Мой персональный миллионер (СИ) - Шайлина Ирина
Поэтому мы с Соней купили миски и корм. Осталось объяснить коту, что теперь он мой, а ещё то, что мы бездомные. О том, что с котом квартиру найти ещё тяжелее, чем с младенцем, а так же о том, что я миллион раз пожалею, я старалась не думать.
– Ты теперь мой, – сказала я Сатане, выкатив коляску из лифта.
Он приоткрыл один глаз, посмотрел на меня скептически. Как он, такой сильный и великолепный может принадлежать глупой слабой бабе? Пффф. Это буквально было написано на его морде. Сатана лениво зевнул и перевернулся на другой бок, наверное, чтобы меня не видеть.
Я периодически выходила уговаривать его ещё несколько раз. Поиски жилья как-то незаметно отодвинулись на второй план. Наконец сообразила, открыла дверь нараспашку и насыпала в новую миску корма. Хрусткие шарики дробно застучали о дно. Сатана слышал, я видела, как напряглось его тело. Но виду не подал.
– Хватит уж, отощаешь, ни одна кошка на тебя не посмотрит. Уж тем более та кошечка сфинкс, на которую ты летом запал.
Сатана сдался. Поднялся и прошёл в квартиру, к миске. Я сразу дверь захлопнула, чтобы не ушёл. Однако кот отобедал, степенно умылся, а потом отправился спать в центр двуспальной кровати Германа. Ладно, разрешу в первый день. Я вспомнила, что и Германа неплохо бы покормить, занялась ужином. Телефон зазвонил, когда день уже клонился к вечеру.
– Лид? – осторожно спросил Герман. – Ты не уехала?
– Нет, – так же осторожно ответила я.
– Эм…купить что-нибудь нужно?
Боже, как настоящая, блин, семья. И смех и грех. Теперь я должна написать ему список в сорок два пункта, а потом скрупулёзно сверять, все ли благоверный купил. Но этого я делать не стала.
– Вроде бы, все есть.
Он приехал через час. Притащил какой-то объёмный пакет, что-то все же купил. Поздоровался, принюхался. Долго, видимо старательно, умывался, пока я накрывала на стол. Сонька ругалась, требуя на ручки, поэтому Герман пошёл ворошить коробки в подъезде, отыскивая креслице, возлежа в котором дочка позволяла нам есть. Кресло нашёл, поставил на столешницу. Потом пошёл за Сонькой в комнату. Беды ничего не предвещало.
Вернулся сверкая неприлично синими глазами. Тут то я и поняла – миллионер серчает. Правильно, сколько уже можно быть душкой. Таких мужчин не бывает. Вот оно, мерило семейной жизни – быт. Однако мы сломались как-то совсем быстро, даже суток не прошло.
– Или я, или он, – категорично заявил мой «муж».
Вслед за ним на кухню вошёл Сатана. Понятно. Видимо он у всех мужиков вызывает желание уйти хлопнув дверью. Однако в данном случае уходить придётся мне.
– Мне сейчас собирать вещи, или после ужина?
Герман выругался. Подхватил пачку сигарет лежащую на шкафчике в прихожей, пошёл к выходу из подъезда. Споткнулся, о Сатану, который тоже решил гулять, снова выругался. Вышел, придержав дверь, видимо, чтобы громко не хлопнула. Я успела подхватить, не дав ей закрыться до конца. Любопытство порок. С лестницы тянуло холодом и сигаретным дымом.
– Я здесь мужик? Понял? – голос Германа, негромкий, отдавался эхом в запыленном подъезде. – И учитывай это, если собираешься жить на моей территории. Одна квартира – один самец. Уяснил?
Сатана басовито мяукнул в ответ. Я чувствовала себя нелепо, вроде и смешно, и не дай бог засмеяться, у мужиков тут судьбы вершатся.
– Так что самоутверждайся, во время прогулок. И имей ввиду – будешь мне обувь грызть, я тебе хвост отгрызу.
Сатана снова ответил, я шагнула назад, тихо закрыла дверь. Порезала хлеб, усадила Соньку в её креслице, дала ей в руки разукрашенную под хохлому деревянную столовую ложку. Через минуту вошёл Герман. За ним следом кот. Я отвела глаза.
– Пусть живёт, – махнул рукой Герман. – Что там на ужин?
