Темный полдень - Весела Костадинова
Я чувствовала этот аппарат, или он чувствовал меня, но каждый кадр приносил эстетическое удовольствие. Я не познала еще и сотой доли возможностей камеры, а уже жила в эйфории!
Ближе к полудню пошла к магазину, чтобы встретиться с Натальей, которая уже ждала моего прихода, стоя в дверях.
— Привет, — я помахала ей рукой. Сегодня мне не хотелось ни спорить, ни хмуриться. Но выражение ее лица было серьезным и сосредоточенным.
— Привет, заходи, — она жестом пригласила меня внутрь, и я поняла, что ее хмурость относится не ко мне. — Чай будешь?
— Не откажусь, — улыбнулась я, принимая большую чашку с ароматным напитком, — ты готова?
— Не сегодня, Айна, — покачала головой девушка и я с удивлением поняла, что она одета по походному: тонкая майка, удобные штаны со множеством карманов и куртка из крепкого материала.
— Что случилось?
— На дальнем хуторе ребенок пропал, — ответила она. — Вчера за пистиками ушел и не вернулся. Дима сбор объявил на поиски.
— Хреново….. — выдохнула я. — Нужно, наверное в МЧС сообщить, поисковиков из Лиза Алерт привлечь….
— Айна, — посмотрела мне в глаза Наталья, — в наших лесах этот трюк не прокатит. Никто лучше местных лесов не знает, а новые трупы нам ни к чему. МЧС — ребята, конечно, хорошие, но…. Еще волки эти….
— Да, Дима вчера что-то говорил… — я припомнила слова Хворостова.
— Они уже три стада подрали, давно такого не было. И ведь начало лета — дичи в лесах полно, но зачем-то к людям лезут….
Снаружи нам посигналила машина. Мы обе вышли на крыльцо, глядя на мрачного Дмитрия. Сегодня он не улыбался, его лицо было тяжелым и сумрачным. И все же я не могла не залюбоваться им, даже такой он продолжал притягивать меня к себе. Наталья подошла к нему и что-то быстро спросила, он в ответ лишь кивнул. Они удивительно гармонично смотрелись вместе, и, если бы не вся трагедия ситуации, я не смогла бы устоять и сделала их фото вместе.
— Помощь нужна? — я тоже подошла к Хворостову.
Он только фыркнул, осмотрев меня с ног до головы.
— Не суйся, Айна, — вместо него ответила Наталья, но за ее грубоватыми словами не скрывалось ничего потайного — она реально оценивала мои возможности. Как ни крути, я всегда была городской жительницей, и хоть в детстве в лесах и бывала, но исключительно около Кудымкара, не забираясь далеко. Мне оставалось молча кивнуть головой, признавая их правоту. Здесь я помочь ничем не могла.
— Новая камера? — вдруг спросил Дмитрий, отвлекая меня от мрачных мыслей.
— А? да…. — я почему-то смутилась.
— Вчера, Андрей получил, — за меня ответила Наталья. — Довольна? Хорошая камера?
— Ты знала, да? — тихо спросила я.
— Конечно, — хитро улыбнулась девушка, — сама ее в Кудымкаре получала. Говорила тебе, что он не плохой… — ее глаза сияли так, что даже мне больно стало. Лицо Хворостова было словно неживым, он с силой стиснул зубы, что мне показалось я слышу, как они хрустят.
Как же я его понимала! Мне тоже сейчас хотелось похрустеть зубами. Я бежала от Баринова, от его внимания, от его контроля и сублимации чувств, но настоящие эмоции увидела только здесь. И обращены они были не на меня!
— Ты была права, — сохраняя спокойное лицо ответила я, стараясь даже не смотреть на Дмитрия.
— Ты едешь? — рявкнул он на Наталью.
— Прости, да, — она грациозно запрыгнула в его внедорожник.
— Айна, — он сел следом, — в леса не суйся. Вообще из села ни ногой, поняла?
Я молча кивнула, едва понимая, что он мне говорит. Впервые в жизни я познала странное чувство именуемое в народе ревностью.
16
Май
Из села выехали почти все мужчины и часть женщин — все бывалые охотники и следопыты, знающие тайгу, умеющие ориентироваться в лесах. Остались в основном дети и либо совсем юные девушки, либо женщины в возрасте. Но и они были не спокойны, собираясь кучками, переговариваясь между собой на своем языке. Старухи качали головами, глядя мне в след. Мало того, что новости были по настоящему страшные, так и я сама не вызывала у местных добрых чувств.
— Бокӧвӧй! Чужачка! — неслось мне в след.
Сама не заметив как, я выскочила из села и по знакомой дороге пошла в сторону леса. Слова Дмитрия выветрились из головы, как только он покинул село, тем более, что я не собиралась заходить глубоко в чащу, так побродить по опушке, поснимать цветы и ручей. И тем более не собиралась идти к дому Андрея, не желая играть с огнем.
Дорога в лесу постепенно становилась всё уже, утопая в густой зелени, но по-прежнему оставалась хорошо заметной — её частое использование оставило на земле уверенные следы. Прямые ряды деревьев, высоких сосен и елей, сдвигались ближе друг к другу, создавая густую тень, сквозь которую пробивались лишь редкие солнечные лучи, рассыпаясь золотыми пятнами по тропе. Я шла, чувствуя под ногами мягкую, пружинящую землю, покрытую прошлогодними листьями и свежей травой, и не боялась сбиться с пути — лес казался гостеприимным, будто приглашая углубиться в его тайны.
Воздух был наполнен терпкими, сладковатыми запахами весеннего разнотравья, в котором смешивались ароматы свежей хвои, влажной земли и цветущих кустарников. Ветерок лёгкими касаниями трепал волосы, шуршал в ветвях и приносил отдалённые звуки: стрекотание кузнечиков, щебетание птиц и едва слышный шелест бегущего вдалеке ручья. От всего этого голова кружилась, а грудь наполнялась ощущением лёгкости и свободы.
Каждый шаг по мягкой, чуть влажной тропе был как погружение в новую главу сказки: то среди травы мелькала ярко-жёлтая голова одуванчика, то мимо пролетал лёгкий, почти невесомый мотылёк, то под ногами мелькала ящерица, скрывающаяся в зелёных зарослях. Лес словно дышал в такт моим шагам, его дыхание смешивалось с моим, и я чувствовала себя частью этого живого, бесконечно прекрасного мира.
Кажется, я потеряла счёт времени, увлечённая звуками и запахами леса, погрузившись в тишину и ритм своих шагов. Когда же наконец решила присесть на поваленную сосну, осознала, что усталость постепенно берет своё. Ноги тяжело гудели от
