Игрок (СИ) - Гейл Александра

— Отвези меня домой, — прошу Арсения, заискивающе заглядывая ему в глаза. Мне кажется, что этот вечер — плохая идея. Я не могу объяснить этого, просто чувствую.

Но Арсений не был бы собой, если бы обратил внимание на мои слова и не нажал на кнопку звонка. Порой он просто ужасен. Уничтожаю его взглядом и отхожу на пару шагов. Не хватало еще представлять его как собственного бойфренда, учитывая, что я не знаю о нем ничего, кроме адреса, номера машины, имени по паспорту и того, как он выглядит без одежды.

В качестве придворного лакея у нас сегодня Адриан. Хотя, стоп, это для меня он Адриан, а для Арсения, судя по реакции, Ян в чопорном джемпере и с пугающе серьезным выражением на лице. Сдается мне, он понятия не имеет, что у нашего домашнего чудовища есть доктор Джекилл (здесь в значении лучшей половины). Во избежание недопонимания спешу поприветствовать брата:

— Привет, Адри.

Но коротко и весьма неловко обнимаемся, а потом с облегчением отстраняемся друг от друга. Нельзя сказать, что я его недолюбливаю, но Адриан, в отличие от Яна, всегда был сам по себе. Мы с ним никогда не достигали полного взаимопонимания, и, наверное, я до конца своих дней буду удивляться некоторым его поступкам и решениям. Так и тянет, порой, спросить: Адри, почему так? Почему ты сопротивляешься воле отца и не хочешь заниматься делами банка? Зачем, при всем своем благоразумии, подначиваешь Яна? Чем ты, черт возьми, вообще живешь? Что я увижу в твоей голове, если загляну внутрь черепной коробки?

Но мы не настолько близки, чтобы задавать подобные вопросы. Больше скажу: иногда создается впечатление, что единственным авторитетом в его жизни является отец, хотя этого невооруженным глазом не видно — ведь Адриан так вежлив. Сейчас, например, помогая мне снять куртку, знакомится с Арсением, а как только представляется возможность, — предельно вежливо и сдержанно пожимает ему руку. Хотя нет, не Арсению — Сантино. Паспорт, видно, в залоге лишь у меня одной… Забавно. Это благословение или наоборот? Преподнесено было как попытка третирования, но я начинаю в этом всерьез сомневаться. В конце концов, не меня ли он обнимал в бассейном душе, снисходительно посмеиваясь над тем, насколько я инопланетянка? Вспомнив, об этом, дергаю на себя ящик тумбы, где всегда лежала гигиеническая помада, ведь мои губы… Да с такими стыдно перед родителями появляться, но ящик даже не пытается с места сдвинуться.

— Дай я, — отодвигает меня Адри. — Тут все время ломаются направляющие. Мама дважды уже порывалась выбросить эту штуку…

И чувствую себя неуютно, не на своем месте. Будто родительский дом мне чужд. Благо хоть помада на прежнем месте. Крашу губы, которые становятся не только красными и припухшими, но еще и блестящими. Только таблички «я отлично провела время» не хватает. Да, черт возьми, мне двадцать шесть! У родителей к тому моменту я уже была, переживут как-нибудь! В конце концов, не я настояла на этом визите.

Нас дожидаются в столовой. Мама и папа сидят за полностью сервированным столом и что-то оживленно обсуждают. Иногда, глядя на них, я поражаюсь: нашли же друг друга, и никогда им вместе не скучно… Хотя для крышесносного веселья у меня всегда есть Капранов и Ян, но, увы, это совсем другая история.

— Жен! — восклицает мама так счастливо, что становится стыдно за многолетнее отсутствие в этом доме. Она обнимает меня, целует в обе щеки. А папа, как человек вежливый, в отличие от некоторых, знакомится с гостем. И, чувствую, оценивает. Интересно было бы послушать, что скажет. Мы с Яном уже, как выяснилось, солидарны: мрачный тип с немножко асоциальными замашками нам понравился, а папе? Маме? Есть ли еще компания, которую бы устроил Сантино?

Мама накрывает на стол, призвав на помощь Адриана (уверяю, от него толку больше, чем от меня), а я просто приросла к стулу и слушаю ушами-локаторами все, о чем папа спрашивает Арсения. Уверена, мои попытки расспросов закончились бы парочкой язвительных фраз и новым обещанием отвезти домой, а вот папе фиг откажешь! Если попытаешься — тебе вмиг объяснят, насколько сильно ты неправ, но обычно даже мысли такой не возникает.

Мой отец — очень интересный человек. Когда он тебя слушает, кажется, что внимание всего мира обращено только на тебя; рухни поблизости метеорит — не отвернется. Такой уж он — умеет заставить чувствовать себя особенным. Это профессиональное, и лучше всего выработать иммунитет к подобным его выходкам, а то и не заметишь, как признаешься во всех тяжких. Арсений, естественно, подобной выучкой не обладает и полностью загипнотизирован.

— Как давно вы переехали из столицы? — спрашивает папа, элегантно прихлебывая вино.

Мы все повторяли за ним подобные вычурные жесты (Адри в этом бьет нас с Яном на голову).

Кстати, о вопросе. Цифру не назову, но недавно. В квартире у Арсения мебели недобор, а уж московский выговор не узнать невозможно. Ну хоть что-то заметила, уже молодец. Прогресс, Шерлок, так держать!

— Пять месяцев назад, — отвечает он, даже не думая юлить.

— И за это время почти открыли казино? Впечатляет.

Ах вот оно что. Понятно, откуда ему известно о Григории и второй колоде.

— Не так мало осталось, — качает он головой.

— И сколько еще нужно?

— Сколько чего? — хмурится Арсений.

— Скорость строительства напрямую зависит от потока денежных средств. Так, сколько у вас есть?

— Как всегда недостаточно, — хмыкает.

— Понятно, — кивает отец и делает новый глоток вина, задумчиво глядя в окно. — Я мог бы… скажем, одолжить вам недостающее.

— А вам это зачем?

— За Яном. Меня начинает напрягать количество желающих открутить сыну голову. Допустим, я ссужу вам деньги под… скажем, восемь процентов, а вы попробуете удержать моего сына хотя бы от половины авантюр. Подумайте, лучшего предложения вы нигде не получите. — И худшего тоже. Удержать Яна от авантюр? Ну папа и шутник.

— Восемь процентов могут вылиться в существенную сумму.

— Сантино, в мире, куда вы собираетесь попасть, слабости иметь очень опасно. Бросайте свои приютские замашки, они очевидны. Жадность мужчин не красит. Лучше откройте казино и найдите способ на нем заработать. Быстрее выйдет. — Судя по выражению лица Арсения, попали в точку, а тема весьма болезненная. — Я вам не враг, Арсений. По крайней мере, пока вы друг моим детям.

После этих слов папа переводит взгляд на меня и так тепло-тепло улыбается. Не могу сдержать ответную улыбку. Но тонкий намек в его словах совсем не приятен. Арсению стоит задуматься.

— Спасибо, что ты согласилась приехать, — окончательно переключается папа на меня.

Мой провожатый не выдерживает и фыркает, отчего улыбка папы становится еще шире.

— Ты ради этого хорошо постарался, и мы все это знаем, — замечаю.

— Не всегда, но цель оправдывает средства, Жен, не забывай об этом, — хмыкает, на мгновение теряя маску невозмутимой вежливости и превращаясь в опасного Алекса — человека, которого боятся все, кроме его семьи.