Одна на Троих (СИ) - Ласка Уля

А ещё одобрение! Мне никогда не удается насладиться им до конца. . . Его всегда мало!

Да, я наверстываю упущенное за то время, когда ещё нечем было похвастать и всё, что приходится на мою долю сейчас, помогает мне залатывать те прорехи, которые остались ещё с детства.

Мной гордятся, меня ценят и я, кажется, нравлюсь. . .

Его карий взгляд притягивает и уже не отпускает, разрешая использовать себя, как надёжную опору – сильную и прочную.

И взятое с меня обещание обязательно обращаться с текущими проблемами, а не грозное отцовское – "разбирайся со всем сама".

Легко, просто, так, что мои ноги почти не касаются пола, а потом я и вовсе взлетаю, и мне безумно хочется разделить мгновение с тем, благодаря кому всё это случилось.

Губы. Тепло его кожи. Счастье. Благодарность.

И вдруг всё меняется – он оказывается слишком близко, так что наши сердца, кажется, ударяются друг об друга, игнорируя сдерживающие их преграды. А то, что было лишь отзвуком прекрасного настроения, мгновенно перерастает в безудержный шквал эмоций от такого потрясающего поцелуя, что всех его немногочисленных предшественников, как будто и вовсе не было в моей жизни. . .

М–м–м. . .

Он возвращает мне сознание, вместе с дыханием, опуская и отпуская. Пронзительный взгляд, который безумно смущает, но сразу же за ним такая теплая улыбка и:

– Маша, бывают моменты, когда по–другому было бы просто глупо, – легко сжимает он мою кисть, и я понимаю, что с меня не будут требовать объяснений или отчитывать за нарушение общественных норм.

Илья Константинович с такой лёгкостью позволяет мне оставить это восхитительное мгновение себе, что у меня даже не находится слов для ответа.

Киваю, окончательно приходя в себя и только сейчас понимая, что кроме нашего внутреннего, у нас есть ещё и внешнее. Дергаюсь, потому что Илья прикрывает меня собой от большей части зала, и мне не видно происходящего вокруг.

– Все нормально, – говорит он настолько спокойным голосом, что не остаётся ничего иного, как расслабиться. – Здесь не снимают. Только общие фото на входе для прессы. Маш, это длилось всего несколько секунд, даже если бы кто–то и захотел запечатлеть нас в процессе, просто не успел бы достать телефон. Ну и если вопрос поставят ребром, – губы Воронова растягиваются в искренней улыбке , – я просто на тебе женюсь.

– Илья Константинович, – говорю я с укором, но блеск его глаз заставляет осечься и отвести взгляд.

В последние дни я просто везунчик на подобного рода ситуации: сначала с Соболевым, потом открытые объятья бабули Чернова, теперь вот и с третьим боссом нам есть, что обсудить.

А виной всему моя импульсивность. . . Накопившийся за год учебы и работы стресс.

Ещё пара бесед, где я прикидываюсь тенью. Окружающие, судя по всему, действительно ничего не заметили. Вот и славно!

– Все, Маша, на сегодня всё, – подводит итог вечера Илья, крепко удерживая мою руку в своей и не отпуская ни на секунду.

А вот теперь я этого не понимаю. . .

Он что, и вправду женится?. .

Мы покидаем шикарное здание, садимся в машину и только тогда Илья Константинович выпускает мою руку из своей.

А дальше у нас происходит обычное рабочее совещание, когда он даёт расклад всего вечера, четко, без воды, только самое главное и существенное.

Хочу научиться так же!

Достаю телефон, делая пометки уже на следующую неделю.

– Да, Илья Константинович, совсем забыла вам сказать, – вспоминаю я, важную информацию, когда босс замолкает. – Никита Владимирович согласился на возвращение Алика.

Взгляд, словно у меня не все дома.

– Нет, правда! Только предупредил, что с его стороны никакого содействия я не получу.

Воронов приподнимает бровь, с усмешкой комментируя:

– Было бы странно, если бы предложил. Но то, что согласен, уже хорошо. Как тебе это удалось? – его глаза стремительно сужаются в подозрительном прищуре.

– Напрямую перечислила все плюсы, которые мы от этого получим.

