Шарон Сэйл - Королева
«…может быть вооружен и очень опасен».
Он нахмурился, пожалев, что не слышал все с самого начала, и его охватило легкое беспокойство. Правда, напомнив себе, что копы вечно передают плохие новости, он успокоился и выключил приемник, решив, что его это не касается и никоим образом не может быть связано ни с ним самим, ни с его близкими.
По его расчетам, до дома осталось проехать еще миль восемь. Хорошо, что по совету друзей он купил цепи: с ними ехать гораздо легче.
Добравшись до расчищенной части дороги, Коди с удивлением увидел несколько полицейских машин и «скорую помощь». Наверное, дорожная авария, а двориком Патрика Муни, где было полно машин и людей, полиция просто воспользовалась для удобства. Из перекрывавшей дорогу машины вышел полицейский и попросил его остановиться.
— Что случилось? — спросил Коди. — Кто-то попал в аварию?
— Ваше удостоверение личности, — козырнул, не ответив, полицейский.
Коди еще доставал из кармана бумажник, когда к машине подошел Абел Миллер.
— Все в порядке, — бросил он. — Я знаю этого парня. Личность, конечно, сомнительная, но, думаю, его пропустить можно, — пошутил Абел.
Улыбка шерифа была какая-то вымученная.
— Что происходит, Абел? Кто-то попал в аварию?
— Не совсем. — Абел поскреб небритый подбородок: не успел утром даже умыться. — Сегодня рано утром был убит Патрик Муни. Есть все основания полагать, что преступник — тот самый каторжник, который сбежал из Денвера. Псих, из тех, кому нечего терять.
Коди охватила тревога. Он посмотрел на часы, соображая, когда его мальчики должны вернуться из школы, и тут же вспомнил о Квин, которая осталась в доме совсем одна.
— Я, пожалуй, поеду. Надо вернуться домой до темноты.
Абел кивнул:
— Мы сегодня целый день транслируем по радио предупреждение о грозящей опасности. Думаю, в округе знают, что случилось, и приняли необходимые меры… но, к сожалению, за всех поручиться нельзя. Хорошо бы этот сукин сын направился прямиком в горы, избегая людных мест.
Коди рванул машину с места так, что шериф едва успел отскочить в сторону. Предчувствие, которое Боннер весь день пытался подавить, охватило его с новой силой.
— Господи, сделай так, чтобы с ней ничего не случилось! — взмолился он. — Пожалуйста, отведи беду.
Включив дворники, он прибавил газу и сосредоточил все свое внимание на дороге, стараясь не сбиться с пути. Неприятный скрип дворников на обледеневшем стекле и падающий снег словно насмехались над ним, заунывно повторяя: слишком поздно… слишком поздно… слишком поздно…
Коди уехал, и Квин осталась одна с ощущением надвигающейся беды, которое она сразу же попыталась заглушить, решив, что причина подавленного настроения в том, что она не умеет расслабляться. Давно пора отбросить детские страхи и просто любить этого мужчину, а там будь что будет.
После полудня снова пошел снег, временами такой сильный, что невозможно было разглядеть крыльцо и подъездную дорогу к дому. Она бродила из комнаты в комнату, не находя себе места И все чаще поглядывая в окно, надеясь, что мальчики благополучно доберутся до дома, а вслед за ними приедет и Коди.
Она продолжала уговаривать себя, что поддаваться страху глупо, что чувство полного одиночества вызвано идущим за окном снегом. Если бы она вдруг оказалась дома, то сестры наверняка посмеялись бы над ее дурацкими предчувствиями. О, как ей хотелось сейчас услышать их голоса!
Смотреть телевизор было бесполезно: изображение было плохим даже в ясный день, а в такую погоду и говорить не о чем. Коди давно обещал купить спутниковую антенну, но раньше у него руки не доходили, а устанавливать «тарелку» в такую погоду вообще безнадежное дело.
Включив на кухне радио, Квин ушла в другую комнату, и оно тихо играло, нарушая царившую в доме тишину. У нее не было настроения слушать песни о несчастной любви и разбитых сердцах. По мере того как усиливался снегопад, ее почему-то все сильнее охватывал страх.
Мысли о мальчиках, которые должны скоро вернуться, привели ее на кухню, и она занялась стряпней, забыв о своем страхе. Внезапно чьи-то шаги на крыльце заставили ее прерваться и взглянуть на часы. Для мальчиков что-то рановато. Значит, вернулся Коди.
— Слава Богу! — воскликнула она и, вытерев руки, направилась к входной двери.
Приветливая улыбка вмиг слетела с ее лица, когда сильный удар вышиб дверь из коробки. Дверь упала на пол, придавливая Квин. Падая, она ударилась головой о плинтус, успев подумать, что это вовсе не Коди…
Над ней склонился человек в грубом комбинезоне и парке, капюшон которой наполовину закрывал его лицо. С его усов и бороды свисали сосульки, снег лежал на плечах и за обшлагами рукавов.
— Ты не собираешься пригласить меня в дом? — спросил он и зашелся хриплым, похожим на рычание смехом.
Квин вскрикнула и попыталась подняться, но он огромным сапогом наступил ей на живот. Крик застрял у нее в горле, и она стала ловить ртом воздух. В глазах потемнело от боли, сознание помутилось, и она решила, что летит в вечность, чтобы встретиться там с Джонни.
В планы Вирджила Стрэттона не входило снова встречаться с людьми, но у того несчастного ублюдка, в доме которого он побывал рано утром, не было и половины того, в чем он нуждался. Вирджил взял там кое-какую одежду, немного продуктов, консервов, но ему нужны были ружья… и боеприпасы.
Он поджал губы и прищурился. Татуировка на его щеке в виде паука словно ожила, и паук пополз вверх. Он долго смотрел на высокую рыжеволосую женщину, распростертую у его ног, и вдруг, нагнувшись, схватил ее за грудь. В паху возник жар, он почувствовал голод другого рода.
Стрэттон провел на каторжных работах двенадцать лет. Это чертовски долгий срок. Может, захватить ее с собой? Если им удастся до наступления настоящей зимы забраться далеко в горы, никто никогда не найдет их там, а весной он уже будет в Канаде. Он пнул Квин в бок. К весне она или сдохнет, или забрюхатит, но это уже не его дело. Так или иначе он успеет попользоваться ею.
— О-о…х…
Тихий стон Квин не ускользнул от слуха Вирджила. Встав на одно колено, он намотал ее волосы на свой увесистый кулак.
— Очнись, сука! — заорал он, больно дергая ее за волосы. — И помоги мне собрать вещи. Мы отправляемся в горы, чтобы провести там медовый месяц.
Он снова резко и хрипло засмеялся, и его смех проник в сознание Квин, несмотря на сильную головную боль. Ее замутило, к горлу подкатила тошнота, но каким-то чудом ей удалось справиться с этим и подавить в себе панический страх. Что-то подсказывало ей; она не должна сопротивляться. Надо просто-напросто постараться выжить.
