Джейсон Томас - От кутюр
Он взял шерстяной свитер ручной вязки, который Марти заказала ему в Ирландии. В Нью-Йорке будет холодно. Разумеется, свитера недостаточно, но кто-нибудь из нью-йоркской квартиры встретит его в аэропорту Кеннеди и захватит теплое пальто. Может, в этом все и дело. Он, наверное, простудился.
Сол Голден нажал кнопку, давая знать персоналу, что готов ехать. Снаружи его шофер вышел из машины и открыл заднюю дверцу, чтобы, выйдя из больших двойных дверей своего дома, который он купил для Марти, Сол мог сразу же сесть в автомобиль.
В машине он налил себе бренди и улыбнулся. Почему бы не позвонить ей? Он снял трубку, а огромный «роллс-ройс» уже спешил к частному аэропорту.
— Международный разговор, — сказал Сол, сжимая в пальцах хрустальный бокал. — Отель «Георг V»… миссис Голден.
Сол даже не потрудился говорить по-французски. В его мире люди говорили на языке Сола Голдена.
Звонок… второй… третий. Эти странные старомодные звонки были такой же неотъемлемой частью телефонной системы Франции, как и ее несовершенство.
— Алло.
— Здравствуй, милая, — сказал Голден в трубку. — Подумал, что стоит позвонить.
— У тебя все хорошо? — спросила сразу насторожившаяся Марти.
— Конечно. А что со мной может случиться? Ты же знаешь, я здоров как бык.
— Ах ты мой бык. — Марти усмехнулась.
— Просто решил сообщить, что, пока ты тратишь во Франции все мои деньги на одежду, я купил тебе одну безделицу, которую ты так хотела иметь.
Она поняла, что это значит. Но, прожив с ним не одно десятилетие, она также знала, что Сол любит поиграть в свою любимую игру — угадай-что-я-тебе-купил.
— Скорее скажи! Что это? — стала умолять она.
— Догадайся.
— Драгоценности?
— Конечно, нет. У тебя уже есть все драгоценности мира.
— Тогда, должно быть, одежда.
— Никакой одежды. В этом доме всего тридцать пять комнат. Для платьев места уже нет. И ты знаешь, что я предпочитаю тебя вообще без одежды.
— О… какая жалость, что я здесь, а ты там, — замурлыкала Марти.
— Мне тоже очень жаль, что тебя нет рядом. — Это была чистая правда.
— Сдаюсь, Сол. Что это? — воскликнула Марти.
— Ты помнишь тот маленький пустяковый журнальчик, который тебе так понравился… Какое же у него название?
— «Высокая мода»!!!
— По-моему, да. Его выставили на продажу, и я сказал себе: если она хочет свой собственный журнал, почему бы нет?
— О Сол!
— Он твой, моя дорогая.
— Сол?
— Что?
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. Возвращайся поскорее к своему старому Солу… да, любимая? Твой старик Сол скучает по тебе.
Марти Голден расплакалась. После долгих лет замужества только один человек в мире мог заставить ее расплакаться, и это был человек, которого она страстно любила. Человек, за которого она вышла замуж. Никогда, ни на минуту ей не нужен был никто другой, и она знала, что он испытывает к ней такие же чувства. Ни Сол, ни Марти не вешали трубки. Они не говорили. Просто слушали дыхание друг друга.
Глава 17
О разном думали две женщины, сидевшие в первом ряду на специальном французском показе. Марти Голден без конца поглядывала на часы, высчитывая, сколько сейчас времени в Нью-Йорке и когда будет подписан контракт между ее мужем и семейством Баркли на покупку «Высокой моды».
Сильвия Хэррингтон смотрела на подиум. Нет, она не рассматривала одежду. Как и предсказывала Марселла Тодд, показ в Версальском дворце был не чем иным, как очередной попыткой Франции привлечь внимание к своей индустрии моды — туалеты стоимостью в пять тысяч долларов, платья в космическом стиле, наряды в стиле маленькой девочки и даже клоунская коллекция, которая, согласно программке на английском языке, была «создана, чтобы выявить присущую каждой женщине эксцентричность».
— Дерьмо! — воскликнула Марти Голден, когда на подиум вышли манекенщицы в туфлях с длинными, загибающимися кверху носами и панталонах в горошек. — В этом году Париж превратился в настоящий цирк.
Но Сильвию Хэррингтон не интересовали клоунские наряды. Ее внимание было приковано к красавице с золотисто-рыжими волосами — Мелиссе Фентон, которая, может, и глотала пилюли в свободное от работы время, но здесь, в своем царстве, была настоящей принцессой. Раз за разом она появлялась перед публикой — то элегантная, то небрежная, то шокирующая, в зависимости от того, что предлагали модельеры и требовала одежда. Наряды, которые на других девушках смотрелись мешковато и нелепо, прекрасно сидели на длинном, грациозном теле и обретали достойный вид благодаря элегантности Мелиссы. Сильвия смотрела на длинные ноги Мелиссы, которая шла по подиуму. Было очевидно, что для этой суперманекенщицы модельеры приберегли лучшие образцы из своих коллекций.
