Поцелуй злодея - Т. Л. Смит
― Джейк, ― сонно бормочет она.
― Хмм… ― Я наклоняюсь, убирая ее рыжие волосы с лица.
― Ненавижу то, что ты мне нравишься. ― Я улыбаюсь от ее слов, когда Ориана перекатывается и раскрывает объятия, чуть-чуть приоткрыв веки. ― Обними меня.
― Я не обнимаюсь, ― предупреждаю я.
― Теперь обнимаешься. А теперь обними меня, ― требует она.
Я пинком скидываю туфли и забираюсь к ней в постель, а она перекидывает ногу через меня, кладя голову мне на грудь.
― Если бы я сейчас не была так пьяна и под кайфом, мы бы точно смогли покуролесить.
Я со смехом поглаживаю ее волосы.
― Мы можем завтра, ― говорю я ей.
― Хорошо. Мне нравится куролесить с тобой… ― Она делает паузу, прижимаясь ко мне. ― Тебе нравится делать это со мной?
― Да, каждую секунду этого. ― Не знаю, слышит ли меня Ориана, потому что из ее рта вырывается тихий храп. Ее хватка ослабевает, и Ориана глубоко погружается в сон.
Я пытаюсь пошевелиться, но она каким-то образом понимает это и стискивает меня еще сильнее.
Я ни с кем не сплю в одной комнате.
Так лучше.
Всегда было.
Так почему же я не борюсь с этим, когда мои глаза закрываются?
Потому что я знаю, что должен.
И все же…
ГЛАВА 24
ОРИАНА
Я не могу дышать.
Я впиваюсь руками в шею Джейка, и не могу дышать. Попытки поцарапать и оттолкнуть его руки от меня ни к чему не приводят, и я не могу дотянуться до его глаз. Я чувствую, что становлюсь все легче и легче, воздух полностью покидает мое тело.
Как такое возможно?
Как он может…
― Блядь, Ориана. ― Обхватывавшие мое горло руки внезапно исчезают.
Я делаю большой вдох и умудряюсь сползти с кровати. Как я оказалась в таком положении? Я даже не могу этого сказать. Я спала, пока не перестала спать. Я подвинулась на нем и каким-то образом оказалась на спине, и меня чуть не задушили до смерти.
― Блядь! ― Джейк вскидывает руки к голове и дергает себя за волосы.
Я ползу по полу в угол, едва держась.
― Блядь, ты в порядке? ― Он пытается подойти ко мне, но я протягиваю руку, чтобы остановить его. ― Ориана…
― Т-ты должен уйти. П-пожалуйста, уходи… ― Мне удается вдохнуть немного свежего воздуха, но от боли в шее становится только больнее.
― Поэтому я не сплю с другими людьми. Я… ― Он делает паузу. ― Блядь, я же говорил тебе, что не сплю с другими, ― повторяет Джейк и на этот раз уходит, оставляя меня на полу, пытающуюся вобрать воздуха и остановить покалывание во всем теле. Я промаргиваюсь, пытаясь сориентироваться, и, когда уже собираюсь встать, он внезапно возвращается с пакетом льда.
Джейк осторожно подходит ко мне и протягивает руку.
― Мой отчим приходил, когда я спал, и бил меня. ― Я настолько шокирована его признанием, что сажусь ошеломленная в безмолвном ступоре. ― Когда я стал старше, моей первой реакцией было протянуть руку и схватиться за любую вещь, которой можно было бы защитить себя. Так продолжалось… пока я не лишил его жизни. — Джейк делает вдох, все еще протягивая лед. ― Возьми лед, он поможет твоей шее. ― Я делаю, как говорит Джейк, и прикладываю лед к тому месту спереди, где сейчас чувствую боль. Он чешет затылок, совсем не выглядя как человек, которого я узнала. ― Я не хотел…
― Я поняла. ― Я не в полной мере поняла, но в то же время поняла. Он не хотел навредить мне, но все же навредил.
Сильно.
Настолько сильно, что я думаю, мне будет трудно спать рядом с кем-либо когда-либо еще.
― Тебе нужно с кем-то увидеться, ― говорю я Джейку, вставая. ― Ты не можешь сделать это снова. Ты должен с кем-то увидеться.
― Да, так говорит Кэп.
― Он прав.
― Раньше для меня это никогда не было проблемой. Я никогда не позволял другому человеку спать рядом со мной, ― говорит мне Джейк, и в его голосе слышится уязвимость. То, чем он никогда не делится со мной. Он всегда такой… грубый, бестактный, иногда даже вульгарный. ― Я увижусь с кем-нибудь, ― наконец говорит он после долгой паузы, оглядываясь через плечо на дверь. ― Здесь никого нет… ― Он замолкает, не зная, что делать дальше, что так на него не похоже. ― Наверное, они ушли. Я должен остаться, пока кто-нибудь не придет к тебе.
― Нет, пожалуйста, уходи, ― умоляю я. ― Они пошли за завтраком. ― Я слышала, как они уходили сегодня утром; это меня и разбудило.
― Ориана.
― Джейк, тебе лучше уйти, ― говорю я более настойчиво. Он кивает и на этот раз уходит, хотя по его выражению лица я могу сказать, что это последнее, чего он хочет. Я слышу, как со щелчком закрывается входная дверь, после чего встаю и иду прямиком в душ. Я сажусь на холодный кафельный пол и позволяю горячей воде литься на меня.
Неужели это случилось с ним, когда он был совсем маленьким?
И как кто-то мог так поступить с ребенком?
Я ничего из этого о нем не знала, но, впрочем, я вообще мало что о нем знаю, поскольку Джейк все держит в себе.
В дверь стучат, и до меня доносится мамин голос, сообщающий, чтобы я шла к ним завтракать, когда закончу. Умудрившись встать и вымыться, я выхожу и насухо вытираюсь белым пушистым полотенцем. Взглянув в зеркало на покрасневшую шею, я уже вижу, что она меняет цвет. Останется ли на ней синяк? Я очень надеюсь, что нет.
Прокравшись обратно в свою комнату, я хватаю водолазку и надеваю ее, прежде чем присоединиться к ним. Мама улыбается, когда видит меня, и, несомненно, Симона выглядит как смерть.
― Мы видели, как Джейк уходил, когда мы вернулись, ― говорит мама. ― Он оставался на ночь?
― Оставался, ― отвечаю я и достаю из пакета на стойке баранку.
