Измена (не) моя любовь (СИ) - Анна Эдельвейс
— Пара вопросов, пока тебя доброжелатели не вышибли с занимаемой должности: Ты ведёшь журнал документации по Софи?
Я неопределённо пожала плечами.
— Плохо. Ты подписала документы и с документацией надо справится. Лайфак: — открой страницы два-три месяца назад и спиши. Поняла?
— Я кивнула.
— Эти двое сейчас танцуют в радостном гопаке на твоих косточках, Маша, — Дима показал подбородком в сторону исчезнувших Милены и Вари, — они что то замышляют.
Я молча слушала Диму. Замышляют? Ну и пусть. Мне сегодня и завтра продержаться. Потом я уеду, обо мне забудут. У всех всё наладится. Дима вздохнул:
— Заказала машину для Софи?
Я козой из чужого огорода уставилась на Диму:
— Какую машину?
— У Софи сегодня парикмахер по расписанию.
Я схватилась за голову. У нас с Софи запись к собачьему грумеру или брумеру. Не знаю как правильно.
— Сюда его вызовем. Не переживай. Впредь будь внимательной. Запомнила?
Я кивнула. Ничего я не запомнила. Послезавтра уеду и забуду навсегда про ваших брадобреев.
Глава 28
Матвей
Я смотрел вслед Маше, достойно покинувшей моё ристалище. Завтрак на веранде сегодня превратился в драму не для слабонервных. Милена, осушив полбутылки Совиньона не собиралась исчезать с моих глаз.
— Милый, отвлекись. Ты не представляешь, какой у меня вчера был удачный день. Я успела купить вот это… — Милена, цокая на высоченной шпильке по лаковому паркету подошла ко мне, привалилась к плечу, смахивала картинки у себя на телефоне. Девушка торжественно показала маленький клатч тёмно-зелёного цвета на фото: — Красивый?
Она продолжала кружить по комнате, скинула шпильку, выплясывала босиком, потом вдруг спохватилась:
— Почему ты молчишь? Тебе не нравится всё что я покупаю! — она капризно надула губки: — только знаешь что, я потратила все-все денежки на покупки. До последнего еврика, сантимика и долларчика. Дай еще! Если не покупать вещи, зачем тогда нужны деньги? — не унималась Милена.
— Например за тем, чтоб не идти пешком в Кишинёв.
Надо было промолчать, но этот разговор должен стать последним. Пора было расставить все точки над «и».
— Ты не любишь меня, Матвей!
— Давно не люблю.
— А секс? Для тебя я просто бесплатная, выбритая налысо вагина?
— Что ты несёшь?
— Что я несу? Как трахать меня, так…
— Слушать противно. Мы расстались. Иди к тем, кто у тебя в очереди из котиков, сусликов, Амиранов, Марков.
— Ты таким раньше не был злым.
— Уйди отсюда, Милена, воздухом с тобой одним дышать не могу.
— Ты любишь её, собачью няньку? Да она же ничто, просто фригидная деревенская дура!
Стоило Милене немного выпить и в ней поднималась быдловатая хабалка, её несло, она становилась как торговка рыбой на одесском привозе в неудачный день. Совиньон сыграл злую шутку, истреричку просто разматывало на скандал. Надо было прекращать всё это, правда Милена так не думала:
— Я буду воевать за право быть с тобой, Матвей.
— Ты просто бьёшься за право летать со мной на личном самолёте, вкусно есть, сладко спать, крутиться в дорогих мехах, вращаться среди умных людей.
— Это нормально.
— Что ты хочешь, Милена?
— Хочу исполнить все свои эротические фантазии с тобой.
— Твои акробатические этюды исполняй с Амираном, с Ляховым, с Димоном. Забыл имя последнего… как его…
— Ну котик, зачем вспоминать старое. Ты тоже не святой.
— Ты своё старое тащишь в новое, вали отсюда.
— Я видела как ты на свою служанку смотришь. Тоже мне святоша.
— Отстань, ты выпила, говорить с тобой бесполезно. Ставь точку в своих фантазиях: я не люблю тебя, ты не любишь меня.
— Никто никого не любит, Матвей. Может только вон та нищенка, что таскается с шибанутой псиной на руках. Только она тоже тебя не любит. Она фригидная и никогда, слышишь, никогда не даст тебе!
— Заткнись, Милена. Что ты несёшь!
— Что, правда глаза колет? Это у тебя слюни висят, думаешь, я не вижу, как ты сатанеешь при её виде. Весь только не на четвереньках готов за ней бежать. И, кстати сказать, с Амираном мы давно расстались.
— Амиран тоже, как и я, трахать тебя устал, Милена?
— Ну вот ещё, что ты такое говоришь, — она, кажется, даже не поняла, что я ей сказал. Другая бы подавилась таким откровением, а эта тупая кукла просто хлопала глазами. У меня скулы свело, наклонился к ней поближе:
— Наверное, бедный, каждый раз проникая в тебя, занимаясь с тобой сексом только и ждал на какой секунде у тебя заболит голова, тебе станет жёстко, холодно, грустно или ты начнёшь ржать, как дура! Вот о чём я говорю. Так понятно?
— Ну, Матвей, всё в прошлом. — Милена протянула ко мне руки: — Я так больше не буду.
— Мне противен даже твой запах, идиотка. Ты самое мерзкое послевкусие, что может оставить после себя шалава.
— Ты грубиян, Матвей! Я не шалава., — вместо того, чтоб запустить в меня чем нибудь, отвесить оплеуху, Милена совершенно не меняя выражения лица рассуждала: — Я читала в книгах, что в постели надо капризничать. Что это разнообразит секс и так ты не сможешь ко мне привыкнуть.
— Милена, ты понимаешь разницу между занятиями сексом и занятием любовью?
— Конечно. Я ведь люблю тебя.
— Огласить весь список кого ты ещё любила? Поимённо?
Милена в своё время погорела в объятиях жаркого восточного парня прямо перед нашей помолвкой. И сейчас ей хватило совести припереться сюда снова. Мало того, она продолжала на что то надеяться.
О чём дальше говорить. Беседовать и трахаться с Миленой это как по тайге блудить: то волки из леса, то сучок в глаз. Бля, достала Ну не хочу я её видеть, слышать. С женщинами разборками тягаться последнее дело. Обижать не хочу, да Милену обидеть невозможно. Она или настолько тупая или настолько хищная. Второе скорее. И надо же было, чтоб в эту херотень Машка влетела. Ума не приложу, как она держалась. У неё выдержка покрепче моей будет. Ничего, сейчас выдворю Милену отсюда, проясню для Маши свои чувства.
Однако, Милена сдаваться не собиралась. Диагноз: одиночество-сука. Она как из омута пыталась вырваться в эфемерные дворцы, нарисованные в собственной голове. Такая угробит любого мужика за пару лет. Выпотрошит до дна кошелёк, нервы, жизнь и выплюнет, метнувшись к следующему. Как же вовремя в своё время случилось то, что случилось.
Пока я пытался не думать о ней, не тут то было. Её руки сплелись на моей шее. Снова пахнуло бабушкиным комодом. Чёрт, что у неё за духи.
— Матвей, нам надо задуматься о дне
