Люсьен Гольдберг - Девочки мадам Клео
Однажды Сью-Би видела по телевизору мощный взрыв пропана неподалеку от Амарильо. Машины, обломки, искореженный металл и лужи крови на всем расстоянии, которое охватывала камера. А еще тела, облаченные в белые балахоны. Именно такое зрелище и предстало взору работников спасательной службы Вейлина, когда они высыпали из салона «скорой помощи» на автостраду неподалеку от выезда с федерального шоссе № 40. Когда доктор Вайсман распахнул заднюю дверцу «скорой помощи», холодный ночной ветер обжег ему лицо и разметал волосы. Он снял с крючка возле дверцы голубую медицинскую накидку и подал ее назад Сью-Би, которая стояла за его спиной.
В воздухе пахло гарью: резиной, бензином и чем-то приторным, в котором она по опыту, приобретенному в клинике, узнала зловонный запах горелого человеческого мяса. Когда Сью-Би и доктор Вайсман подошли ближе, полицейские с громадными фонариками в руках указали им на группу мерцающих огней. Основная масса людей стояла в центре шестирядной автострады возле огромного перевернутого грузовика, лежавшего на боку, словно огромный раненый зверь. Под телом грузовика лежал колесами вверх длинный черный лимузин, нос которого причудливо задрался вверх.
– Господи! – содрогнувшись, выдавил из себя доктор Вайсман.
Сью-Би почти натолкнулась на него. Она остановилась и уставилась на это зрелище.
– Вы доктор Вайсман? – спросил огромного роста полицейский, стоящий справа.
– Да, сержант, – ответил доктор Вайсман. – Что здесь?
– Лимузин ударили сбоку. Когда грузовик выскочил...
– Сержант, – перебил доктор Вайсман, – мне важно знать только одно: сколько человек было в машине и там ли они еще.
– Не могу сказать. Мы вырезали дверцу водителя. Он мертв. В салоне видны тела троих, но поскольку крыша смята...
Доктор Вайсман обошел грузовик и оказался на противоположной стороне.
– Я смотрю, дверца лимузина с этой стороны открыта. Не могло ли кого-нибудь выбросить? Может быть, кто-нибудь лежит там на обочине?
– Да нет, док, исключено. Мы уже проверяли. Только эти трое в салоне.
– А как насчет других машин?
– Ими занимается спецбригада из Темпла. Мы лучше сосредоточимся на этих ребятах.
– Идем, Сью-Би, – крикнул доктор Вайсман. – Если эти люди живы, то они наверняка в шоковом состоянии. Мне понадобятся адреналиновые шприцы, глюкоза для внутривенного вливания, весь набор для снятия шока.
Не прошло и двух минут, как полицейские отжали дверцу. Когда они сняли ее, Сью-Би заглянула на заднее сиденье. Все, что она увидела, казалось небрежно брошенной кипой белья – большой кипой белья, пропитанного кровью.
– Что это такое? – крикнула она, дергая доктора Вайсмана за рукав.
– На них какие-то халаты, – сказал он. – Один, второй... – считал он. – И внизу еще один лежит.
– Надо побыстрей вытащить их наружу, ребята, – сказал полицейский двум своим коллегам, которые возились с дверцей. – Видок отвратительный.
Команда работала с лихорадочной быстротой, пока все тела не были освобождены из-под искореженного железа. Она слышала, как доктор говорит, что один буквально смят в лепешку и двое других, похоже, тоже мертвые.
Полицейский, стоявший рядом с кабиной грузовика, крикнул:
– Документов никаких?
– Мы как раз проверяем номера, – ответил другой полицейский с прижатым к уху радиотелефоном. – Машина принадлежит Далласскому транспортному агентству. Сдана в аренду компании «Арамко». Похоже на то, что это какие-то арабские шишки. Военный инспектор уже вылетел на вертолете из консульства в Остине.
Три тела, извлеченные из машины, были уложены на носилки у обочины автострады.
– Вот так, Сью-Би, – сказал он.
Его голос звучал утомленно и глухо.
– Теперь мы уже не можем помочь этим беднягам. Мне нужна папка с формами. В бардачке лежит.
– Сейчас принесу, – сказала она.
Чтобы побыстрей добраться до машины «скорой помощи», нужно было пройти мимо грузовика, где торчал готовый вот-вот оторваться большой металлический лист. Осторожно огибая в темноте его рваный край, она вдруг задела ногой что-то мягкое. Страшась потерять равновесие, она опустила голову и увидела кисть руки с судорожно сжатыми пальцами. Света было очень мало, поэтому пришлось наклониться, в это мгновение рука шевельнулась и обхватила ее щиколотку. В тусклом свете ослепительно белая манжета на запястье казалась ярким пятном. Она наклонилась еще ниже и разглядела тяжелые золотые часы, обхватывающие запястье под манжетой.
– Боже мой, он живой, – прошептала она в темноту. – Эй? – позвала она. Потом опустилась на колени, просунула обе ладони под искореженный металл и стала ощупывать руку, поднимаясь к плечу. – Вы в порядке?
– Не бросай меня... пожалуйста, – едва слышно прохрипел из-под завала мужчина. – Я... – Следующие слова потонули в гуле вертолета, медленно опускающегося на автостраду.
Звать на помощь при таком шуме было бесполезно, а оставить его одного у нее не хватило духу.
– Держитесь! – крикнула Сью-Би. – Попробую вас вытащить.
Она присела на колени и просунула обе руки под рваную кромку металлической пластины. Прилагая отчаянные усилия, Сью-Би почувствовала, что щит подался. Она уперлась плечом и, собрав силы, толкнула вверх. Пластина встала на миг вертикальной стеной и грохнулась об асфальт.
Огни вертолета залили светом тело мужчины. На нем было длинное белое, наподобие плаща, одеяние, а голова повязана белым шарфом, который неизвестно как удержался благодаря какому-то витому черно-белому шнуру.
Сью-Би опустилась рядом с ним на колени. Глаза у него были закрыты, а из уголков рта тонкой струйкой вытекала пенистая кровь. Она быстро нащупала на шее мужчины большую вену, но никакого биения не почувствовала – только прохладу влажной кожи и колючесть бородки. Она прижалась к его носу. Он не дышал. Если он умер, то только что. Ведь несколько секунд назад он стонал.
Она сомкнула веки и попыталась представить себе по памяти рисунки в книге, которую дал ей доктор Вайсман. Вспомнила первый рисунок раздела о сердечном приступе. На нем был схематично изображен человек, прикладывающий палец ко рту пострадавшего, находящегося без сознания. Теперь картинки стали сменять одна другую, точно слайды на школьном уроке. Щелк: она положила ладонь ему на лоб, а указательным и большим пальцами зажала нос. Щелк: она дула ему в рот – один, два, три, четыре, пять коротких вдохов. Еще раз, набрав в легкие побольше воздуха, она начала спокойно диктовать себе:
«Дуй!» – и дунула.
«Остановись и произнеси слово «хризантема». Прислушивайся, не появилось ли дыхание. Это должно длиться приблизительно секунду». Она дула и снова и снова произносила слово «хризантема», пока не загорелись легкие, и ей пришлось остановиться.
