Подари мне жизнь (СИ) - Ольга Шах
И вновь вначале никто не повернул голову. Кроме этой мелкой заразы - Чимми. Он возмущённо завопил, привлекая всеобщее внимание:
-Эй, это ещё что такое? Это мой стакан, я хотел ещё кофе! И вообще, что вы тут делаете?
Я в ответ огрызнулась, раз он понимает только так:
-Вредно пить много жидкости, описаешься! Я здесь кофе пью, понятно?
Парни во все глаза меня рассматривали и молчали, не понимая, что же тут происходит. И только глазастый Тэ быстро понял и засмеялся. Ещё бы! Он ведь присутствовал, когда придумали мне псевдоним, и на бейдже корейским по белому написано "Марго". Да и серьги мои в ушах, он их тоже успел разглядеть. Наконец, отсмеявшись (я все это время молча и невозмутимо пила кофе, Чимми краснел и надувался, как помидор), Тэ сказал:
-Ну, вы даёте, парни! Знакомьтесь, наш восьмой мембер Марго! То есть Рита…
-Вообще-то Рита осталась дома, и только для своих! А здесь, сейчас и отныне - прошу любить и жаловать - Марго! И это не мой каприз, таково пожелание Председателя и службы безопасности -невозмутимо сообщила я.
Парни отмерли, начали восклицать, отмечая мое преображение. Чимми сдулся и сидел задумчиво. Не иначе, как пакость какую-то готовит. Честно, вот непонятна мне его неприязнь ко мне, вроде бы ничего такого я не сделала. А, ладно, разберемся по ходу пьесы… Что там у нас в ближайших планах? Тон-студия? То есть, запись? Ок, схожу, посмотрю, что там записывают и надо ли мое участие.
В звукозаписи нас ожидали и режиссер альбома, и звукооператоры, и преподаватели по вокалу, мужчина и женщина. С мужчиной я уже виделась в кабинете Председателя. Женщина, лет сорока, с красивым, звучным голосом, была представлена как Чжан Су Мин. Она сказала, что именно она будет работать со мной. Очень приятно! Режиссер альбома принял решение, раз уж вокалистка здесь собственной персоной, перезаписать те песни, что уже были в альбоме, точнее, женские партии. Потому что те записи были взяты из старых треков с телефона.
Взяв листочки с текстом на корейском, я начала распеваться. Остальные мемберы были заняты тем же. Но поскольку женские связки более лабильны, то мне и времени на распевку потребовалось меньше, чем парням. Мужские связки более плотные, им нужно больше времени, чтобы прогреться. Маэстро Су Мин внимательно следила за моей распевкой. Выполнив несколько стандартных упражнений, я сочла себя готовой к работе. Преподаватель кивнула, соглашаясь со мной. И я пошла в звуконепроницаемую комнату. Надвинула наушники, нашла нужный текст, ещё раз проговорила про себя его. Показала знаком оператору, чтобы дали минусовку в наушники. Ещё раз пропела без записи. Звукооператоры шустро снимали параметры голоса, подгоняя свой пульт для работы. И понеслось. Записали, конечно, раза с третьего-четвертого, один трек вообще с пятого, так как там шло наложение партий, а режиссер добивался идеального звучания.
Выпала я из записывающей комнаты мокрой, как будто пробежала марафонскую дистанцию. Плюхнулась на стул, Тэ услужливо сунул в руку бутылочку с водой. Ну да, от сухости драло горло. Госпожа Су Мин осуждающе покачала головой, я извиняюще улыбнулась ей, не прекращая пить. Верно, на горячие связки холодная вода… но пить хотелось сильнее. Парни вовсю репетировали "Скажите детям" Фадеева. Юристы обещали сегодня к вечеру составить запросы на приобретение выбранных композиций и хотели скинуть мне письма для перевода на русский язык. И тут припахали.
Надо показать парням оригинальный клип, там хоряга хорошая, может, и наших на что-то натолкнет.
Последний куплет, там, где женская партия, я отказалась петь сразу, не моя тональность, а вот Чимми легко возьмёт альтовую тесситуру. А я буду вместе со всеми петь. Черновой вариант сегодня записали и тоже не с первой попытки. Завтра ещё будем писаться, на очереди следующая групповая песня и мой сольник. С ним вряд ли будут большие проблемы, я ее столько раз пела и на университетских концертах, и в караоке с подружками орала, так что больших сложностей не вижу.
Далее предстояло не менее сложное - хореография. Во всяком случае, для меня. С новыми хорягами я не знакома, надо начинать все с начала. Репетиционный зал был ярко освещен, зеркала вдоль одной стены. Станка нет, плохо. Для меня. Опять со стульчиком? Переоделась, вышла к парням. Секси прям до невозможности - растянутые треники, черная футболка, безразмерный свитшот (в зале достаточно прохладно), повязка на голове. Лёгкие кроссы на ногах. В общем, обнять и плакать. Зато ни у кого лишних мыслей не возникнет.
Глава 19
Глава 19
Пока хореографа не было, каждый разминался, как хотел. Ну, а я со стульчиком. Итак, ноги в первую позицию, плие, батман. И ещё пару раз повтора. Теперь упражнение на растяжку. Нога за голову, поворот на одной ноге вокруг своей оси. Теперь бы шпагат. Но без опоры никак, а стул перевернется. Нашла взглядом Чона, махнула ему рукой, чтобы подошёл. Тут ещё есть своя сложность. Нельзя подозвать кого-то к себе раскрытой ладонью вверх, как мы привыкли. Здесь так подзывают ээ... дам с пониженной социальной ответственностью. Надо наоборот, повернуть ладонь вниз и тогда уже сделать движение, как будто подгребаешь воздух к себе. Вот так все непросто.
Чон подошёл, я попросила его посидеть на стуле. Он, хотя и не понял, но послушно уселся, лицом к спинке. Подняла себя на вытянутых руках, шпагат в воздухе, ноги прямые, а вот руки подрагивали. Плавно опустилась на пол. Чон восхищённо присвистнул:
-Не, на полу я тоже могу, а вот так, в воздухе… научишь?
Я перевела дыхание и кивнула, научу, чего же нет? Парень сильный, вытянет. И вот тут-то Чимми выдал свою подставу!
Дождавшись, когда все замолчали, возвращаясь опять к разминке, он громко сказал:
-Ладно, мы увидели твои умения. А вот так можешь?
И с места вошёл в фуэте, молодец! Все считали вслух, пять с половиной оборотов, я же говорю -молодец! Все похлопали, а Чимми выжидательно посмотрел на меня. Я, кряхтя по-стариковски, сползла со стульчика, где отдыхала, и встала в нужную позицию. Ну, как там Николай Максимович показывал? И… раз, два три! Поехали! Я крутила фуэте так, как учили - с прямым коленом под девяносто градусов, с выбросом стопы. Руки тоже в движении. Про себя считала обороты. Четырнадцать, хватит? Двадцать семь, как Цискаридзе, я точно не могу, сдохну.
Остановилась, дыхание уже сбивалось. Парни смотрели задумчиво, молчали, но этот мелкий
