Кристина Хегган - На Лазурном берегу
– Имей терпение. Ты – хорошая актриса. Но запомни, что ты лишь одна из многих тысяч, – твердила Петри.
Вздохнув, Карен взглянула на свои часики и стала внимательно смотреть на улицу, надеясь увидеть дочь. Брайен, ни разу не видевший ее за все шесть месяцев, что они жили в Нью-Йорке, вдруг под Рождество приехал, чтобы провести с Элизабет целый день.
Встретиться с Брайеном оказалось не так уж и тяжело, и Карен была даже рада увидеть, что он сошел наконец с того пути самоуничтожения, по которому так решительно следовал совсем недавно.
Звонок в дверь прервал ее мысли. Она увидела две фигуры, увешанные разноцветными пакетами, и две пары ног. Одна – в коричневых сапогах из кордовской дубленой кожи, другая – в черных кожаных ботинках на высоком каблуке. Тут более высокая фигура опустила свертки.
– Джек! О Боже, Джек! Ширли!
Они бросились обниматься, смеясь и плача, роняя свертки и проталкиваясь в дверь сразу все втроем.
– Ты выглядишь прекрасно, детка. Мы приехали по единственной причине, детка, – провести рождественские праздники с тобой и Элизабет. – И подмигнул Ширли. – Ну конечно, если ты нас примешь.
Все засмеялись и снова бросились обниматься.
Был первый день после Рождества. Ширли увезла Элизабет в гости к своей сестре в Бруклин, и Джек с Карен сидели одни в залитой солнцем гостиной, наслаждаясь чашечкой кофе поздним праздничным утром.
– Как в старые времена, да? – сказала она, глядя на Джека и размешивая в чашечке сахар.
– Мы с тобой выпили кофе не меньше, чем производит вся колумбийская кофейная промышленность.
Карен молчала, совершенно счастливая. Благодаря неожиданному приезду друзей встреча этого Рождества стала одним из самых счастливых праздников, которые она могла припомнить. На следующий день к ним присоединилась Петри, и все ели гусиную печенку, зажаренную с виноградом, – одно из любимых венгерских блюд Петри, индейку, начиненную каштанами, лук под белым соусом и сладкий картофель.
– Мне так хочется, чтобы вы погостили у меня подольше, – сказала Карен Джеку.
– Мне тоже, детка. Но мы должны послезавтра переселяться в наш новый дом. Дочь говорит, что близняшки что-то приготовили для нас в детском саду и это «что-то» уже начинает несколько перезревать.
Карен весело смеялась, слушая его веселые истории из жизни внуков. Через некоторое время Джек замолчал и внимательно посмотрел на нее.
– Я должен кое-что сообщить тебе, детка. И я все время откладываю и откладываю это.
Карен встревожилась, услышав такое вступление.
– Ко мне недавно кое-кто приезжал.
– Да? Кто-то, кого я знаю?
– Максимилиан Прэгер.
Карен удалось сохранить спокойствие.
– Он нашел меня и проделал путь до Лос-Анджелеса только для того, чтобы поговорить.
Карен поднялась и подошла к окну. В Нью-Йорке у нее совсем не было времени думать о Максе Прэгере. И все же, хотя он почти не появлялся в обществе после смерти дочери, стоило ей случайно взять в руки газету, как тут же натыкалась на его имя или на упоминание его компании. Ненависть к нему уже прошла, но осталось чувство раздражения и обиды, мешавшее воспринимать объективно все, что могло быть с ним связано.
– Что бы ты ни сказал сейчас, меня это совершенно не интересует.
Джек увидел, как при этих словах она вся сжалась. Да, все не так просто.
– Карен, послушай. Этот человек несколько месяцев практически не имел связи с внешним миром. Он и не подозревал, что ты потеряла театр.
Карен молча смотрела в окно.
– Он узнал об этом неделю назад, – продолжал Джек. – И тут же приехал ко мне. Он хочет поговорить с тобой. Он чувствует свою вину.
– Неужели?
– Он хочет помочь тебе, Карен. Он хочет возместить все. В любой форме – в какой ты захочешь. Он готов предоставить тебе средства на новый театр без каких-либо условий.
Карен обернулась к Джеку с горящими щеками и крепко стиснутыми кулаками.
– А что я ему? Некий пункт в его нью-йоркском списке очередных мероприятий?
– Это не так. Поверь мне, он совсем не похож на того Макса Прэгера, которого ты встретила шесть месяцев назад.
– А мне наплевать! Пусть даже его причислят к лику святых. Я не хочу помощи от него.
– Вспомни, ведь ты была готова принять ее полгода назад! Перед тем, как погибла его дочь.
– Тогда все было совсем по-другому. Тогда у меня оставалась возможность вернуть «Королевскую сцену». И у меня еще были и муж, и дом, и уважение к себе. Тогда я готова была пойти на все, лишь бы сохранить все это.
– Карен, не позволяй гордыне встать на твоем пути. Этот человек может многое для тебя сделать.
– Уже сделал! Из-за него я потеряла и работу, и мужа.
Джек вздохнул, подумав, что, может быть, Прэгеру самому и удалось бы уговорить ее.
– Брайен вел себя так просто потому, что он слабак и эгоист, – сказал Джек. – И делал бы то же самое, даже если бы ты не потеряла театр. Ты прекрасно это знаешь. А что до того, как вел себя Макс… Это просто защитная маска самоуверенности с его стороны и ничего больше. Подумай, – настаивал Джек. – Раньше ты всегда доверяла моему мнению, разве не так? Так почему же сейчас не хочешь? Встреться с этим человеком, выслушай его. Если тебе это не понравится, спокойно уйди. Чего проще?
Она покачала головой:
– Нет, Джек. Все не так просто, как ты думаешь. – И, помолчав, добавила: – Надеюсь, ты не сказал ему, где я нахожусь?
– Нет. Но я обещал, что поговорю с тобой.
– Можешь передать ему, что он мне не нужен. Я не хочу принимать ни его помощи, ни извинений. И я вообще, повторяю – вообще не хочу даже слышать о нем.
Джек посмотрел на Карен долгим, пристальным взглядом и вздохнул: «Мне очень жаль, Прэгер. Я сделал все, что мог, старина».
Карен ласково потрепала Джека по руке.
– Я знаю, ты хочешь мне добра. И знаю, что больше всего на свете ты хочешь, чтобы удача вернулась ко мне. – Она улыбнулась, и все ее раздражение как рукой сняло. – Это все будет. Но без Макса Прэгера.
– А пока что?
– Пока я вполне довольна тем, как развиваются события.
– Карен, да ты ведь едва сводишь концы с концами!
– Это верно. Но у меня есть приличная работа, хорошая квартира, верные друзья, а кроме того, у меня есть чувство собственного достоинства. А со всем с этим, – добавила Карен, явно преувеличивая положительные моменты своего теперешнего положения, – пробиваться в жизни гораздо легче.
На следующий день Витадини вернулись в Лос-Анджелес. Перед отъездом Джек зашел к Петри и оплатил квартиру своей подруги вперед за два месяца.
– Вы скажите, что это я заранее сделал ей подарок ко дню рождения, – резко сказал он, когда Петри попыталась отказаться от денег. – А если Карен устроит скандал, то спросите: разве она не сделала бы то же самое для меня?
