнат, дружно превратив пространство в поле для битвы в открытом космосе. Пришлось отпускать на улицу в надежде, что вечером лягут спать пораньше.
Катались на велосипедах, Кирюше тоже нашёлся аппарат – велосипед, из которого выросли Максим и Егор. Мальчишки рвались вперёд, только бесконечные окрики и замечания, чтобы не вылетели на перекрёсток, под колёса автомобилей, останавливали их. Водители, как правило, ехали медленно, смотрели в оба. Со всех сторон и обочин, в любой момент мог прилететь мяч, самокат, свалиться под колёса ребёнок или щенок. Много ли надо для серьёзной травмы? Всем приходилось держать ухо востро.
У Кирилла перебирать педалями получалось хуже всех, Максим с Егором посмеивались над ним, особенно над парой дополнительных колёс на велосипеде. Он, конечно, обижался, дулся, но быстро сменял гнев на милость и снова пытался угнаться за товарищами.
Миле тоже доставалось от братьев, той в основном по причине того, что она – девчонка. Что, по мнению двойняшек, было похуже, чем космический слизень. Правда Мила не уступала, обижаться не думала, бросалась обидными кличками, умудрялась обгонять и бесстрашно вступала в драки, которые сразу пресекались взрослыми, но ведь вступала. С полной верой в собственную правоту и силы.
На обратном пути Мила неожиданно свернула в узкий проулок между больших, вычурных домов с высоченными заборами, которые выглядели несколько чужеродно среди коттеджей средней руки, в основном двухэтажных, и невысоких заборчиков.
Лёша спешно пошёл за дочкой, мы всей компанией свернули в тот же проулок. Макс с Егором уверенно покатили вперёд, махая руками и громко вопя приветствия. Вообще, мальчишки были на редкость шумными, шебутными, непоседливыми. Не один раз за вечер у меня мелькала мысль, как же хорошо, что они не мои сыновья.
У следующего за огромным домом строения, у резной калитки стояла вчерашняя гостья, обнимаясь с Милой.
– Я у бабушки останусь! – требовала малышка у папы.
– Может быть, ты для начала спросишь бабушку? – пожурил Лёша дочку.
– Бабушка?! – требовательно произнесла та в ответ.
– Конечно, оставайся, – улыбнулась Нелли, кивнув приветливо в мою сторону. Мы с Кириллом остались в стороне. – Лёша, я приведу вечером Милу, разреши остаться.
– Она точно не помешает?
– Точно, – засияла Нелли.
– Веди
