Бывший. Цена измены (СИ) - Эдельвейс Анна

Наверное, надо было самой малыша к ней домой отвезти. Ну теперь чего уж.

Я снова вскочила, стала одеваться. Натянула джинсы, свитер. Увидела, что стою без носков. Зажала в руках сумку, ключи от машины.

Тишка заворчал, стал возиться. Щенок взял привычку спать рядом с сыном, я выскочила на кухню, не хватало их разбудить.

Вернулась, подоткнула одеяло. На всякий случай схватила паспорт. Вдруг пригодится.

Снова схватила телефон, набрала номер. Марка.

Трубку долго не брали. У меня от ожидания сердце где-то в горле колотилось, губы от злости пересохли.

Ну, гад, бери же трубку, бери! Я тебе щас устрою, подлец. Наконец хриплое:

— Алло.

Неужели Марк делает вид что спит и он тут ни при чём. Артист. Странный у него голос.

— Скажи, Ковалёв, зачем ты объявился. Ненавижу тебя. Как ты мог! Зачем ты поджёг кафе?!

Там в трубке что то хрипело, клацало. Складывалось ощущение, что Марк где-то в поезде.

Он бормотал что-то не ясное. Что там происходит, ничего не слышно. Никак не могла разобрать, что Марк пытается сказать. Говорит не он?

— Поклянись, что это не ты!

У меня слёзы брызнули из глаз.

Из трубки откуда-то издалека прилетело:

— Это не я.

И всё. Блин. А кто?!

Бродила по кухне, нетерпеливо прислушивалась к звукам. Время текло рекой. Я переживала. Почему-то думалась, будь я рядом, смогла бы помочь хоть чем-то. Наверное.

Я топталась в прихожей. Услышала подъехавший лифт. Щёлкнули двери, я встретила Наташку:

— Посиди с Никитой.

— А ты куда.

— У Романа пожар в кафе. Грымза звонила.

— А ты при чём. А…. думаешь Марк?

— Не знаю. Грымза так сказала. С другой стороны кто еще, я пожала плечами, всхлипнула.

Наташка протянула ко мне руки:

— Иди ко мне, обниму.

Я отстранилась:

— Потом, Наташа, всё потом, дорогая. Как же ты выручила меня.

Я вышла к лифту, стараясь не шуметь. Лифт распахнул двери, я вошла, уставилась на себя в зеркало. Осунувшееся белое пятно вместо лица, горькие складки в углах рта, тёмные провалы под глазами. Сказала сама себе в лицо:

— Красотка, дрянь, дура! Из-за тебя мужики поубивают друг-друга.

Выскочила из подъезда. Ночной холодный воздух с размаху влетел в горло, я закашлялась. Никак не могла попасть в зажигание, в висках стучало, руки дрожали.

Я неслась как чокнутая, спешила. По пустым нечищенным улицам через двадцать минут была на месте. От угла улица оцеплена, мимо пожарок и милиции не проехать. Выскочила, машину припарковала кое как, бросилась к кафе. Меня близко не подпустили.

С другой стороны тротуара я смотрела на чёрные провала разорённых витрин, на разметавшиеся клочья нарядных шпалер, на провисший изодранный фиолетовый тент. Как грустно.

Сизый дымок стелился из развороченных окон, мимо ходили парни в спецодежде. Всё уже закончилось, тротуар, дорога, всё залито пожарной пеной. Машин понаехало тьма тьмущая.

Пожарка, полиция. Частные джипы. Скорой не видно. Такой ранний час, а зевак собралось с полсотни. Спрашивается, чего людям не спится. Я вдруг увидела водителя Романа. Пожилой мужчина, как всегда одетый в костюм и белую рубашку нервно тёр подбородок, озадаченно смотрел на происходящее.

Я тронула его за рукав:

— А Роман где?

— Здравствуйте, Жанна. Его скорая увезла.

— Скорая… — упавшим голосом повторила за ним. Побрела было прочь, опомнилась,

— А куда? Куда его повезли?

— В семнадцатую, за мостом. Вас довезти?

— Нет, я сама.

Не помню как ехала, о чём думала. Само собой, запуталась, не сразу вспомнила где это семнадцатая и где этот мост. Нарезала лишний круг, пока вывернула куда надо. На эмоциях позвонила Наташе, у меня зуб на зуб не попадал, пока рассказывала ей что случилось.

Я не представляла что с Романом. В ужасе рисовалось самое страшное. Твёрдо решила для себя, Романа не брошу, каким бы инвалидом он не стал. Пусть слепой, хромой, лишь бы жил. Буду ухаживать, сделаю всё что смогу. Боже мой, как же ему, наверное, больно.

