Вивиан Коннелл - Золотой сон
Открывшая дверь Бесси сообщила, что хозяйка дома, Кельвин прошел прямо в гостиную – одетая в черное, напряженная, с прямой спиной, там сидела Маргарет.
Полная тишина воцарилась на мгновенье в комнате, она побледнела, а он нарочито веселым голосом воскликнул: «Отлично выглядишь! Ты кого-то ждешь?»
– Да, жду.
Он знал, что ждала она его, перестал улыбаться и благодарно на нее посмотрел.
– Дай мне чего-нибудь выпить, – попросил он.
– Сейчас, возьми, в шкафу.
Он налил ей полную рюмку чистого виски, налил себе и сел. Он уже полностью владел собой даже под ее вопрошающим взглядом. После тягучей паузы она проговорила: «Ты изменился сильно и навсегда, я правильно поняла?»
– Правильно.
– Но сейчас-то ты еще прежний. – Она сцепила руки, чтобы он не заметил, как сильно они дрожат.
– Я собиралась тебе позвонить, хотя понимала, что не надо этого делать, надо просто сидеть и ждать, и ты сам придешь.
– Спасибо тебе.
– Это было страшно?
– Да. Я до сих пор не верю, что выбрался живым.
– Я так и думала. Какой ты молодец, что сам со всем этим справился! Я… Сейчас у тебя такое лицо… совсем другое… Теперь ты уйдешь, и мы с тобой больше никогда не увидимся.
Подняв на нее взгляд, он медленно, раздельно произнес: «Да, боюсь, что это так.» Маргарет надолго замолчала, пытаясь справиться с волнением.
– Ты понимаешь, что твои беды не прошли незаметно и для меня?
– Догадываюсь.
Она посмотрела на него глазами обиженного ребенка.
– На твоем месте я бы не стала так убиваться.
– Пусть каждый из нас остается на своем месте. Казалось, она уже не в силах совладать с собой – столько страдания было в се голосе: «Будь она проклята, она же просто призрак, а я – живая женщина, и…»
– Я знаю.
Неожиданно она вскочила с кресла, упала перед ним и положила голову ему на колени.
– Кельвин, я ни в чем тебя не виню, скорее я сама во всем виновата, мне нельзя было пускать все на самотек. Она подняла на него полные слез глаза, но не увидела сострадания и опустила взгляд. «Черт возьми, да скажи же хоть что-нибудь!» Она замолчала, а потом обхватила своими сильными руками его тело: «Кельвин, я не боюсь, я не боюсь, пусть мне будет больно, лишь бы ты освободился от этих страданий. Мне только нужно… О, боже мой!»
Она прильнула губами к его губам, его воля растаяла под живительным теплом ее тела, он крепко обнял ее – она вся дрожала от неизбывного желания и страсти.
С пылающим лицом она поднялась па ноги и воскликнула: «Пойдем ко мне в комнату, я больше так не могу, я люблю тебя!»
Его взгляд говорил ей «да», но в этот момент дверь отворилась и в комнату тихо вошла Анна.
Поняв, что вошла не вовремя, она смутилась, потупила взор и сказала: «Мадам, я иду спать. Мальчик чувствует себя хорошо. Спокойной ночи, мистер Спринг. Спокойной ночи, мадам.»
Она закрыла дверь, но вместе с ней комнату покинули и все желания Кельвина и Маргарет.
Долго они не решались нарушить тишину, наконец Кельвин собрался с духом: «Даже лучше, что она вошла.» И, не обращая внимания на ее обиженный вид, продолжил: «Но еще лучше то, что ты сказала и сделала то, что сделала. Понимаешь?»
– Да. Я с большим удовольствием вспоминаю боль, которую ты мне доставил, чем радость от общения с другими… Мне… для меня больше было немыслимо так жить.»
Он посмотрел на часы – было уже без десяти минут десять, он тут же вспомнил, куда ему обязательно надо успеть – времени почти не оставалось.
Он поднялся и сказал: «Все, мне пора.»
Лицо ее стало мертвенно-бледным, но она нашла в себе силы слабо улыбнуться и промолвить: «Не думай обо мне плохо, Кельвин, даже если мы никогда больше не увидимся. Ты для меня навсегда останешься идеалом мужчины, я всегда буду любить тебя». Она отпустила его руки и отвернулась. «Скорее уходи.»
Он мягко закрыл дверь, и сразу услышал за ней ничем больше не сдерживаемые рыдания. И это тоже он никогда Григ не простит. Он выбежал на улицу и остановил проезжавшее такси: «В «Корабельный колокол», скорее!»
ГЛАВА 21
Кельвин попросил водителя подождать внизу, а сам поднялся в бар. Бар уже закрывался, и публика тянулась к выходу, свет наполовину погашен. В дверях Кельвин остановился и увидел, что она, как всегда, сидит в углу, полускрытая тенью. Она подняла голову, увидела Кельвина, допила бокал и пошла к нему, но, не останавливаясь, прошла мимо и спустилась по лестнице к выходу. В машине она назвала шоферу какой-то адрес и до самого момента остановки машины не проронила больше ни слова.
Наконец они приехали. Повернувшись к Кельвину, женщина спросила: «Так ее больше нет?»
– Нет.
– Я знала, что так и будет.
– А я знал, что найду тебя в баре.
– Я умею ждать. Она сказала это так, как будто действительно ждала не один год, с самого рождения.
Кельвин расплатился с шофером, они вышли из машины в неизвестном ему районе, подошли к двери в двухэтажном доме, увитом шуршащим на ветру плющом, она открыла ключом дверь, они вошли. Она распахнула дверь в большую просто обставленную комнату – внутри ярко пылал камин. Она включила свет и повернулась к Кельвину – он в который раз удивился глубине ее глаз и свежести розовых губ.
Она сбросила пальто и долго стояла у камина, потом сказала: «Как долго я ждала этого дня.»
Подойдя к нему и не слова больше не говоря, она тихо и нежно поцеловала его, у него закружилась голова, и скоро он оказался на белоснежной постели, в полном мире с самим собой и с жизнью – она укутала его своей любовью, он чувствовал себя защищенным от всех жизненных невзгод, и он сам не заметил, как уснул. Спал он долго и крепко, проснулся свежим и полным сил и увидел, что женщина уже давно встала и с кухни доносился ее голос, она негромко напевала какую-то старинную песню. Через минуту она вошла в комнату в шелковой блузке и строгой черной юбке – в руках у нее была чашка с чаем. Кельвин выпил чай, встал и пошел в ванную, почистил зубы щеткой, которую она при нем вытащила из запечатанного целлофанового пакета, принял ванну и вернулся в постель. Немного полежав, Кельвин почувствовал, что страшно проголодался, тут женщина снова вошла, на этот раз с тарелкой яичницы с беконом – он съел все до последней крошки, где-то в глубине мозга удивляясь – да что же такое происходит?
Позавтракав, он вытер лицо и руки полотенцем, женщина подала ему зеркало и сказала: «У меня есть бритва, можешь побриться, если захочешь.» – Она улыбнулась. – «Торопиться некуда.»
Женщина хотела было встать, но Кельвин поймал ее руку, и увлек в постель, и еще несколько часов пролетело, как один миг, они никак не могли насытиться друг другом – от нее исходили такие волны тепла и доброжелательности, что он едва в них не захлебнулся – он чувствовал себя полностью новым человеком.