Одна на Троих (СИ) - Ласка Уля

– Маша, я отлично помню наши дела, спасибо.

– Извините, – немного сконфуженно реагирует она. – Можно я тогда быстро. . . – подбородок устремляется в направлении выхода.

Так, я перегибаю палку? Уж в туалет–то у меня отпрашиваться. . . А почему нет? Зато я точно знаю, где она.

– Конечно, только потом сразу к нам.

Разговор с Власовой проходит на удивление спокойно, как будто Маша своей предварительной беседой настроила Аллу Алексеевну на нужный лад. Необычно и очень удобно!

Мы завершаем беседу с обоюдной выгодой и достаточно быстро, но по моим подсчётам цветочек все равно должен быть уже тут.

Неприятный озноб охватывает плечи и растекается по верхней части спины.

Возвращаюсь на свой первоначальный наблюдательный пункт, сканируя взглядом зал в надежде идентифицировать знакомый силуэт.

А если в туалете ей стало плохо? – прилетает идиотская по нелепости мысль, но я уже практически решаюсь проверить эту версию, когда, наконец–то, обнаруживаю нашу Машу.

В компании. . .

В компании. . . Крапивина.

Они все сговорились?

За последние пять лет он не был здесь ни разу, даже представители появлялись от силы пару раз.

А сейчас. . . собственной персоной, и с нагло лежащей на Машиной талии рукой.

Да, они знакомы. . .

Да, вполне вероятно, чуть ближе, чем мы себе представляли. . .

Но позволять мужику, поставившему тебя на кон в споре как ни в чем не бывало лапать себя на людях?

Меньше чем за полминуты оказываюсь рядом, пара манипуляций с Крапивинской рукой, и он со сдерживаемым стоном отступает от Маши.

Внимательно вглядываюсь в её лицо.

Нет, не позволяла, но и послать прилюдно не смогла.

Основы деловой этики вбитые за годы учебы. . .

Вот и оставляй цветочек без присмотра. . .

– Маша, у нас ещё несколько дел, – подхватываю я ее локоть, разворачивая к себе и полностью игнорируя Крапивина.

– Цветочек, как закончишь, я тебя жду, первый танец мой! – прилетает мне в спину.

От того, чтобы не вырубить его одним прямым ударом, Крапивина спасает. . . деловая этика. . . не моя. . . Маши.

Она цепко обхватывает мои запястья, фиксируя в пространстве и не позволяя развернуться.

Так. . . Нужно будет в понедельник же отправить её к Лешкиному тренеру по самообороне. Лишним не будет.

– Илья Константинович, всё в порядке, – Маша пытается поймать мой расфокусированный взгляд берсерка, – он специально, – добавляет она шепотом, приподнимаясь на носочки, прижимаясь ко мне для устойчивости и вынуждая склонить голову. – До того как он увидел вас, мы просто разговаривали.

– Разговаривали? – её близость, волшебным образом сбивает напряжение, так, словно отрезает от внешнего мира и все окружающее становится незначительным, неважным.

Она хочет опуститься, выполнив свою задачу, но теперь уже я не позволяю, перехватывая и удерживая.

– Он интересовался, как у меня дела и не. . . издевается ли надо мной Никита Владимирович. . . – опускает она взгляд. – Ну и наставлял, что если будет хоть одно противоправное действие с его стороны, я могу послать всё к чёрту. . .

– Предлагал содействие? – мне важен этот ответ, потому что он четко покажет реальную заинтересованность Крапивина в Маше.

– Нет, – совсем тихо произносит она.

– Предложит, – заверяю её я, потому что мне нестерпимо хочется вернуть улыбку на её губы.

Цветочек удивленно приподнимает голову.

– Он только приехал и ещё не в курсе твоей беседы с Донцовым, но можешь быть уверена, ему в подробностях перескажут и тогда. . .

Я получаю желаемое – лицо Маши просветляется, в глазах вспыхивают хитрые огоньки, а довольная улыбка не заставляет себя долго ждать.

– Пошли к закускам, – предлагаю я больше для себя, чтобы всё–таки выпустить её из рук. – Будет преступлением, заплатив столько за присутствие, не оценить их.

