Дабл Ю: служебный роман (СИ) - Жилло Анна

Наконец они появились — одновременно с началом очередного медляка. Подхватив первую попавшуюся под руку даму, Сафонов со смехом что-то сказал Юре, а тот подошел ко мне.

— Можно тебя пригласить?

Я просто стряхнула с себя все ненужное и с головой окунулась в музыку и в его близость, как будто плыла между звезд. Меня буквально плавило от взглядов, от запаха и тяжести рук на талии. Губы легко, едва заметно касались мочки уха, от теплого дыхания по всему телу разбегался серебристая звонкая дрожь. И так хотелось задержаться в этом волшебстве подольше, но песня оказалась короткой, и последний аккорд словно выдернул из тепла на холод.

Особенно когда рядом внезапно возникла Кристина.

— Юль, я ухожу.

— На, — я достала из кармана карточку и протянула ей. — Принесешь.

— Я код не помню.

— Ладно, — поморщилась я и повернулась к Юре. — Сейчас приду.

У Кристины карманов не было, и карточку-ключ пришлось взять мне. А поскольку в отдел мог зайти кто угодно, оставлять сумки без присмотра мы не рисковали. У Макса был маленький сейф с кодовым замком, туда и положили. Я код помнила, а Кристина в принципе не запоминала никакие цифры.

Мы поднялись наверх, она оделась, забрала сумку и вышла, а я завозилась с замком, закрывая сейф. Потом забежала в туалет и на лестнице столкнулась с Генкой, который спускался откуда-то сверху. Пройдя по коридору, мы подошли к выходу в холл.

— Опачки! — сказал он, притормозив. — Ну надо же! Кобель — он и в Африке кобель!

Глава 22

Юра

Неделя в Москве показалось мне месяцем в преисподней. Я в принципе столицу не любил, а тут еще и сдернули в такой момент, когда счастье было так возможно. Причем в компании Макарова, одно это уже адище. Я говорил себе: это плата авансом за то, что ждет после возвращения. Ну, по крайней мере, надеялся, что так будет. Если, конечно, кое-кто не передумает.

Мы переписывались с Юлей, днем кратенько, по вечерам подольше. Я жадно вчитывался в каждую букву, пытаясь уловить что-то между строк. Что это было вообще? Не случайный всплеск, о котором она уже успела пожалеть?

Да вроде нет.

Дни были заняты плотно. Сначала из меня половину крови выпил Алик — так мы звали Гейдара Алиева, московского совладельца сети. Мужиком он был резким, жадным и абсолютно беспринципным, не скрывающим, что не интересуется ничем, кроме прибыли.

Дарагой, говорил он, я дал деньги, я хочу получить деньги. Остальное меня… э-э-э… не эбёт.

Это было, можно сказать, его кредо. И да, такой подход действительно приносил ему деньги. Но если что-то мешало или угрожало получению денег, например, проигранный судебный процесс, он становился еще более резким. Мне пришлось здорово попотеть, чтобы объяснить, почему я не выиграл.

По сравнению с этим наши встречи и разговоры в министерстве выглядели хоть и нудной, отнимающей много времени и нервов, но мелочью. Как и переговоры с центром переподготовки врачей, который нам никак не удавалось поджать под себя. Мы хотели посадить в офисе их регионального представителя, не только для того, чтобы наши врачи проходили учебу в одном месте, но и чтобы заработать. Центр сопротивлялся, поскольку предпочитал иметь дилером частное лицо, а не организацию. Конечно, мы могли найти другой, и в Питере тоже, но этот был самым крупным и престижным, поэтому Сафонов уперся и не сдавался.

Все это здорово выматывало, особенно приправленное зудением Макара, но я держался на предстоящей встрече с Юлей.

Скоро, скоро…

Я очень надеялся вернуться до 8 марта. Хотелось отметить праздник с ней. Когда Макар сказал, что берет билеты на седьмое, чуть не подпрыгнул до потолка, хотя и сделал безразличную рожу. Седьмого вечером на работе намечался корпоратив, и я рассчитывал успеть. Зачем? Ну было одно соображение.

