Позволь мне верить в чудеса (СИ) - Акулова Мария

А с премии, которую Высоцкий ему обязан будет выписать после фееричной сделки, внесет первые деньги за тачку. Точно такую же…

Глава 17

— Ба, я белье соберу!

Аня крикнула уже из прихожей, держа в руках пустой таз. Глянула на себя в зеркало, улыбнулась отражению печально, вздохнула, вышла, не дожидаясь ответа.

Спустилась с порожка по стоптанным к центру ступенькам, шла в сторону натянутых веревок, глядя под ноги и в сторону на чуть пожухлую уже траву.

Последний день лета подкрался незаметно. Хотя разве же он крался? Наоборот, будто сам гнался навстречу, да только… Аня этой встречи боялась.

Девушка подошла к месту назначения, опустила таз на землю, начала отщипывать… Сначала наволочки, следом простыни, дальше уже пододеяльники, думая о том, что в список первоочередных покупок им бы еще и сушилку включить. Не веревки же натягивать на балконе…

Поставила мысленную заметку, опять вздохнула тяжело, сложила последний из пододеяльников, бросила поверх остального белья, сама же взгляд подняла, обводя им окружившие их мир дома…

После разговора с Высоцким она думала еще два дня, а когда он уже точно был заграницей — сказала бабушке, что согласна с ее решением. Дом они продадут.

Зинаида отреагировала ожидаемо — в ней не было ни радости, ни очевидного отчаянья. Улыбнулась, к себе прижала, сказала, что все они делают правильно…

К сожалению, Аня не была так уверена, но… Им действительно не оставили выбора.

Радовать Высоцкого Аня не спешила. Сказала бабушке, что встретила случайно Корнея Владимировича, от него узнала, что ближайшие пару дней его не будет в стране, предложила дождаться его возвращения и уже тогда сообщить о принятом решении. Зинаида согласилась, посчитав позицию внучки разумной, единственное… Не знала, что у позиции есть подоплека — Аня очень боялась, что позвони они Высоцкому сейчас, разговор придется вести с Вадимом.

Приславшим то последнее сообщение, которая Аня так и не поняла, как расценивать — то ли угроза, то ли дурацкое предсказание. Да и в принципе иметь дело с человеком, который так просто готов подставить того, благодаря кому достиг определенных высот в довольно юном возрасте, Ане категорически не хотелось.

Подчас жалела, что не раскрыла все карты перед Высоцким, но то и дело одергивала себя напоминанием о том, что это не ее ума дело.

Свое она сделала — отказалась участвовать в так и не озвученной схеме, тем самым разрушив ее. Дальше же… Дело за взрослым, опытным, прозорливым… А может и всевидящим Корнеем Владимировичем. Она лезть в его жизнь не будет. В этом, пожалуй, главное отличие между ними. Он не просто влез — но практически разрушил. Она останется в стороне.

Моргнув пару раз, Аня наклонилась, подняла таз, вновь пошла к дому…

Сборы они еще не начинали. Обе Ланцовы пытались оттянуть неизбежный момент. Да и с чего начать, как к этому подойти — понятия не имели. Самый решительный совершенный ими шаг — это заказанные коробки. Огромные, пока разложенные, которые стояли теперь в прихожей…

Каждый раз, проходя мимо, Аня тяжело вздыхала, чувствуя себя чертовой предательницей. Многое в доме предстояло выбросить. Многое чисто физически вывезти не удастся, да и по срокам пока все было совершенно непонятно.

Конечно, Высоцкий наверняка захочет решить вопрос как можно быстрее, но подобные ведь не решаются за день. Они не смогут переехать в голые стены. Собрать жизнь трех поколений в несколько десятков коробок — это очень долгий процесс, а у нее ведь начинается учеба…

Перспективы откровенно пугали. Настроение стремилось к катастрофичному. И даже бабушку подбадривать у Ани просто не было сил.

Она на время отказалась от игры в переходе. Ребята, конечно, были расстроены, но выслушав Анин скупой рассказ, смирились. К счастью, она не была незаменимой, и пусть без ее партии ансамбль звучал беднее, но не смертельно.