Согласный кивок, и мы начинаем продвижение к самой переполненной части зала.

– Илья Константинович, – решается задать вопрос Маша, когда, отвоевав себе пару тарелок с потрясающими деликатесами, мы устраиваемся в относительно спокойном месте, – а почему Донцов назвал вас высокомерными хамами?

Зависаю на секунду, решая то ли восхититься, то ли оскорбиться её прямолинейностью.

Издержки неформального общения, но мне чертовски нравятся остальные его бонусы, поэтому:

– С подачи Соболева.

– А–а–а, – понимающе тянет она.

– Хочешь подробности?

– Если можно, – волны любопытства уже вовсю плещутся в ее глазах.

– Дела с ним по поводу всего лицензирования вела Марго, но Никита стал свидетелем одного не совсем корректного их разговора, в контексте "мы же взрослые люди, чего ты ломаешься". У Марго огромный опыт, в отличие от тебя Маша, – не забываю я вставить в свой рассказ и воспитательный элемент. – Она точно бы выкрутилась, а мы получили всё, что требовалось. Никита решил по–другому.

– Что он сделал? – глаза цветочка становятся похожи на блюдца.

– Поговорил, и мы застряли.

Мне, кажется, или я улавливаю оттенок разочарования в её глазах?

– Конечно, знает с кем чревато распускать кулаки. . .

– Маша, я повторно рекомендую тебе, вот так же откровенно, как о хамах, спросить Никиту о его кулаках.

– Уверены, что со мной он тоже только поговорит? Я же не Донцов, – хватается она за свою взаимную обиду на Соболева.

– Уверен.

– Тогда ладно, вам я доверяю, – забирает она из моих рук пустую тарелку, водружая на свою, и тут же вручая их проходящей мимо официантке. – Сейчас я ещё к Сониной и Довлатовой, и наши обязательные пункты выполнены, – гордо расправляет плечи Маша.

– Потом ко мне, – соглашаюсь я с её планом, – первый танец МОЙ!

– Ну уж точно не Крапивина, – сводит она всё к шутке.

А меня это здорово задевает.

Поэтому за всеми передвижениями Маши я слежу с утроенным вниманием и, когда на горизонте вновь начинает маячить Крапивин, рушу все его планы, приглашая её первым.

Лёгкая мелодия, скольжение по ещё практически пустому пространству, позволяет полностью сконцентрироваться на танце. По движениям и развороту корпуса, я понимаю, что у Маши не просто есть база, она чувствует музыку, проживает её. Позволяет мне вести, но добавляет и что–то своё, даря непередаваемое ощущение парения и. . . счастья.

Ловлю себя на том, что даже дыхание подстраивается под ритм музыки, становясь глубже, размереннее, напоминая больше какую–то невероятно интимную медитативную практику, чем танец.

Поэтому когда я ощущаю, что всё близится к завершению, оторвать её от земли, приподнять так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, тесно прижать к себе, кажется таким правильным. Как и то, что она подается вперёд, касаясь своими губами моих, разрешая мне закончить танец так, как и должно, полностью растворяясь в самом естественном поцелуе в моей жизни.

Глава 29

Мария

Я всегда любила музыку и танцевать. Позиция отца по этому поводу была категоричной – глупости и баловство, которое только отнимает время, когда можно заняться действительно полезными вещами.

И я занималась. . . Но всё же два года посещала студию бальных танцев втайне от него и только потому, что у мамы было стойкое убеждение, что в той карьере, которую она для меня наметила, это точно пригодится.

Пригодилось!

А для души были редкие побеги под прикрытием вместе с Ришкой на тусовки по уличным танцам.

Поэтому, когда Илья Константинович приглашает на танец, я с радостью соглашаюсь.

О–о–о!

С восторгом замираю от того, как мастерски он ведёт, и так же, как и я, наслаждается танцем, в отличие от большинства моих предыдущих партнёров, у которых выражение лица, как правило, сигнализировало только – не вздумай сбить меня со счёта, девчонка!

Это подкупает, позволяет расслабиться, впуская мелодию внутрь себя, полностью ей отдаваясь.