Глава 19. Герман
Все это было до ужаса странно. Нелепо даже. То, что Лида влезла в мою жизнь, я пожалуй понял уже давно. Сонька с Сатаной очень мне в этом очень помогли. А сейчас она просто поселилась и в моей жизни и в моей квартире. На личной жизни можно было смело ставить крест – странно, но я словно и в самом деле чувствовал себя женатым. Не так, как с Лизкой. По другому, по настоящему. Учитывая то, что моя жена старалась смотреть либо мимо меня, либо сквозь, это было непросто.
Ко мне опять вернулась бессонница. Я лежал ночью на надувном матрасе, который притащил сразу после первой ночёвки, слушал дыхание Лиды и гадал, спит ли она. Вспоминал её голые ноги. И то кратковременное умопомрачение, что приключилось с нами на моей кухне. Думал – помнит ли? Мучает ли её это так же, как меня? Иногда мне казалось, что нет. А иногда я ловил её взгляды, брошенные словно невзначай, такие говорящие… Словом, я чувствовал себя парнишкой вступившим в подростковый возраст и переживающим бурный гормональный всплеск.
В следующую ночь мы даже не разговаривали. Посетили по очереди ванную, словно в коммуналке живём. Она предлагала лечь на матрасе, на полу, но роль рыцаря прилипла ко мне намертво. Поэтому на полу лег я, а Лидка на моей широкой постели. Двери в комнату у меня не было, только арочный проем, поэтому запереться было никак. Ночью, когда Лида уснула, с кухни прокрался Сатана. Вспрыгнул на край постели. Когда я посмотрел через несколько минут, он уже занимал львиную долю постели. Лида пошевелилась, но проснуться так и не сумела.
Единственное, что будило её сразу – Сонькин плач.
Сегодня Сонька проснулась первой, как всегда. Она никак не желала понимать, что спать долго это здорово. Лида встала, сунула ноги в тапки, пошла к ребёнку. Кроватку я уже распаковал, теперь по комнате было невозможно пройти – кровать, матрас, кроватка. В темноте смертельный номер. Однако Лида озаботилась ночником, поэтому полной темноты у нас не бывало. Я тоже привык просыпаться на плач ребёнка, поэтому открыл глаза. Лидка была в своей длинной футболке, что заменяла ей ночную рубашку. Глаза привыкли к полумраку, и я вдоволь мог любоваться женскими ногами – с пола вид открывался шикарный. То, что скрывала темнота, можно было с успехом додумать, чем мой грозивший вскипеть мозг и занимался. Лида приготовила смесь, погасила свет на кухне. Вернулась, принялась расхаживать по свободному от мебели пятачку укачивая ребёнка. Когда подходила вплотную к комоду, ночник удачно подсвечивал её тело. Сквозь ткань футболки я видел изгиб бедер, когда шагала – даже просвет между ними. Мой организм реагировал незамедлительно, я в сотый раз думал – наследство наследством, а женщину завести надо. Хватит заниматься мазохизмом. Так и с ума сойти недолго.
Я закрыл глаза. Не знаю, сколько время, и просмотреть, пока Лида была на кухне не догадался. Теперь уже не посмотришь, коли изображаю спящего. Ничего другого, кроме как уснуть под колыбельную, которую тихонько напевала Лиде дочке не оставалось.
В следующий раз я проснулся, когда уже встало солнце. Постель была пуста. Я поднялся и прошёл в ванную. Просто мышечная память. Без каких-либо задних мыслей распахнул дверь. И остолбенел.
Лида стояла спиной ко мне. Голая спина, по которой стекают с мокрых волос капли. Гладкая, так и хочется провести пальцем вдоль позвоночника. На такое я не осмелился, но взглядом опустился. Прошёлся по округлым ягодицам, едва сдержал горестный стон – такая женщина рядом, жена к тому же, а я в игрушки играю. Рыцарь, блин.
Не знаю, насколько растянулась эта секунда, что я бессовестным образом разглядывая голую девушку. Мы замерли, оба. В зеркале её грудь не отражалась, она прижала к ней полотенце. Стекло запотело, но в центре дымка растерта ладонями. И лицо её на стеклянной глади. Глаза совсем чёрные, словно нет радужки, только угольная сердцевина и все. Сердится?
– Доброе утро, – поздоровался я, тоскливо думая о том, что мне снова нужен фартук с вишнями.
Лида вздернула брови но и пальцем не шевельнула. Что же, я понятливый. На свою голову. Шагнул назад, дверь за собой закрыл. Через минуту Лида вышла, с головы до ног замотанная в пушистый халат. Ну вот, все спрятала. Я снова вздохнул.
