Розамунда Пилчер - Конец лета

Из гостиной доносились приглушенные голоса. Собаки подбежали к своей миске с водой, а затем разлеглись перед камином в холле. Я расстегнула пояс плаща, сняла его, скинула запачканные грязью ботинки и пригладила волосы руками. Затем я прошла через холл и, открыв дверь гостиной, сказала:

— Здравствуй, Синклер.

Они сидели у камина за низким чайным столиком. Но теперь Синклер встал и направился мне навстречу поздороваться.

— Джейни… Где ты была? — Он поцеловал меня в щеку.

— Гуляла.

— Уже почти стемнело, мы подумали, что ты заблудилась.

Я подняла глаза и посмотрела на него. Мне казалось, что он должен вернуться другим. Спокойнее; вероятно, уставшим от долгой поездки. Но мне тут же стало ясно, что я ошибалась. Скорее наоборот: теперь он выглядел счастливее, моложе и беззаботнее, чем когда-либо. Его глаза блестели, как у ребенка в канун Рождества.

Он взял мои руки в свои.

— И ты холодная, как льдышка. Давай, иди к огню, погрейся. Я любезно оставил тебе один тост, но уверен, что миссис Ламли сделает еще, если ты захочешь.

— Нет, не нужно, — я взяла низкий кожаный табурет и села между ними, а бабушка налила мне чай.

— Куда ты ходила? — спросила она, и я ей рассказала.

— Собаки попили? Они, наверно, были грязные и мокрые? Ты обтерла их?

Я заверила ее, что они попили, и объяснила, что обтирать их надобности не было, потому как они не испачкались и не промокли.

— Мы не ходили там, где мокро. И я собрала весь вереск с их шерсти, прежде чем впустить в дом.

Бабушка протянула мне чашку, и я взяла ее обеими руками, чтобы согреться, а затем, посмотрев на Синклера, спросила:

— Ну, как там, в Лондоне?

— Жарко и душно. — Он улыбнулся, и в его глазах снова вспыхнули веселые искорки. — Полно утомленных бизнесменов в зимних костюмах.

— Тебе… Далось достичь того, зачем ты поехал?

— Это звучит довольно напыщенно. Достичь. Где ты выучила такое длинное слово?

— Ну так что, удалось?

— Разумеется, удалось, иначе меня бы сейчас здесь не было.

— Когда… Когда ты выехал из Лондона?

— Рано утром… Около шести часов… Бабушка, в чайнике есть еще чай?

Она взяла чайник и, подняв крышку, заглянула в него.

— Почти не осталось. Я пойду и приготовлю еще.

— Попроси миссис Ламли…

— Нет, у нее болят ноги, я сделаю сама. Все равно я хочу поговорить с ней насчет ужина. Нам нужно будет запечь еще одного фазана в горшочке.

Когда она ушла, Синклер произнес:

— Ммм, чудесно. Фазан, запеченный в горшочке.

И обхватил пальцами мое запястье. Его прикосновение было легким и прохладным.

— Я хочу с тобой кое-что обсудить, — сказал он.

Итак, вот оно.

— Что же?

— Не здесь, я хочу поговорить с тобой наедине. Я подумал, что после чая мы могли бы прокатиться куда-нибудь на машине. Например, на вершину Бенгерна. Там полюбуемся, как восходит луна. Поедешь?

Я подумала, что для разговора о Тессе «лотус элан» был вполне подходящим местом.

— Хорошо.

Поездка в «лотусе» стала для меня новым опытом. Пристегнутая ремнем безопасности в низком кресле, я чувствовала себя так, будто отправлялась на луну, а скорость, с которой сорвался с места Синклер, только усилила это ощущение. Мы с ревом промчались по подъездной аллее, на мгновение затормозили у главной дороги, а затем выехали на нее и рванулись вперед. Стрелка спидометра в считанные секунды добралась до семидесяти миль в час; поля, изгороди и знакомые путевые отметки с бешеной быстротой пролетали мимо и оставались позади.

— Ты… Ты всегда водишь так быстро? — пробормотала я.

— Дорогая, это не быстро.

Я решила не спорить с ним. Мы в один миг, как мне казалось, очутились перед горбатым мостом, немного замедлили ход, а затем промчались через него — так что мой желудок подпрыгнул и завис где-то в паре футов над моей головой — и спустились к участку дорожных работ. Светофор горел зеленым, и Синклер нажал на газ, так что мы проехали через заграждения и умчались вдаль, прежде чем он успел смениться на красный.

Мы подъехали к Кейпл-Бридж, где действовало ограничение скорости в тридцать миль в час. Из уважения к местному полицейскому и к моему громадному облегчению Синклер сбавил ход и пустил «лотус» через город, не превышая установленную скорость, но как только последний дом остался позади, мы снова рванулись вперед. Теперь движения не было. Дорога мягко вилась перед нами, и автомобиль мчался вперед, как лошадь с опущенными поводьями.

Мы подъехали к нужному повороту, узенькой боковой дорожке, которая вела на юг. Круто петляя, она уходила вверх, на самую вершину Бенгерна и через нее. Поля и фермерские угодья оставались внизу, с шумом шин мы пересекли огороженный луг и оказались в заболоченной местности с бурой травой и зарослями вереска. Из обитателей этих мест нам попадались только стада овец с черными мордами, которые поднимали на нас бессмысленные глаза. Холодный воздух, врывающийся в открытое окно, приносил с собой запах торфа, а впереди повис туман, но прежде чем мы въехали в завесу из облаков, Синклер свернул на придорожную площадку для стоянки транспорта и заглушил двигатель.

Перед нами разворачивался умопомрачительный вид. Долина умиротворенно дремала под бледно-бирюзовым небом, скорее зеленым, нежели голубым, а на востоке омытым розовыми красками заката. Далеко внизу лежало озеро Элви, неподвижное и яркое, как драгоценный камень, а Кейпл казался извивающейся серебристой лентой. Здесь было очень тихо, только ветер слегка подталкивал машину и кричали кроншнепы.

Синклер отстегнул свой ремень безопасности, а затем нагнулся к моему, так как я не пошевелилась и не последовала его примеру. Я повернула голову и посмотрела на него, и он молча взял мое лицо руками в перчатках и поцеловал меня в губы. Через мгновение я осторожно отстранила его и напомнила:

— Ты, кажется, хотел поговорить со мной?

Синклер ни капельки не смутился. Улыбнувшись и немного приподнявшись на сиденье, он запустил руку в карман.

— У меня кое-что есть для тебя…

С этими словами он вытащил маленькую коробочку и открыл ее. Блеск бриллиантов ослепил меня, мне показалось, что я вижу перед собой ночное небо в сиянии звезд.

Я почувствовала себя так, словно летела вверх тормашками вниз с крутого обрыва. После этого я не могла стоять на ногах и чувствовала себя ошалевшей. Когда ко мне вернулся дар речи, я выговорила только:

— Но, Синклер, это же не для меня.

— Разумеется, для тебя. Вот… — Он достал кольцо, небрежно бросил коробочку на приборную панель и, не успела я остановить его, взял мою левую руку и надел кольцо мне на безымянный палец. Я пыталась вырвать руку, но он крепко сжал мои пальцы, так что бриллианты до боли врезались в кожу.