Диана Килина - Пепел (СИ)
– Я знаю и не прошу тебя играть. Просто будь со мной. Какая разница, где? У меня, у тебя, или в этом доме?
Наверное, он прав, и разницы нет, но…
– Можно мне подумать? – спросила я с надеждой
– Только минуту, – рассмеялся он, снова целуя меня долгим, глубоким поцелуем, от которого бабочки в животе начинают порхать.
Какая до нелепости избитая фраза.
– Ладно. Черт с тобой. Я согласна.
– Правда? – он недоверчиво прищурился.
– Эрик, – я закатила глаза, – Почему ты всегда переспрашиваешь? А если я передумаю?
– Черт, я совсем об этом не подумал, – сказал он с улыбкой и в его карих глазах заиграли золотистые искорки, – Значит, ты согласна, дорогая?
– О, Господи, да!
– Ну и ладненько. Пошли, осмотрим дом до конца, а потом поедем ко мне.
На втором этаже мы быстро осмотрели оставшиеся спальни. Одна была гостевой с отдельной ванной, вторая по плану была детской, но Эрик заранее попросил убрать оттуда мебель и сказал, что детей мы пока не планируем. Комната была небольшая, рядом с главной спальней, абсолютно пустая. Только светло–желтый ковролин и стены с сюжетом «Маленького принца» намекали на то, что это детская.
– Мы все переделаем здесь, – прошептал Эрик, когда я осматривала комнату, – Здесь может быть мой кабинет или комната отдыха.
Я кивнула и ничего не ответила. Слова застряли в горле. Я не любила детские. Думаю, понятно почему.
Когда мы вышли из дома и распрощались с Ириной, сюрпризы на этом не закончились. Красный Вольво отныне принадлежал мне.
Су–у–у–пер.
Я даже не стала спорить, просто взяла ключи и села за руль. Эрик поехал следом на Артеге.
«С ней он точно никогда не расстанется» – мелькнула мысль в голове, но я быстро ее прогнала.
ГЛАВА 23
Я ждала Машу, сидя в машине перед их с Игорем домом и поражалась размаху этого особняка. Шесть спален наверху, гостевой домик с двумя спальнями, крытый бассейн с баней. Зачем столько семье из четырех человек, с учетом того, что муж постоянно отсутствует и приезжает только на выходные? Дом, который собирался купить Эрик, был совсем другим.
Маша вышла на дорожку и махнула рукой. Она одета в спортивные брюки и футболку, заранее подготовившись к первому уроку езды на роликах. Мне скоро можно будет клуб открывать.
– Привет, – улыбнулась она, усаживаясь в машину.
– Привет.
– Классная машина, – выдала она, оглядывая просторный бежевый салон.
Эрик подобрал машину с учетом моего вкуса. Я любила сочетание красного с бежевым, он нашел такую модель. Приборная панель была оформлена в коричнево–черном цвете, с вставками под дерево. Руль покрыт бежевым пластиком и кожей. Короче – не машина, а мечта.
– Эрик, – закатила я глаза и покачала головой.
– Мужчины, они такие, – рассмеялась Маша, – Я хотела небольшой домик где–нибудь на берегу озера, но Игорь решил, что нужно строить просторный особняк, чтобы можно было принимать гостей.
– И часто у вас такое количество людей в доме, чтобы заполнить все спальни? – вырвалось у меня, когда я выезжала на главную дорогу, ведущую в центр.
– Ни разу не было с тех пор, как он построил его, – с грустью вздохнула Маша.
– А почему не пригласишь?
– Мой круг знакомых ограничивается друзьями и коллегами Игоря. У большинства из них другие интересы. Короче говоря – они редкие зануды. Стерпеть одного–двоих еще можно, но точно не толпу аналитиков, охотников за головами, инвесторов, и, тем более, их жен.
– Значит, нужно расширять круг знакомых, – стараюсь улыбнуться я, но в душе мне тошно.
Такое ощущение, что он построил эту крепость, чтобы держать ее в заключении. Моя неприязнь к Игорю разрослась до размеров Юпитера.
– Ты не водишь машину? – спрашиваю я, и Маша качает головой, – Почему?
– Игорь против. Он говорит, что баба за рулем…
– Все равно, что обезьяна с гранатой, – прошептала я и почувствовала, как кровь отлила от лица.
– Да, именно так, – рассмеялась Маша, и ее смех вывел меня из ступора.
Паника быстро отступила, и я расслабилась, уставившись на дорогу.
Мы быстро добираемся до города, и я подъезжаю к Виру. Свернув на парковку, я поднимаюсь по извилистому тоннелю и морщусь от того, как круто его построили. Поставив машину, я веду Машу в спортивный отдел, чтобы помочь ей с выбором роликов. Потом мы поедем на беговую дорожку, чтобы научиться кататься. В общей сложности, я проведу с ней несколько часов, и эта мысль меня не радует. Я боюсь, что она начнет расспрашивать о том, что произошло у них в доме. Я не хочу об этом говорить.
Мы подходим к стенду с роликами разного размера, цвета и даже для разных целей. Тут есть беговые, любительские, профессиональные – на любой вкус. Об это я говорю Маше, и мы подбираем несколько простых моделей для нее. Она начинает примерку и, на мое счастье, останавливается на третьей паре черного цвета.
– Удобно? – спрашиваю я.
– Да, они мягкие внутри.
– Не жмут?
– Вроде нет, – она пожимает плечами.
– Если будет неудобно или будут натирать, можно будет вернуться и обменять.
– Тогда берем их и поедем пробовать, – сияет Маша, и мы идем оплачивать покупку.
Кассир упаковывает обновку, а я изучаю ее лицо. Она выглядит счастливой, когда расплачивается кредиткой мужа. Интересно, ей пришлось спрашивать разрешение, чтобы съездить со мной в магазин за роликами? Как Игорь отреагировал на ее просьбу? Она вообще просит у него деньги, или может тратить столько, сколько хочет? Я смотрю на нее, и невольно думаю о том, ждет ли меня то же самое, если я стану жить вместе с Эриком.
Одно радует – я умею водить, так что в любой момент смогу взять и уехать. У Маши, похоже, такого варианта вообще нет.
Мы возвращаемся на парковку, я расплачиваюсь в автомате и сажусь за руль. Включив радио, я еду в сторону променада, на котором обычно и катаюсь. По иронии, дорожка пролегает мимо дома Эрика. Я пару лет проезжала мимо его окон, и засматривалась на этот дом, думая о том, какой же красивый оттуда вид. И вот, теперь, я частенько наслаждаюсь этим видом. Наверное, мысли материальны.
Я паркую машину напротив Русалки – памятника одноименному броненосцу. Шестнадцать метров гранита и бронзы возвышаются над уровнем моря, глаза скульптуры смотрят с красивого лица куда–то вдаль за горизонт. Всегда восхищалась этим памятником. Мне казалось, что она будто ждет ту сотню погибших в море в 1893 году. Вот–вот ее лицо озарится улыбкой и из воды выйдут моряки, пропавшие в этих водах. Но этого не происходит, и русалка по–прежнему смотрит с надеждой в море.
