Вероника. Исповедь влюблённой - Эвина Лариса Борисовна
Аккуратно сложив газету е сумочку, Вероника зашла в подъезд своего дома и вызвала лифт. Пока он урчал где-то на последних этажах, перенастраиваясь на снижение, девушка задумалась о роли этого аппарата в философском аспекте. У лифта нет фиксированной точки СТАРТА и ФИНИША. Где бы ты в него ни входил, для спуска или подъёма, это твой старт. Когда лифт идёт вниз, все едут к одному финишу под номером один. Каждый входящий, как солдат на перекличке, гордо заявляет о своём намерении: «Первый» — и жмёт кнопку «один». И таких первых в лифте могут собраться не более четырёх человек определённой категории упитанности, выраженной в килограммах (так написано в инструкции). И каждый из них «Я единственный». «Я неповторимый». «Я незаменимый». «Я». «Я». «Я». «Я». И всем на первый, и все хотят быть первыми, нажимая кнопку «один». Все будто играют в детские пятнашки, стуча по панели с кнопками: «Тук, тук — за себя!», «За единственного!» Цифра один сродни «Я». Только единица начинает числовой ряд, а буква «Я» — заканчивает алфавит. Здесь нет проигравших и нет выигравших.
Пока её мозг изощрялся в размышлениях, лифт подъехал и галантно распахнул свои дверцы. Вероника зашла в него, как на свой СТАРТ, и нажала кнопку этажа, на котором располагалась её квартира. В голове опять прозвучало многоголосие: «Yes! Вероника, Yes!»
Через неделю в больнице планировалось открытие выставки всевозможных поделок пациентов. Вероника не хотела принимать участие в мероприятии, но потом поняла, что это будет очень важно для всех других, случайно или неслучайно попавших в клинику людей.
«Пусть мои работы дадут надежду другим. Меня они радуют возможностью по бартеру заниматься аэробикой и пользоваться салоном красоты в качестве модели. Ура натуральному обмену!» — подумала про себя Вероника и улыбнулась. Газету о работе положила на видное место, чтобы позже не забыть позвонить. Она была дома одна и поэтому решила написать письмо Гоше. Писать письма стало её зависимостью. Так Вероника сама себя обманывала, она это осознавала, но ничего не могла с этим поделать.
Серебром искрился снег. Падал нам на плечи. Смущаясь, ты меня просил, Ты молил о встрече. В парке белом. В облаках, Средь снегов холодных, Целовались ты и я. До любви голодных.Здравствуй, Георгий!
Извини, что снова приходится прибегать к эпистолярному жанру. Но я боюсь, что при нашей встрече всё, о чём я хочу тебе сказать, может не прозвучать из-за волнения моего сердца. Если ты ещё не понял, кто так вторгается в твою жизнь, разреши напомнить тебе об одном давнем знакомстве. Может, твоя память безвозвратно похоронила его под грузом прошедших лет, но, увы, с моей памятью этого не случилось. Это я, Вероника.
Действительно, кажется, что года пролетели, как одно мгновение. С того времени, когда мы познакомились в аэропорту, после нашего расставания прошло «сто лет одиночества». Но я помню все минуты, да что минуты секунды, которые мы провели вместе. И как я ни старалась потом, не смогла стереть память о них. Я много думала об этом. Много думала о тебе. И пришла к заключению, я тебя люблю. И это серьёзно. Можно даже сказать, это мой диагноз. И ещё можно дать определение данному диагнозу — хронический. Не переживай, ты не виноват в том, что такая взрослая женщина влюбилась в тебя, как глупая девчонка. Я помню, ты предупреждал, что я тебя выдумала. Тогда я не отнеслась к твоим словам серьёзно. Да и, что лукавить, в тот момент это мало бы что изменило.
Я всегда полностью ныряла в свои чувства и отношения, которые у меня возникали с мужчинами. Но после таких происшествий я обычно выныривала, чтобы глотнуть воздуха и успеть подумать, а хочу ли я ещё раз погрузиться в эту волну. И обычно я не хотела. С тобой произошло по-другому. С самого начала. Не буду препарировать наши отношения, ты и сам всё знаешь.
Наверное, ты в недоумении… Зачем я пишу тебе это письмо? Зачем я ворошу прошлое?
Я отвечу. Я хочу, чтобы ты знал, что в доме, из окна спальни которого виден лес и где луна была свидетелем наших свиданий, тебя по-прежнему очень любят и ждут. Я не могу без тебя, я чувствую, что начинаю опять сходить с ума. Ты мерещишься мне везде; в продавце из магазина Rimi, хоть он блондин; в таксисте, облепленном девчонками, желающими уехать в два часа ночи по домам после к салюта, посвящённого юбилею Риги. О тебе напоминают все обезьянки, игрушки в детских магазинах (ты же родился в Год обезьяны). Цифра тринадцать (дата твоего рождения) просто смеётся надо мной, будь это трамвай или номер на футбольных майках у спортсменов.
Ищу тебя средь лиц и интонаций, Зову тебя в свою сырую ночь. Но у тебя теперь свои фанатки… И от меня ты убегаешь прочь. Сумела же, восстала вновь из пепла. И крылья одолжила у судьбы. Тебе, любимый, сердце моё пело. Но тихим был мотив моей любви. Ты не услышал в ритме равнодушья. Скользя по глади вымощенных троп Моих мелодий, что рождались так натужно. От боли ты меня, любимый, не сберёг.Я получаю от тебя привет, когда встречаю людей, несущих домой виноград (он входил в твой джентльменский набор, когда мы встречались, помнишь?). Я шалею от знакомой этикетки минеральной воды, которую мы с тобой пили, несясь по трассе на моей машине в Даугавпилс. Меня как будто бьёт электрическим током, когда я слышу твоё имя… а кошачьи свадьбы и твоя любимая песня «Мурка» заставляют мою память крошиться на осколки воспоминаний.
Ты везде, и я в клетке твоего присутствия. Помнишь наши телефонные разговоры о свободе?
Я кричала тебе о том, что ты в кипу жизненных обстоятельств никогда не будешь свободным. А я свободна! И ничто не помешает мне быть свободной всегда. Увы… я не свободна. И это письмо — акт капитуляции, иначе его не назовёшь. Я тебе уже писала о своём сне, где мы лежали в постели и я была у твоих ног. Я, как фрагмент пего, нашла удобное для себя положение и обнимала их с ощущением наивысшего счастья на земле.
Этот сон не выходит у меня из головы до сих пор. В его символике и есть вся правда. Я не знаю, на каком ты сейчас жизненном витке. Может быть, ты уже женат и счастлив. Допускаю, что ты готовишься стать отцом и ходишь со своей женой в женскую консультацию. А может быть, ты весь в очередных заморочках и вечерами, чтобы разрядиться, с удовольствием пьёшь виски у телевизора, пересматривая уже который раз свои любимые фильмы: «Четыре комнаты» Квентина Тарантино или «Красотку» с Ричардом Гиpoм и Джулией Робертс в главных ролях.
Допускаю всё, но тем не менее, оставляю за собой право пригласить тебя к себе. Я буду ждать тебя в каждый Новый год, в полночь, в качестве подарка. Выбрать год предоставляю тебе самому. Я буду ждать.
Желанье к тебе не иссякло, И память стегает вновь — Я сны разгадала оракула… Диагноз поставлен — Любовь! Тобою клеймённое сердце, Несу свой серебряный крест. С ключом от замка для дверцы, Где мне объявили арест.