Точно также на паузу был поставлен и Захар. Оказавшийся неправым — дедлайн по матанализу им не перенесли. А значит, ему было, чем заняться в эту последнюю летнюю неделю. И пусть он хорохорился, обещая помочь с переездом, но Аня понимала — толку с него будет не больше, чем с козла молока. Тем более, это обещал взять на себя Высоцкий. Им бы только собрать…

Сначала себя по кусочкам, а потом и вещи в доме, построенном когда-то дедушкиными руками. Где все имело свою логику, во всем жила его душа…

Стеллажи, заполненные полной коллекцией Библиотеки всемирной литературы.

Часы с кукушкой, которая давным-давно не вылезает, и свисающими на цепочке шишками, которые Аня в детстве обожала подергивать.

Кухонька, в которой Толик сделал все так, как просила Зинаида.

Собрать в коробки лучший в мире дом. Самый уютный и душевный. Все эти годы становившийся еще более любимым, когда в нем звучал веселый Анин смех. Жаль только, больше не прозвучит.

Сложив выстиранное белье в шкаф, Аня тихонько прошла на кухню, тихонько же присела на табурет, ответив на бабушкину — немного печальную — улыбку своей такой же.

Несколько минут смотрела, как Зинаида переворачивает котлеты на сковороде — их будущий обед, а потом устремила взгляд в окно…

— Мне дедушка снился сегодня… — сказала задумчиво, знала, что бабушка глянула на нее через плечо, но в ответ не посмотрела. — Он нам квартиру показывал… Там было очень красиво. Ты улыбалась. Говорила, что все так, как ты хотела… И кухня… Точь-в-точь, как наша…

Аня говорила, чувствуя, как горло сжимается, изо всех сил старалась, чтобы голос не сорвался. Хотела ведь, чтобы рассказ подбодрил бабушку, а сама сказала пару слов… И уже готова расплакаться почему-то…

— Так и будет, Нют, я уверена, — и пусть «бодрить» должна была Аня, а получилось, что это сделала Зинаида.

Накрыла котлеты крышкой, села рядом с внучкой, привычно положила свою руку на девичью.

— Когда Корнею Владимировичу позвоним, зайка? Тянуть тоже плохо. Это ведь наше время. Нам бы собраться, квартиры посмотреть, продумать все…

Зинаида говорила ласково, будто боясь испугать, Аня понимала, что этот тон — отражение страха, который то и дело проскальзывает в ее взгляде, но кроме как злиться на себя же — ничего не могла. Оказалась той еще слабачкой, которую еще и утешать надо. Слабачкой и врушкой…

— Ба… — Аня обратилась, переводя взгляд на Зинаиду, теперь смотря уже решительно.

— Ммм? — бабушка же снова улыбнулась, потянулась к внучкиному лицу, провела пальцем по щеке, потом по волосам… — Листик поймала где-то…

Достала, покрутила в пальцах, как совсем недавно Высоцкий… Неосознанно будя те воспоминания и заставляя заалеть девичьи щеки…

— Я соврала тебе…

Отгоняя ненужные, как казалось Ане, мысли, она выпалила, сначала глядя бабушке в глаза, а потом опуская свои…

— Что случилось, ребенок? Зачем соврала? О чем соврала? Нют? — Зинаида спрашивала не зло, скорее удивленно. Обе услышали, что котлеты под крышкой стали нещадно трещать… И стоило бы подойти — перевернуть, но Зинаида просто потянулась к плите, выключая конфорку.

Проделала это, потом снова на Аню посмотрела, которая так и прожигала взглядом стол…

— Говори, Анют. Я волнуюсь ведь…

Не хотела манипулировать, просто сказала правду. Потому что пока Аня молчала — в голове Зинаиды пронеслись самые ужасные варианты…

— Не волнуйся, ба, пожалуйста. Просто… Когда-то я встретила Корнея Владимировича в городе. Точнее это он меня увидел, когда мы с ребятами играли. Он… Хорошую благодарность бросил, а я дико разозлилась за это…

Аня вскинула взгляд на бабушку. Та смотрела с сожалением, но без осуждения. Это и понятно — пока ведь не за что.

— Почему разозлилась?

— Потому что он не имеет права нас презирать, над нами возвышаться, а он…

— А кто тебе сказал, что он нас презирает, солнце?

— Никто не говорил, ба. Но я же вижу… Я же вижу, как он смотрит, как с тобой говорит, да и потом… Позже, когда мы на корпоративе выступали… Это он меня домой подвез тогда. Был среди гостей, а я… В машину со всеми не влезла, хотела такси заказать, а телефон разрядился…