– И единственный минус, который для Никиты обычно определяющий. Он что–то попросил у тебя взамен? – вопрос звучит так жестко, что я инстинктивно поеживаюсь. .

– Н–нет, – торможу, лихорадочно вспоминая детали нашего разговора в ресторане.

– Хорошо, – уже чуть мягче произносит Воронов. – Ещё раз о Никите. Я полностью могу поручиться за его адекватность, но. . . если, на твой взгляд, его действия будут выходить за рамки, я буду очень благодарен за оповещение без промедления.

– Так работала Марго? – с любопытством интересуюсь я, радуясь очередному обещанию поддержки от босса.

– Нет, она все решала сама, но я не уверен, что тебе вообще нужно взваливать на себя такой груз. Твои планы в отношении карьеры я слышал, а что насчёт личной жизни? – как ни в чем не бывало переходит он к совсем неформальной теме. –Марго, кстати, до последнего момента и не могла себе её позволить

Подобный вопрос, а уж тем более заданный в лоб (привет, Риша), меня всегда смущал. . . Потому что это, пожалуй, единственное, над чем, я пока предпочитала не думать, задвинув проблему в отличие от Скарлетт не в завтра, а в "подумаю об этом, когда мне стукнет двадцать–семь". Пять лет– неплохой срок определиться со своим будущим.

– Э–э–э. . . Пока в мои планы она не входит, – выдаю я Илье Константиновичу ответ, который, на мой взгляд, должен его полностью удовлетворить.

– Ну. . . Это, как правило, до первого подходящего кандидата, – в открытую посмеивается надо мной он, заставляя опять краснеть.

От полной демонстрации мгновенно приобретенного окраса меня спасает то, что мы тормозим у моего дома.

Скороговоркой произношу слова благодарности за вечер и бесценный опыт, открываю дверь, не дожидаясь водителя, выбираюсь в спасительную прохладу ночи и с размаху впечатываюсь во внезапно возникшего у меня на пути. . . Илью Константиновича.

Он что, как и Чернов, тоже хочет на кофе?

В голове скачут безумные картинки знакомства Воронова с отцом, и почему–то от них совсем не веет спокойствием, которое обычно он производит.

– Маша. . . – опускает он руки мне на плечи, начиная медленно скользить ими по плечам вниз.

Тепло. Надёжно.

– Ещё раз о сегодняшнем, – выдает он, заставляя сердце колотиться так, будто бы именно сейчас решается моя судьба. – То что произошло между нами, влияние момента, но. . . Я солгу, если скажу, что это ничего не значит. Ты мне нравишься, – его рука отрывается от моего плеча, через секунду касаясь пальцами щеки. – И я буду тебе благодарен, если ты подумаешь об этом, – большой палец ложится мне на губу, надавливая, приоткрывая и. . .

Резко отступаю назад, со всей ясностью понимая, что дело вовсе не в обстановке и не в музыке! Дело в нём и тех реакциях, которые Илья Константинович во мне пробуждает.

– Обещаю, – с какой–то внезапно возникшей хрипотцой отвечаю я, разворачиваясь и сбегая в стиле самой настоящей Золушки. . .

Но туфли у меня понадежнее. . . Да. . .

Пробираюсь домой, не привлекая лишнего внимания.

Новая работа, нужно заслужить доверие руководства, а поэтому позднее возвращение не новость, на практике мне тоже приходилось задерживаться.

К тому моменту когда мама решает меня проверить, я уже успеваю снять весь макияж, принять душ и переодеться в свою любимую пижамку с розовой пантерой.

– Маша, как там Алексей? – начинает она без лишних предисловий.

– Всё хорошо, мы всё ещё просто коллеги, мам.

– С машиной ты явно поторопилась, – недовольно поджимает она губы. – Это был бы идеальный повод узнать друг друга поближе.

– Мам, ты же сама говорила, что мне нужно твердо стоять на ногах, чтобы начинать серьезные отношения.

– Пожалуйста, дорогая, не прикидывайся, что ты не чувствуешь разницу. Я случайно упомянула его модель машины на работе и девчонки решили узнать её стоимость.

– Ма–а–ам, давай не будем.

– Маша, ты же понимаешь, что такие мужчины, да еще и в таком возрасте редкость. И я не хочу, чтобы спустя несколько лет ты обвинила меня в том, что я не была достаточно настойчивой.