Сердце офицера - Марина Анатольевна Кистяева
Но ему нравилось… Щекотало нервную систему, будоражило воображение.
И ещё дико хотелось секса. Сбросить напряжение уходящего дня. Разложить Олю под собой и трахать, трахать, смакуя её оргазм. И свой тоже.
Ужин ждал его на кухне, спасибо Валентине Игнатьевне. Громов ранее перекусил, но успел уже проголодаться. Разогрев жаркое с мясом, он достал из холодильника салат, заправил его оливковым маслом. Поев, направился в спальню.
Петр знал, где разместились Ольга с Сашенькой. Надо же, в его доме ребенок… Мелкий и капризный, довольно забавный и шебутной. Не раздражающий. С забавными голубыми глазами и длиннющими ресницами.
У Петра возникло искушение заглянуть в комнату к девочкам, убедиться, что они спят. Но передумал в последний момент. Мало ли что… Час поздний, его визит к ним в спальню Оля может расценить, как посягательство на её личное пространство, и сбежит в ночь. С неё станет.
Пусть девочка немного успокоится. То, что она приехала к нему, уже хорошо.
Петр зашел к себе в спальню и огляделся. Фото с Надей по-прежнему стояло на длинной настенной консоли.
Красивая Надя у него была. Темноволосая, высокая, с выразительными большими глазами. Но дурная… Сдурила она и в последний раз. Боль от потери жены до сих пор жила с Петром. Некое чувство вины, что не углядел, не сберег. Он же видел, что Надя всё больше зацикливается на детях, на потребности иметь собственного. Каждый выкидыш она воспринимала, как вселенского горе, и кидала в Петра обвинения, что он твердолобый и не может понять, что испытывает женщина, которая не в состоянии выносить и родить ребенка. Петр сначала нежничал, пытался помочь. Как умел, конечно. Боль Нади резала без ножа. Но чем больше он сопереживал, не трогал жену, тем сильнее она погружалась в пучину собственного горя. Петр психанул, отвел её к психиатру, тот прописал антидепрессанты.
На некоторое время помогло.
Потом было принято решение об очередном ЭКО.
Надя слышать не хотела о том, чтобы усыновить ребеночка, хотя Петр и предлагал. Он готов был пойти и на этот шаг. Почему бы и нет? Сколько он видел детей-сирот… Почему бы и не сделать одного мелкого парня чуток счастливее?
Надя категорически отказалась. Она хотела своего. Хотела родить.
Таблетки отменили. ЭКО прошло успешно. Ничто не предвещало беды. Надя летала, покупала ползуночки, выбирала кроватку. Срок беременности перевалил за восемнадцать недель.
Петр был в городе. Он бы успел…
Если бы только Надя позвонила, а не решила, что кровотечение чудесным образом остановится само…
Петр посмотрел на изображение жены. Дура… Жила бы сейчас. Радовалась жизни. А не лежала под пластом земли…
Он не успел. Надя позвонила слишком поздно. Сделала вызов и потеряла сознание. Она находилась в городской квартире, домработницу предварительно отпустила, чтобы та не связалась с Петром раньше времени. О чем думала Надя — непонятно… Она же знала, как опасно маточное кровотечение! Знала!
Так же она знала, что если встанет вопрос о сохранение жизни, Громов выберет Надю…
Петр видел много крови за свою жизнь. Но окровавленные ноги жены и темное пятно на полу вряд ли когда-то забудет.
Какого черта?.. Злость снова всколыхнулась в груди Петра, опалив. Мужчина поднял руку и на эмоциях опустил рамку вниз, плотно сжав зубы. После чего провел ладонью по лицу.
Спать надо.
Завтра ему предстоит завтрак в обществе блондиночки.
Петр направился в смежную комнату. Принять душ — не помешает. И всё. Тогда точно спать.
По давней привычке, прежде чем встать под душ, Петр отжался. Прямо на кафеле. Завтра в спортзал с утра сгоняет, три дня уже не занимался. Он фанател от спорта и в юности всерьез задумывался о карьере в спорте. Армия перетянула по итогу.
О чем он и не жалел.
Душ Петр принимал по старой привычке контрастный. Вышел из душа бодрый. Если организм не подведет, можно ещё документы посмотреть часок.
Основательно обтерев тело полотенцем, другим Петр обмотал бедра. Бельевой шкаф находился в спальне.
Думая о предстоящем учении, что будет проходить на территории другого государства, Петр вышел из ванной. Чтобы остановиться, сделав шаг в спальню.
Потому что у него была гостья.
Оля.
Непутевая блондиночка, которая, по его представлению, должна была крепко спать в кровати, а не шляться по дому в непотребном виде!
Вернее, как…
Вид у Оли был даже очень.
Но не в том контексте, в котором она его преподнесла.
Не только у Сереги была хорошо развита чуйка. У генерала она тоже отменно работала. Плюс он неплохо умел считывать людей. Эмоции, которые отображались на лице, в едва заметной мимике. Эта способность частенько ему пригождалась.
Так и сейчас.
Первое, что бросилось в глаза Громова, — напряженные губы девушки. И слишком широко распахнутые глаза. Взбудораженные. Возбужденные. И к сексу это возбуждение не имело никакого отношения.
Но стоило признать, что Оля выглядела крышесносно. Ему, как оголодавшему по женскому телу мужику, сорвало рычаги мгновенно.
Она пришла к нему в комнату почти обнаженной. С распущенными волосами, падающим на плечи белым каскадом. На теле — тонкая шелковая сорочка, поверх которой распахнутый халат. А под сорочкой, сука, белья не было! Лифчика так точно! Потому что шикарная грудь призывно натянула тонкую ткань, которая ни хера ничего не скрывала!
Особенно соски…
Грудь у Оли была тяжелой, красивой. Полной. Он уже залипал на ней.
Помнил…
Сорочка прикрывала колени, приятно подчеркнув переход от тонкой талии девушки к крутым бедрам.
Её фигура создана для искушения.
И она знала… Поэтому и пришла.
Адреналин подскочил в крови Громова. Реагировал он, ох, как реагировал. Член тоже. Встал мгновенно, отозвавшись тупой болью в яйцах.
Ольга молча смотрела на Петра. Стояла, тяжело дыша, отчего её грудь призывно колыхалась, заводя его ещё сильнее.
