Осколки тебя - Энн Малком

— Нет, я не злюсь на тебя, — сказал он, забирая у меня стакан.

Наши пальцы соприкоснулись. Я сделала это нарочно. Никаких электризующих искр. Никаких фейерверков. Просто влечение.

Я села за стол.

— Ты изучаешь людей, — продолжил Дикон. — И у тебя на то свои причины. Я знаю это, потому что, когда читаешь твои книги, становится чертовски ясно, что ты знаешь людей. Знаешь, чем они отличаются и знаешь, в чем они похожи. Ты знаешь монстров. И такую способность можно получить лишь одним способом — препарируя людей.

Он пожал плечами.

Его слова поразили меня сильнее, чем я ожидала. Но опять же, я не ожидала, что Дикон скажет что-то подобное, проявит такую интуицию.

Я испытывала что-то вроде эмоционального оргазма, когда кто-то узнавал меня.

— Наверное, я действительно препарирую людей, — сказала я.

Шея зудела от необходимости писать. Начать писать.

Я осушила стакан и с глухим стуком поставила его на стол.

Дикон наблюдал за тем, как я встала и обошла стол. Он слегка подвинулся, выдвинув стул и раздвинул ноги.

Приглашение.

Я приняла его, встав между его ног и положив одну руку ему на затылок, а другую на плечо. Торопливо, потому что покончила с играми. Мне хотелось попробовать его на вкус.

Виски.

Мята.

Наслаждение.

Дикон хорошо целовался. Я думала, он будет агрессивным. Грубым. Но он целовал меня медленно и неторопливо. Демонстрировал свои навыки.

Он по-настоящему хорошо целовался.

Настолько хорошо, что через несколько мгновений я оказалась у него на коленях, прижимаясь к его твердой промежности. Поцелуй длился достаточно долго, чтобы я почувствовала, что готова кончить от одного только трения. Мы быстро встали. Не знаю, потому ли, что Дикон планировал сорвать с меня одежду, или нет, но он снова поцеловал меня. Я поцеловала его в ответ, контролируя ситуацию.

— Ты используешь меня, — сказал он, отстраняясь.

— Да, — ответила я, не двигаясь с места.

Я использовала его и не отрицала этого. Я всегда честно признавалась в том, какой стервой была.

— Но я думаю, что ты тоже меня немного используешь.

Дикон посмотрел на меня с истинным отвращением и гневом. С яростью. Злобно. Потому что посчитала его таким или потому что чертовски хорошо разгадала его. Но он промолчал, и не ударил меня по лицу. Он обдумал мое заявление, вздохнул и провел рукой по волосам.

— Да, наверное, так и есть.

— Ты еще не забыл ее.

Он не ответил, потому что я не задавала вопрос. Вместо этого Дикон отступил от меня, как будто я была ядовитой. Что ж, думаю так и было.

— Ты убил ее? — Меня вдруг обуяла настоящая ярость.

— Какого хрена? — зашипел он.

— Это разумный вопрос, — сказала я. — Ты был влюблен в Эмили, она не отвечала взаимностью и трахалась с кем-то другим.

Его глаза выпучились.

— Знаешь, что? Я знал, что ты эгоистичная, грубая и слишком увлечена собой, чтобы уважать других людей, но ты хотя бы честно признавала это. Мне это понравилось в тебе, привлекло. Но теперь я понял, что ты уродлива. Не снаружи, потому что делаешь все, что в твоих силах, чтобы скрыть свое истинное «я». Теперь я это вижу.

Дикон посмотрел на меня с неподдельной ненавистью, а затем ушел, хлопнув дверью.

Через несколько секунд я поняла, что он так и не ответил мне.

~ ~ ~

Я размышляла над уходом Дикона дольше, чем было необходимо. Или недостаточно долго. Как посмотреть. Я никогда не заморачивалась из-за мужчины… никогда. Но сейчас задумалась. Я уставилась в окно со стаканом виски в руке. Не на озеро, а на то место, где умерла Эмили. И я не писала. У меня были обрывки абзацев, разбросанные по всему документу Word, как растрепанный, несочетаемый гобелен. От их вида началась крапивница и мне хотелось блевать каждый раз, когда я смотрела на них.

Я не писала.

Я строила планы.

Составляла план каждой главы. Вычисляла количество слов, в которое смогу уложится.

Я всегда следовала распорядку, когда писала. Держала все под контролем. Подобное не работало для многих авторов, но работало для меня. Поскольку мои истории приходили ко мне такими разрозненными, уродливыми и хаотичными путями, что единственный способ собрать их вместе и не сломаться как личности — было соблюдать порядок.

С этой историей будет иначе. Я знала, что она будет другой. Конечно, знала. В конце концов, именно поэтому я была здесь. В доме мертвой женщины, где говорила себе, что приехала сюда писать книгу, когда на самом деле приехала, чтобы сбежать.

Я боялась собственной истории.

Так что я не писала после того, как Дикон сбежал. Я продолжила свое расследование убийства Эмили. До основных СМИ еще не дошло, что где-то здесь все еще бродит серийный убийца, охотящийся на симпатичных, популярных молодых женщин.

Поскольку в Америке в самом разгаре были выборы, все наблюдали, как чучела в костюмах борются друг с другом за то, чтобы занять Белый дом и лгать массам еще четыре года. И еще потому, что журналисты — настоящие журналисты, наглые до неприличия — стали вымирающим видом. Мы убивали их. Нашими социальными сетями, невозможностью долго концентрировать внимание на чем-либо и нашим нарциссизмом.

Авторы чувствовали это. Издательская индустрия подстраивалась как могла. Но она публиковала только произведения, которые разрывались и продавались по частям. Авторы всегда выживут. Людям всегда будут нужны истории. Но не новости, как оказалось.

У меня возникло искушение связаться с Huff Post под псевдонимом и написать эту гребаную новость самой. У меня была вся информация, контакты и цитаты одного нью-йоркский детектива, очень недовольного тем, что мне внезапно пришлось уехать из города и пропустить наше свидание, которое он почему-то принимал за роман.

Я могла написать небольшую колонку в газете о какой-нибудь трагедии, на которую никто не обратил бы внимания, потому что насилие и смерть в этом мире превратились в белый шум. Но писать о серийном убийце… это уже новости, а новости — не моя работа.

Итак, я не стала ни с кем связываться. Кроме того, намного проще получить информацию до того, как в городок наведаются федералы и все закроют. И еще я решила познакомиться с городским полицейским, по словам Сента, ленивым и толстым мужчиной, но при этом умным. Именно он сделал замечание, что убийца уже убивал раньше.

Вот о чем я думала, когда на меня смотрели обрывки моей