Я почти не сомневался, что Генка разнес по всему офису, чем таким интересным мы занимались с Юлей в отделе. Она ничего не писала, а спрашивать не хотелось. Но если так, разумнее было бы погасить пожар встречным палом: чтобы все увидели, что мы с ней вместе.

Если, конечно, мы с ней вместе…

С самого утра все пошло наперекосяк. Сначала мы чуть не опоздали на свой рейс, потом, когда ждали посадку, вылет неожиданно отложили. А потом еще раз, когда уже сидели в самолете. Прилетели в Питер в восьмом часу. Пока выгружали багаж, я написал Юле, но она даже не прочитала. Машину я оставлял в Пулково на стоянке, Макар пытался напроситься на борт, но был вежливо послан в далекую страну.

Извини, дядя, нам точно не по пути.

Навигатор полыхал красным. Давай, давай, дорогой, ищи лазейки в объезд, мне надо быстрее. Кольцевая, Витебский, Обводный… Поставил машину, поднялся в отдел, бросил куртку — и снова вниз.

Мы столкнулись с ней в дверях кафе, и она аж засияла. Значит, ждала? Наверно, я и сам был таким же, но радости хватило на несколько секунд: откуда-то сзади подкрался Сам и уволок к себе. Понадобилось полчаса, чтобы он сообразил: кое-кто не слишком адекватен и лучше серьезные разговоры отложить до четверга.

— Ладно, Юра, пойдем. Потом поговорим. Девушка твоя там уже заждалась.

Я едва удержался, чтобы не обогнать его и не запрыгать по лестнице через две ступеньки. Мы вошли в зал под первые аккорды той песни, которая заставляла меня разлетаться на атомы. Неужели и это знак от вселенной?

Эта песня тоже была про меня, как и «Облако в штанах». Только десять лет назад, услышав ее впервые, я мысленно подчеркивал для себя маркером одни слова: «может, детка, я сердцеед, сердце изо льда», а сейчас совсем другие.

«Я горю, потому что ты зажгла мою душу»…

Потому что так и есть.

Я и правда не думал, что когда-нибудь со мной случится такое. Что настолько закрутит. Всегда казалось: не одна, так другая. Любовь? Да не нужна она была мне. Считал, что это зависимость. А хуже всего то, что никакая любовь не длится вечно. Всё проходит. Все уходят. Лучше быть одному, чем снова пройти через это: смерть любимых, смерть любви. Лучше выбирать то, что не может стать любовью. Или обрывать при первом же намеке на нее.

А вот с ней — не смог. Не смог оборвать, когда еще можно было. И ведь думал, что просто хочу ее. Ну да, сильнее, чем других. Но ничего такого особенного. А оказалась, что она захватила меня целиком, со всеми потрохами. И понял я это почти полгода назад, когда обратного пути уже не было.

Я все еще не мог поверить, что это происходит наяву. Даже сейчас, обнимая ее, касаясь губами уха, захлебываясь сводящим с ума запахом. Затуманенный взгляд, приоткрытые губы, порыв навстречу — желание ни с чем не спутаешь, но… что за этим? Она забрала меня всего, и мне нужно было никак не меньше.

Быть для нее всем…

Все-таки человек — жадная скотина. Каких-то десять дней назад, мрачно глядя с вапоретто в пахнущую болотом мутную воду Каннареджио, я и мечтать о таком не мог. То есть мечтать-то как раз мог, но без всякой надежды. Даже о том, что буду просто обнимать ее в танце, а она — смотреть на меня из-под ресниц. А теперь — мало-мало-мало!

И как же жаль, что песня такая короткая. И как же хочется убить чертову Кристину, которая утащила Юльку куда-то. Как будто весь мир против нас.

Или… это тоже знак?

Черт, вот только без глупостей, ладно? Без знаков. Все будет хорошо. Все будет за…

Самое сочное слово, которое просилось в окончание этой фразы, недвусмысленно намекало на секс. Я вышел в холл и прислонился лбом к оконному стеклу, в котором отражался коридор. Чтобы увидеть ее, как только появится.