Тихое счастье - Улькера Динова
Как-то раз она машинально набрала маму по телефону, а там сказали выключен. А потом в ванной под душем её прорвало. Она навзрыд плакала, захлебываясь и не стесняясь, что муж или соседи через стену услышат. Только что, месяц спустя, окончательно пришло осознание, что мамы-то больше нет. Звонить теперь некому. Последняя ниточка в лице тёти Светы, которая с ней связывала и та оборвалась. Судьба жестоко обошлась с ней, забрав обеих. А какой смысл жизни ей теперь найти? Что дальше делать? В голове стучали вопросы, как мелкие камешки, причиняя боль и морально, и физически. С ответами пока было туго. Со своим горем она осталась наедине. Да и не хотелось сейчас говорить с кем-то. Монолога с собой хватит. Ей нужно было время.
Арслан писал, что много работы сейчас разъездного характера. Хотел повидаться с ней по приезду. Справлялся о её состоянии и как выяснилось, попросил Машу по возможности, чаще вытаскивать Иру из дома. Хотя бы просто на прогулку или в кафе, просто посидеть и поговорить. Да и сама Маша понимала, что накрывает сильнее, когда остаешься в одиночестве. Ира на попытки подруги развлечь её мягко отказалась, уверив ту, что ничего с собой она не сделает и ей нужно побыть одной, чтобы уложить новую жизнь без мамы в голове. Чтобы смириться и попробовать собрать себя в кучу. А потом попробовать найти новые ориентиры. Но это всё на словах, конечно. Как там дальше будет, непонятно было.
* * *
В кабинете у себя она разгребла текучку и принялась за просмотр электронной почты, когда раздался звонок с неизвестного номера. Молодой голос несмело промямлил на том конце и представился сыном Светланы Островской. Представился Владиславом. Ира замерла. Нарастала злость внутри. Человек умер только что, тут же появляются родственники, которые до этого ни сном, ни духом, неизвестные нахлебники и наследники, которые только и ждали нужного момента. Только она хотела его как следует отправить лесом и положить трубку, как он нервно затараторил:
— Ирина Викторовна, я знаю, что вы думаете, но пожалуйста, выслушайте меня. История у нас запутанная, я сам не до конца понял, но отец увёз меня мелким и твердил, что мама нас сама бросила, а через пару лет сказал, что умерла. Мне сейчас тридцать три, отца в том году не стало и я захотел понять, почему она так поступила. В общем, не спрашивайте как я на вас вышел, но можно с вами встретиться? Я очень прошу, не откажите. Я вас больше не побеспокою, честно.
— Владислав, я сожалею, но ваша мама умерла месяц назад. Мне очень жаль, вы не успели совсем немного. Я знала её с самого детства, они дружили с моей мамой, но она никогда нам ничего не рассказывала про вас. Вы же понимаете, что мне нужны какие-то доказательства правдивости ваших слов. Она квартиру оставила и…
— Можно просто Влад. Мне ничего не нужно. У меня всё есть, я много зарабатываю. Я просто хотел у вас про неё саму спросить. Какая она была, чем жила. Хотел что-то памятное взять, если разрешите. Только вот, я в Подмосковье живу и немного ограничен пока в передвижении. Я ногу сломал, в больнице месяц лежу. Но, когда смогу за руль сесть, обязательно к вам приеду, можно?
— Диктуйте адрес больницы, я сама к вам приеду, Влад, — могла ведь подождать, но не терпелось поскоре решить этот вопрос и понять, правдивы ли его мотивы.
На том и договорились. В конце октября после трудовой недели в пятницу Ира взяла машину, рассказав вкратце Сергею о звонке Влада и поехала к тому в больницу. Впоследствии она сама не могла ответить на вопрос, как не испугалась неизвестно к кому поехать, ещё и одна притом.
Застала она его в мрачном хорошем настроении в палате. Он ворчал на совсем юную неопытную медсестру и грозился, что устроит чёртов погром. Как и любой молодой активный мужчина он с трудом переносил больничные будни и свою, пусть и временную недееспособность. Увидев Ирину в дверях он тут же замолк, сразу догадался кто пришёл, присел на койке как смог, с вытянутой загипсованной ногой и попросил медсестру оставить их наедине.
Глава 27
В принципе, увидев его льдисто-голубые, почти прозрачные глаза, цвет которых очень редко встречался в мире, можно было без подсказок догадаться, что он сын тёти Светы. Да и по остальным чертам лица он был вылитой копией мамы. Сомнения в правдивости его слов уже на этом этапе рассеялись у Иры. Теперь понять бы, не лжёт ли он относительно своих мотивов. Да даже если и не нужна ему квартира, как он утверждает, ей-то что с ней делать? Всё равно он законный наследник пока, как ни крути. Хорошо, что она додумалась фотоальбом с собой забрать из дома. Фотографий молодой мамы и тёти Светы было всего пара штук, а вот позже, Ира на свою первую мыльницу много их щёлкала, были и одинаковые среди них. Наверное, Влад захочет взять из этого что-то, Ире не жалко. Вряд ли у него есть мамины снимки, если его отец был так категоричен.
Просидев с ним около трёх часов с перерывами на капельницу и обед, она рассказала что знала. Хорошо, что медперсонал с пониманием отнёсся и перестал её торопить, когда он кратко расссказал, что Ира — человек, который его маму знал и ему нужно время поговорить. Попутно ворчал на их замечания, что всё равно в этой чёртовой больнице делать больше нечего, как валяться целыми днями.
Ира оставила ему несколько удачных фото и отдала ключи от квартиры с документами. Ей хватило того, что он вытащил из обложки своего паспорта старую чёрно-белую фотокарточку с волнистыми краями, на которой была запечатлена совсем молодая тётя Света с длинной толстой косой. На обороте фиолетовыми чернилами, которые заметно выгорели, красивым почерком было написано "Саше на память от Светы. Кисловодск, 1975." Влад сказал, что нашёл это фото у отца в военном билете, заодно показал документы отца на имя Александра Семёновича Соколова. Они тепло пообщались, он оказался очень душевным и прослезился, когда она рассказала как умерла его мама. Сокрушался, что чуть — чуть не успел из-за дурацкой травмы, полученной в аварии. Когда он пролистал папку с документами, которую Ира отдала, на последней странице нашёл выгоревший желтый конверт с надписью:
