Инвестиции в семью (СИ) - Аля Морейно
Людмила Аркадьевна одобрительно кивает, придавая мне уверенности. Но расслабиться и не чувствовать себя в этом доме инородным телом не получается. Былая лёгкость в общении между нами ушла безвозвратно.
— А как отец Георгия отнёсся к твоему браку? — следующий вопрос Людмилы Аркадьевны повергает меня в ступор.
— Мама, да какое это имеет значение? — Влад закипает и перехватывает инициативу. — Он был и останется отцом, я на его роль не претендую. Захочет общаться с ребёнком — никаких проблем, это его право. Не захочет — переживём. Возбухать начнёт — успокоим через суд.
Свекровь неодобрительно качает головой. Что ей не нравится — наличие у меня ребёнка или неожиданная резкость Влада?
Я заметила, что вопросы о моём сыне муж воспринимает как-то особенно болезненно и эмоционально. Жорик напоминает ему о моём предательстве? Наверное, все остальные присутствующие тоже очень недовольны его существованием.
Я только киваю, чтобы подтвердить слова мужа. Предпочитаю сократить своё участие в разговоре до минимума. Раньше я никогда не была многословной на этих семейных сборищах. И сейчас веду себя так же. Я тут всего лишь на работе, моя задача — правдоподобно играть назначенную роль. Мне не нужна их любовь…
Когда приносят горячее, из глубины дома раздаётся громкий детский плач. Вскакиваю. Я, как и любая мать, не могу спокойно реагировать на подобные звуки. Сердце сразу останавливается, ноги на автомате несут к источнику звука. Арина, вторая сестра Влада, вскакивает и бежит вслед за мной, за ней следует Татьяна и завершает процессию свекровь. Мужчины остаются в зале.
Пока бегу, в голове крутится одна мысль: плачет не мой ребёнок, значит, Жорик опять что-то натворил и кого-то обидел. Младшие племянницы Влада старше моего сына и крупнее. Но они — обычные спокойные девочки, любимицы нянь. Как говорится: “где поставил, там и взял”. Мой же не может усидеть на месте ни секунды. У него внутри будто вечный двигатель с мощным пропеллером, который заставляет малыша постоянно находиться в движении.
Даже во сне он куда-то бежит, никакие резинки не удерживают простыни — и к утру они собираются в сползший комок. Боюсь, что с кровати без бортиков Жорик падал бы по несколько раз за ночь.
Влетаю в детскую, на ходу оцениваю ситуацию. На полу разбросаны игрушки. Няня держит на руках плачущую дочку Арины, гладит её и попеременно то ласково обращается к ревущей подопечной, то ругает Жорика. Мой сын стоит неподалёку. Нахохлился, брови сошлись на переносице. Смотрит исподлобья и молчит. Вторая девочка сидит на полу с длинноволосой куклой и растерянно смотрит по сторонам.
Арина сразу бросается к дочери и кричит на няню:
— Зачем вы вообще этого с собой взяли? Разве по нему не видно, что он не умеет себя вести?
Что заставило её сделать такой вывод — не знаю. Жорик с первого момента, как мы переступили порог дома Розовских, был на удивление тихим и вёл себя вполне прилично. Это для него нехарактерно. С поведением в обществе у нас обычно проблемы. В детском саду ни дня без происшествий не проходит.
Как только малыш видит нас, сразу бросается ко мне и обхватывает бедро — прячется от всех и ищет защиту. Наклоняюсь и беру его на ручки. Он утыкается в меня лицом и всхлипывает.
Глядя на рыдающую малышку, могу лишь догадываться, что тут случилось. Няня оправдывается перед Ариной и Людмилой Аркадьевной:
— Мы спокойно играли. А мальчик вдруг начал отбирать у Дианки игрушку. Она не захотела отдать, это же её игрушка! Тогда он толкнул её, и она упала.
В подтверждение слов няни девочка начинает реветь с новой силой. Я мысленно пытаюсь визуализировать происшествие. Обычная ситуация в детском коллективе. Малыши нередко пытаются отобрать друг у друга игрушки и иногда толкаются при этом. Неприятно, но не критично.
Реакция пятилетней Дианы кажется куда более неадекватной, чем поведение моего трёхлетнего непоседы. Конечно, если девочка упала неудачно, то могла себе что-то повредить. Но пока никто не говорит, что у неё что-то болит. Она просто ревёт и не пытается обратить внимание на центр боли.
— Какого чёрта ты вообще его сюда притащила? — вмешивается Татьяна, обращаясь ко мне. — Неужели не понимаешь неуместность присутствия твоего ребёнка в нашем доме? Почему мы должны его тут терпеть?
У меня на руках — Жорик. Это обстоятельство существенно ограничивает меня в возможных реакциях. Да и о договоре с Владом приходится себе напомнить. Я не должна вступать в открытый конфликт с его семьёй. Но и молча глотать их гадости не намерена. Ладно, если бы их яд был направлен на меня. Но игнорировать нападки на сына я не собираюсь!
— Это не твой дом, — парирую спокойно, — и не тебе решать, кого мне приводить с собой.
Выдаю максимум, который могу себе позволить. Бросаю взгляд на свекровь, ожидая справедливой реакции и хоть какой-то поддержки, но она молчит, поджав губы, и демонстративно не вмешивается. Где Влад? Почему я должна одна отбиваться от его бешеной сестры?
Разворачиваюсь и направляюсь к выходу из комнаты. В дверях натыкаюсь на мужа.
— Я еду домой! — шиплю ему как можно тише. — И больше моей ноги в этом доме не будет, даже не вздумай просить! Я им не девочка для битья!
Пытаюсь пройти, но Розовский не даёт.
— Я не понял. Что здесь происходит? — спрашивает громко, обращаясь к матери и сёстрам.
Последние наперебой начинают пересказывать слова няни, приукрашивая их своими фантазиями.
Влад кривится — терпеть не может бабские разборки.
— И? В чём проблема? — перебивает эмоциональный поток визгов в сопровождении детского рёва.
— Он толкнул Дианку! — Арина выкрикивает свой главный аргумент.
— И? Твоя дочь на два года старше Георгия и на голову выше.
— Она ударилась! — поддерживает сестру Татьяна.
— Диана плачет! — вторит ей Арина.
— Твоя дочь ревёт всегда по поводу и без повода. Я сколько раз тебе говорил, что надо сводить её к неврологу или детскому психологу? Это абсолютно ненормально!
Муж защищает моего ребёнка? Или сводит какие-то счёты с сёстрами? Не понимаю.
Арина открывает рот, чтобы что-то ответить, но, видимо, не находит, что сказать. Свекровь так и стоит застывшей глыбой, не произнося ни слова.
— Как она упала? Что ударила? Что у неё болит? — Влад задаёт Арине вопросы, которые с самого начала волновали меня. — Галина Фёдоровна, на что она упала, чем ударилась? — обращается к няне.
— На попу, — блеет та растерянно.
— И? — Влад снова смотрит на Арину. — Случился конец света?
