Луанн Райс - Страна мечты
— Дыши глубже, Сейдж.
— А я что делаю? — Она заплакала.
Впереди Дэвид наконец увидел нормальную дорогу, но до нее ему предстояло преодолеть длинный и опасный спуск. Он проверил тормоза.
— Потерпи, мы уже почти доехали.
Машина когда-то принадлежала его дяде. По сравнению с его приемными родителями дядя был человеком обеспеченным и из-за этого чувствовал себя вроде как в чем-то перед ними виноватым. После того случая, когда он пригрозил, что заберет Дэвида, он больше у них не появлялся, однако присылал деньги, одежду и даже отдал им свою старую машину.
У них на ферме радостей было мало, но дядю он запомнил как доброго человека. Он всегда расспрашивал Дэвида про его жизнь, всегда был готов его защитить.
— О-о-о, — застонала Сейдж.
В августе, когда Дэвиду удалось накопить немного денег, он, прихватив из дома кое-какой еды, забрал Петал и удрал. Он точно знал, что назад никогда не вернется.
— Как больно… У меня страшные колики.
— Это схватки.
— Не может быть. — Она корчилась от боли. — Для схваток еще рано. Это колики. Наверное, я что-то не то съела.
— Ты рожаешь. — До шоссе оставалось всего метров пятьсот, но их еще надо было проехать. Дэвид не отрывал глаз от изрытой колесами лесовозов дороги. А в голове у него все громче звучал голос маленького мальчика, который зовет своих родителей. Мама! Папа!
Далтон разглядывал мятый листок бумаги, на котором его собственной рукой было нацарапано «адвокат». Альма уже все приготовила для бритья, а он никак не мог сообразить, что значит эта запись.
— Что это? — спросил Далтон. Но когда Альма склонилась, чтобы прочесть, отдернул листок и вдруг вспомнил: — Дайте мне телефон.
— Мне надо вас побрить.
— Очень любезно с вашей стороны, но сначала я должен заняться делами.
Сиделка недовольно прикусила губу.
— Понимаете, у меня возникли семейные проблемы, и я хотела поскорее вас побрить, чтобы…
— Я же сказал, у меня дело, — перебил ее Далтон. — Принесите мне этот чертов телефон и мою записную книжку.
Громко вздохнув, Альма пошла за телефоном. Далтон смотрел на записку, боясь, как бы мысли снова не спутались.
— Вода остывает, — сказала Альма, подавая ему трубку.
— Сходите на кухню и подогрейте.
Уэйн Хардинг и Далтон Такер уже пятьдесят лет поддерживали деловые отношения. Хотя недавно Уэйна избрали судьей по наследственным делам, он продолжал оказывать юридические услуги Далтону.
— Рад тебя слышать, Далтон.
Для приличия они поговорили о снегопаде, о скоте, о семейных новостях. Затем Далтон изложил свою просьбу. Уэйн внимательно его выслушал. История отношений Такеров и Райделлов была ему хорошо известна.
— Если я правильно тебя понял, — сказал Уэйн, — ты хочешь дать Луизе пожизненное право владения твоим ранчо. То есть она может жить там до самой смерти.
— Да, — ответил Далтон. Соображал он сейчас не слишком быстро, но Уэйну доверял полностью и знал, что все его желания тот выполнит. А значит, можно ни о чем не волноваться.
— Однако она не будет иметь права продать ранчо или оставить его своим наследникам… — Тут Уэйн позволил себе усмехнуться, — к примеру, Тодду и Тамми.
— Да, ты уж проследи, чтоб ни один Райделл от моего завещания не выиграл.
— Ни один? А как же Луиза?
— Тьфу ты! — Далтон так любил Луизу, что почти забыл, из чьей она семьи.
— Но ты и это можешь изменить, — рассмеялся Уэйн. — Женись на ней, и она станет миссис Такер.
Далтон задумался. Эта мысль посещала его довольно часто, и Луиза, он знал, обрадуется его предложению. Но затем он представил себе, как жених в визитке и цилиндре сидит, вытянув загипсованную ногу, в инвалидной коляске, а рядом стоит мрачный Джеймс и держит в руках подушечку, на которой лежат обручальное кольцо и зубные протезы Далтона.
— Черт бы тебя побрал! — проворчал он. — Тебе обязательно надо меня подколоть.
— А ты все-таки подумай, — снова рассмеялся Уэйн. — Ладно, на этой неделе я заеду к тебе с новым завещанием.
— Лучше в начале недели, а не в конце. Сам понимаешь, в моем возрасте каждый день на счету. И вот еще что…
Понизив голос, Далтон объяснил адвокату, что он от него хочет. Уэйн все записал и пообещал связаться с нужными людьми и подготовить документ, чтобы Далтон мог подписать его одновременно с завещанием.
Далтон повесил трубку и стал ждать, когда его побреют. В коридоре мелькнула тень, он заметил Альму, разговаривавшую с каким-то юношей. Она его о чем-то просила, умоляюще протягивала к нему руки. Видимо, это и есть ее семейные проблемы, подумал Далтон.
— Молодой человек! — крикнул он. — Подойдите сюда!
Юноша обернулся.
— Ричард! — Альма схватила сына за рукав.
— Здесь я главный, — сказал Далтон, — и мои просьбы принято исполнять. Подойдите!
Даже издалека старик заметил, с каким презрением тот его слушает. У парня было худое лицо, жиденькая рыжеватая бородка, одежда грязная. В руке он держал ружье.
— Что вам от меня надо?
— Ты кто такой?
— Мистер Такер, — вмешалась Альма, — это наши семейные дела. Они касаются только меня и моего сына.
— Я — Страж. — Оттолкнув мать, парень подошел к Далтону. — Вам это что-нибудь говорит?
— Да вроде нет.
— Вы забрали то, что вам не принадлежит. — Его зеленые глаза горели яростью. Не сводя взгляда с ружья, Далтон резко подался вперед, но коляска и гипс на ноге не позволили ему достать наглеца.
Парень расхохотался:
— Старый дурак. Я мог бы тебя пристрелить, если б захотел, только на тебя и пули жалко.
Он развернулся и собрался уйти.
— Ричард! — бросилась за ним Альма.
— А ну, назад! — проревел Далтон.
Собрав силы, он приподнялся и бросился на незваного гостя. Ногу пронзила нестерпимая боль, но Далтон должен был защитить свой дом, свою семью. Они покатились по полу. Далтон схватил парня за руку, но тот вырвался и со всей силы ударил старика по голове.
Остаток пути Сейдж была как в тумане. Такой жгучей, накатывающей волнами боли она никогда еще не испытывала. Это невозможно! Человек не в состоянии такое вытерпеть!
— Держись! — Дэвид прибавил скорость. — Дыши глубже.
— О боже, — пробормотала Сейдж. Опять началось то, что Дэвид назвал схватками, и теперь она уже готова была ему поверить. Ее словно рвал когтями огромный медведь. — Помнишь медведя? — с трудом выговорила она.
— Что ты сказала?
Она стиснула зубы, по щекам катились слезы. Говорить она больше не могла, но в памяти всплыло самое страшное детское воспоминание: они всей семьей ночевали в палатке и на них напала медведица.