Интересно, что она имела в виду. Сильвия вспомнила, что выкрикнула Мелисса на вечеринке Спенса в «Шестерках». Неужели это было серьезно? Сильвия недоумевала.
Возможность того, что столь совершенное и изысканное существо, как Мелисса Фентон, могло любить ее, смущала Сильвию. Ее никто никогда не любил. Ни семья. Ни мужчина. Ни женщина. Она построила свою жизнь и личную философию по принципу: не давать любви и не нуждаться в ней. Ее волновали только «Высокая мода» и ее власть. По крайней мере она считала, что это было единственное, что ее волновало.
Но… Мелисса.
Между показами Сильвия отправилась в хаос закулисной жизни. Там, в толпе обнаженных женщин и суетящихся костюмеров и модельеров, среди наваленной кучами одежды, как ни в чем не бывало, словно у себя в квартире на Третьей авеню, сидела и ела банан Мелисса Фентон.
— Мелисса. — Сильвия посмотрела на девушку.
Мелисса оторвалась от банана, и на Сильвию взглянули огромные зеленые глаза, которые могли сказать все, даже когда их хозяйка молчала.
— Мелисса, я хочу извиниться перед тобой. — Сильвия никогда ни за что не извинялась. — Сегодня ты была великолепна. Мне было бы очень приятно, если бы на обложке июньского номера появилось твое лицо.
— Вы хотите, чтобы я вернулась в Нью-Йорк? — спросила Мелисса и откусила банан, как будто ничего и не говорила.
— Да, — чуть слышно проговорила Сильвия.
— Что ты сказала, Сильвия?
— Я сказала «да».
Мимо них прошел работник в униформе, ударив мягким молоточком по небольшому гонгу — вот-вот должно было начаться продолжение показа. Фотографы возвращались на свои места, неся бокалы с шампанским. В этот момент часы Марти Голден запищали. «Свершилось, — подумала она. — Сделка состоялась». Она сделала знак своему фотографу, Закери Джонсу, и он поспешил к ней.
— По-моему, здесь не самое лучшее место для моих снимков, — сказала она Заку. — Мы перебираемся туда.
Она указала на места в конце ряда — на места, которые были зарезервированы для редактора и персонала «Высокой моды».
— Это места «Высокой моды», — предупредил Зак.
— Да, это они, не так ли?
Марти улыбнулась. Она поднялась, оправила свой безупречный костюм от Пьеро Димитри, а затем прошла в конец ряда и села на центральное место — на место Сильвии Хэррингтон.
Она сидела, когда из-за сцены вернулась Сильвия.
— Боже милостивый! — зарычала Сильвия. — Это слишком… даже для пронырливой еврейки из Беверли-Хиллз. — Марти посмотрела в полыхающие яростью глаза Сильвий, сохраняя при этом выражение полнейшей невинности. — Послушай, ты, сучка! — прогремела Сильвия, в то время как все затихли. — Ты что, оглохла и онемела, кошерная графиня? Ты сидишь на местах журнала «Высокая мода», и я требую, чтобы ты убралась с них!
— Я прекрасно знаю, где я сижу, — звучным голосом, который заполнил все помещение, проговорила Марти.
Марселла наблюдала за происходящим со смешанным чувством неловкости и удивления. Несколько ушлых фотографов подобрались поближе, чтобы запечатлеть то, что впоследствии назовут сражением века в мире моды. Застыли наготове блокноты и карандаши. Происходило что-то важное.
— Если ты знаешь, где сидишь, тогда ты точно так же знаешь, что сидишь не на своем месте.
Сильвия постаралась контролировать свой голос, когда заметила, что многие начали делать заметки. По политическим причинам она пожалела, что позволила себе антисемитское замечание. Это могло отразиться на журнале.
— Но это мои места. Они мои, а не твои, моя дорогая Сильвия, — сказала Марти.
Сильвия злобно уставилась на нее.
— На самом деле, Сильвия, эти места больше не твои. Знаешь… Постойте, я хочу, чтобы это услышали все.
Марти Голден поднялась на подиум и взяла затянутой в перчатку рукой микрофон.
— Послушайте, мои дорогие друзья, я хочу сообщить вам кое-что, что вас наверняка заинтересует. Примерно пять минут назад мой муж Сол Голден, председатель правления «Голден лимитед», заключил сделку о покупке «Высокой моды».
