Янтарные бусы - Алёна Берндт
– А с мамой-то твоей мне о чем еще договариваться? – удивилась Люба. – Сколько я еще должна терпеть вас с мамой? Оставьте меня в покое.
– Она еще спрашивала, не хочешь ли ты вернуть ей то кольцо… – Олег густо покраснел: по всей видимости, ему было неловко про это говорить.
– Еще чего! Так и передай Галине Николаевне, что кольцо я взяла намеренно, когда уходила! Раз уж ты мои янтарные бусы, которые я просила у тебя привезти мне из Москвы, подарил Лене, тогда хотя бы колечко останется у меня – как напоминание, что таких, как ты, нужно за километр стороной обходить. А маме скажи – подарила она, я не просила. Так что теперь оно мое.
– Бусы? Ты про те бусы, что ли… – спросил Олег, и по его глазам Люба увидела, что только сейчас он понял, как Люба догадалась о его отношениях с Леной.
– Что, скажешь, не дарил? Или еще что-то придумаешь, дурацкое оправдание для таких деревенских дурочек, как я! Ведь ты же такой меня считаешь! Все, хватит! Давай закончим все эти разговоры и прочие выяснения отношений! И так все предельно ясно! И жить нам с этим придется здесь, и как-то сосуществовать! А Лене передай – если будет снова врать, я и в самом деле устрою ей здесь «сладкую жизнь»! Ты ей нужен – вот пусть тебя и охмуряет как угодно! А в мою сторону пусть даже рта не разевает и даже бровью не ведет! Я вас предупредила, так что имей в виду!
Олег был очень удивлен, увидев перед собою Любу такой разгневанной, и на все ее слова только согласно кивал. Выглядел он не очень… Люба сразу это заметила, но после такого бурного их разговора она впервые отметила, как ее почти бывший муж похож на свою мать – те же манеры, тот же взгляд… вот только твердости Галины Николаевны Олегу явно не досталось. В тот момент Люба впервые ощутила не только обиду на мужа, но какое-то отвращение к нему.
Она отвернулась, чтобы не видеть бегающих глаз Олега, потому что понимала сейчас… весь его вид, усталый и отчаявшийся, это всего лишь для того, чтобы она пожалела… пожалела, поняла и простила, как это делала раньше, а потом снова «взяла под свое уютное крылышко» оступившегося и провинившегося человека, которому новой жизнью жить, по всей видимости, не очень понравилось.
– Слушай, Олег, – сказала она жестким тоном. – Тебе не кажется, что ты смешон? Не позорь себя, не бегай ко мне сюда, над тобой и так уже почти все Богородское смеется! Разошлись и разошлись, у каждого своя дорога. Больше не приходи. А еще лучше – бери свою Лену и дочку и сделай так, как она хочет, – уезжайте! Хоть раз поступи, как мужик, а не как тряпка! Прими решение и ответственность!
– Куда уезжать-то, – как-то жалобно пробормотал Олег. – Здесь дом, работа недалеко…
– Я тебе все сказала, – пожала плечами Люба. – Поступай как знаешь, я тебе больше не советчик.
Вернувшись в тот вечер домой, Люба никак не могла успокоиться. Слушая рассказы деда Ивана о том о сем, она пыталась унять внутреннюю дрожь. Пыталась отогнать от себя мысль, что, наверное, и вправду не сможет она жить вот такой жизнью, наблюдать это все…
– Что, Любаня, никак опять наш Олежек объявился? – спросил дед Иван, который видел, как нервничает Люба.
– Да, дедуль, опять, – вздохнула Люба в ответ.
– Видать, несладко живется с новой-то женой, если никак не может угомониться! Пожалуй, сам к ним наведаюсь завтра, пригрожу, что в Правление пожалуюсь, если тебя в покое не оставят.
– Не ходи, дедуль. Чего с ними разбирательства чинить, пусть живут, как хотят. А я решила, вы с Андреем Игнатьевичем правы – мне и в самом деле стоит в отпуск съездить. Завтра пойду к Аркадию Степановичу, спрошу, когда он сможет меня отпустить. Все равно пока наша идея с детским отделением откладывается на неопределенное время – не можем найти, кто бы воплотил в жизнь наши идеи.
– Любань, ну и правильно, поезжай. Пусть хоть пару недель, посмотришь новые места, а вот хоть бы и к крестной своей поезжай! Она рада будет! Или еще куда, к морю, да хоть вообще на Камчатку!
– На Камчатку? – Люба рассмеялась. Уж слишком часто это географическое название появляется в ее жизни, может, и в самом деле стоит поехать.
Аркадий Степанович Борисов, главный врач местной больницы, сразу же догадался, что разговор будет непростым, как только Люба Смирнова, постучав, робко заглянула в его кабинет. Доктор Борисов человеком был справедливым, внимательным и строгим. Сплетен он не слушал и в коллективе разного рода посторонние разговоры пресекал, насколько мог. Но тем не менее старался всегда быть в курсе того, как и чем живут его сотрудники, потому что понимал, насколько это важно для дела. Разумеется, и про Любину ситуацию он был наслышан. Вот и теперь, увидев бледную, с синяками у глаз Любу, он нахмурился.
– Любаша, входи, – приветливо пригласил он девушку. – Я как раз хотел сделать перерыв, хоть чаю попить, да все некогда. Сейчас организуем, присаживайся. Ну, рассказывай, как у тебя дела?
Когда спустя двадцать минут Люба вышла из кабинета главврача, она еле сдерживала слезы. Такого участия и понимания от строгого начальника она не ожидала, и это взволновало ее. Заявление на отпуск было написано, а кроме того, Аркадий Степанович при Любе позвонил своему однокурснику и давнему другу, работающему в санатории на побережье Черного моря.
И теперь Любе предстояло купить билет и собрать чемодан. Моря она никогда в жизни не видела, и теперь ей было и волнительно, и немного даже страшно… Она впервые в жизни будет совершать такое путешествие! А в глубине души она очень надеялась, что когда вернется, то все в ее жизни будет по-другому.
Глава 20
Под стук колес в уютном купе Люба все еще немного волновалась, как же она будет одна, в незнакомом городе. Дед Иван хоть и старался не показать своего беспокойства за внучку, но Любаша видела его волнение. Да и ей