Пока шла к нему по бесконечному, пропахшему хлоркой больничному коридору, повторяла "жив и хорошо, это главное. Лишь бы был жив". Я просто задыхалась от волнения. На деревянных ногах поднялась на второй этаж, мне дали халат, махнули куда идти.

В коридоре я встретила Данилыча, верного спутника Марка. А он тут какими судьбами.

— А вы тут как?

Наверное, мой вопрос был невежливым, но я сейчас вообще ничего не соображала. Данилыч, огромный как кафедральный собор, тоже удивлённо смотрел на меня.

Кивнул мне, молча пошёл впереди, поманил меня за собой. Пока мы шли, я крутилась в калейдоскопе своих мыслей. Марк, Данилыч, Роман, пожар. Неужели Грымза права, Марк поджёг кафе?

Я вошла и тупо уставилась на картину маслом. Роман с опухшим лицом, с ссадиной во всю левую скулу, с заплывшим глазом, весь в капельницах лежал в сооружении, похожем на космический аппарат. Нога в гипсе. От одного вида мне стало дурно.

Правда, Роман довольно весело блестел на меня здоровым глазом. Рядом в кресле сидит Марк тоже опухший, с чёрными провалами под глазами и тоже с капельницей. Я переводила глаза с одного на другого, ничего не понимала.

Внезапно откуда то из угла на меня налетел ураган. Грымза пыталась вцепиться мне в волосы:.

— Тварь, сука, пришла! Да из-за тебя я чуть брата не лишилась. Да чтоб ты сдохла со своим ублюдком!

Грымза визжала, Данилыч перехватил её, оттащил от меня, пихнул в кресло. Встал между нами. В палате было так тесно, из за Данилыча в ней вообще места не осталось.

— Ты кого ублюдком обозвала! — угрожающе прохрипел Роман с кровати. Кажется, Марк первым схватил Грымзу. Всё как-то смешалось. Все что-то говорили. Я слышала вопли Грымзы, рык Марка, видела спину Данилыча. Грымза хотела что-то выкрикнуть, но встретилась со взглядом Ковалёва, смолчала, снова рванулась ко мне.

Данилыч успел перехватить её. Отворачиваясь, Грымза прошипела какую-то гадость в мой адрес. Марк пытался рвануть к истерично визжащей Грымзе, его самого качало. Данилыч сгрёб чокнутую дуру и потащил в коридор.

Я приходила в себя. Что это сейчас такое было. Что вообще здесь происходит. Это шальная дура сюда успела прискакать. Какое ей дело до моего малыша, откуда столько злобы.

Марк и Роман смотрели на меня молча, я на них.

— Роман, ты как? — самый банальный вопрос, который пришёл мне в голову:

— Нормально. Просто дыма надышался. Вот, Марку спасибо, спас.

— Да чё там, забудь, — Марк, тоже бледно-зелёный говорил растягивая слова заплетающимся языком, мотнул головой.

— Нам Данилыч помог.

— Если вы оба закончили с любовной сценой, можно я скажу… Договорить я не успела.

В сумочке взвился визгом мой телефон. Надо громкость звонка поменять, я сама с ним скоро инфаркт получу.

Звонила Наташа. Ёлки, что там, лишь бы с Никитой всё хорошо.

— Слушаю.

— Жанна, с Ником всё нормально. Я должна тебе кое что сказать.

Это Грымза подожгла кафе. Она хотела рассорить тебя с Романом, типа Марк поджёг. Роман бы обиделся и бросил тебя.

Жанна, я знала об этом. Признаюсь потому что всё должно было быть по другому. Без жертв.

— Наташа, а ты откуда знаешь?

— Говорю же, я знала об этом. До последнего не верила, что Грымза решится на поджог.

У меня земля качнулась. Наташа знала? Она общалась с Грымзой в параллель со мной?

— А я тебе своего ребёнка доверяла…

Я бросила трубку. Не стала дальше слушать.

Я смотрела на мужчин, они на меня. До меня постепенно доходили слова моей лучшей подруги. То есть она была заодно с моим врагом, улыбалась мне в кафе, помогала советом.

А сама дружила против меня с Грымзой. Интересно, как давно продолжается их союз, как давно они плетут свою интригу. Сегодня Наташа приехала ко мне, заранее зная, что случилось с кафе. Мне вдруг так тошно стало.

— Роман, кафе подожгла твоя сестра. Из ненависти ко мне хотела перевести стрелки на Марка. Впрочем, я не знаю кто что хотел.