Отец подруги. Навсегда твоя - Вероника Касс
— Ты же все понимаешь, Таисия.
— Понимаю. Не понимаю только, с чего вдруг ты решил, что я соглашусь?
На самом деле, меня удивляет только то, как он мне это предлагает. Когда я была никем, он и то мне дольше все объяснял и извинялся, а сейчас…
— А разве у тебя есть выбор? Тая, ты попала в скандал. Никто сейчас не хочет с тобой работать.
— Поэтому ты предлагаешь мне тридцать процентов и имя других сотрудников?
— Не тридцать, а пятьдесят!
— Ох, ничего себе, аукцион невиданной щедрости. Знаешь-ка что, Андрей, а не пойти бы тебе…
Договорить мне не дает открывшаяся дверь. На пороге — Дамир. Так что вместо разговора дальше я просто сбрасываю звонок.
— Я принес тебе договор, — он протягивает мне небольшую папку с несколькими листочками.
Забираю ее, открываю, пробегаюсь глазами и понимаю, что это составленный брачный контракт с прописанными пунктами.
— Почитай, возможно, ты передумаешь.
Наверное, не самый радушный разговор с Андреем на мне сказался и то, как я на него разозлилась, но вместо того, чтобы внимательно читать, я отвечаю:
— Я уже сказала, что никакого брака не будет. Я хочу выйти замуж за любимого человека, а не пункты в договоре.
Глава 32
— Ты не в той ситуации, чтобы торговаться со мной.
— Я? — ахаю, широко распахнув глаза.
Да они что с Андреем, сговорились? Или видят то, чего в упор я не хочу замечать? Знают что-то, чего не знаю я? Что они все возомнили о себе. И обо мне.
— Ты даже не читала. Прочти. А потом уже вороти свой красивый носик, — Дамир подходит ко мне в плотную, а затем мягко проводит подушечкой пальца по моему носу. И можно было это распознать как жест издевательства, словно он щелкает меня по носу, как маленького несмышленого ребенка, но Дамир спускает палец и секунду спустя его подушечку я чувствую губами.
Надо их сжать, но я отчего-то напротив их расслабляю, и Дамиру легко удается провести по внутренней стороне нижней губы. Большим пальцем он упирается в мой подбородок, словно фиксируя мое лицо и поддается вперед. Еще ближе.
Я кажется не дышу вовсе. Затаиваюсь. Замираю. Ожидаю… поцелуя.
Уже предвкушаю, что вот-вот почувствую его мягкие манящие губы на своих. Да только вот он так и не касается губами моих, лишь легонько задевает ими, шепотом проговаривая:
— Прочитай.
Затем отстраняется и уходит вглубь дома. А я стою и часто-часто дышу. Воздуха не хватает, так словно я пробежала стометровку на своей максимальной скорости. На пределах своего организма.
Осталось только согнуться и упереть руки в ноги. Именно это мне сейчас хочется сделать больше всего на свете. Но в руках у меня чертов контракт, и как только я об этом вспоминаю, меня отрезвляет.
Эдакий холодный душ.
Громко, пожалуй, даже слишком громко выдыхаю и иду в свою комнату. Договор швыряю на тумбу, пакеты с платьями и другими покупками на кровать, а сама иду в душ.
Даня с Дамиром, Ксю с Улей, которая вернулась домой раньше меня. Мне нет необходимости торопиться, поэтому я стою под горячими струями чуть дольше обычного. То ли хочу смыть с себя этот ужасный день. Да что там день… неделю, почти месяц, то ли свариться под кипятком. Провести дезинфекцию своего организма, чтобы вытравить из него Дамира. Под какой там температурой погибают микробы и бактерии?
Вот…. он как тот самый микроб… бактерия… вирус! Страшный и беспощадный вирус, который косит меня каждый раз, и к которому мой организм не желает вырабатывать иммунитет. А ведь я переболела же им однажды, так почему…
— Черт! — ругаюсь я, когда понимаю, что непроизвольно глажу себя.
Грудь, живот, промежность, думая при этом о Дамире.
Я понимаю, что это слабость, но остановиться уже никак не могу, слишком долго у меня не было мужчины, слишком чувствительно мое тело к прикосновениям, даже к моим собственным, а если уж думать об объекте желания, то… мне хватает двух минут, чтобы кончить.
Стоит лишь пройтись пальчиками по соскам, крепко их сжать и представить, что это губы Дамира, те самые, которые были от моих сегодня в такой близости. Затем крепко сжать себя за бедро, представив, что это крепкая ладонь Дамира, которой он сдавливает меня конечно же в разы крепче, но остальное додумывает и дорисовывает моя фантазия. Я ныряю пальцами меж своих ног, а перед глазами лицо Дамира, его взгляд.
Я вспоминаю его взгляд, каким он был в моменты нашей близости. Это было так давно, так бесконечно давно — аж в прошлой жизни, но я помню. Помню все в малейших деталях. И как он смотрел, и как приоткрывал рот, и как напрягал челюсти, а по его вискам часто скатывались капельки пота. Я вспоминаю их на вкус, Дамира на вкус. Приоткрываю рот и ловлю губами горячие струи воды, представляя, что это губы Дамира, что он крепко сжимает мои скулы и целует… целует… целует, а затем резко входит и… на этом моменте в моем теле происходит взрыв, и мне даже не приходится со своей фантазией путешествовать дальше. Только на глаза почему-то наворачиваются слезы.
Я обессиленно опускаюсь на попу и крепко обнимаю себя за колени. Вода продолжает литься, но она больше не то, что меня не обжигает, она меня даже не согревает. Мне так себя жалко. И в то же время противно от самой себя. Что я такая ничтожная и никчемная… размазня.
Приступ самобичевания длится недолго, но все же рыдаю я навзрыд, выплескивая все свою обиду на жизнь, на маму, на Андрея, на Дамира, на саму себя и свой чертов организм. Ну, неужели так трудно влюбиться в кого-то другого и захотеть кого-то другого. Чтобы в двадцать с лишним лет не жить как монашка.
Зато спускаюсь вниз к сыну и всем остальным я уже в весьма приподнятом настроении, что в очередной раз задумываюсь о нестабильности своего эмоционального
