Рэвин (ЛП) - Фишер Т. Л.

Он не спеша обследует каждый уголок, трещинку и щель, словно не сомневаясь в том, что я где-то здесь. Запах моего страха наполняет эллинг (прим.: по сути своей гараж для лодок, но в настоящее время часто оборудуемый как дом и использующийся для проживания в городах, расположенных у водных объектов) и притягивает его все ближе. Он непременно найдет меня.

Обернув один конец цепи вокруг своей руки, крепко сжимаю ее в кулаке, пока костяшки пальцев не становятся белыми от страха. Он начинает насвистывать «Круг вокруг розочки» (прим.: старинная жуткая детская считалочка «Круг вокруг розочки, карманы полны трав, прах к праху… мы все падаем вниз»: розы ― это ни что иное, как кожный симптом чумы, травы в карманах носили, чтобы перебить смрадный запах, царивший в городах, прах ― последствия сжигания тел, мы все падаем вниз ― значит упасть замертво), подобно проигрывателю, который крутит пластинку недостаточно быстро ― или это мой мозг недостаточно быстро реагирует на происходящее вокруг. Каждое его движение происходит словно в замедленной съемке.

― Карманы полны трав, ― продолжает он насвистывать снова и снова.

Подсматриваю сквозь щель в ящиках, но единственное, что освещается лучом света ― это его оксфорды цвета оксблад (прим.: цвета бычьей крови), блестящие от полировки и собирающие на себя все больше пыли с каждым его решительным шагом. Он подходит все ближе и ближе, сокращая расстояние между нами ― расстояние между моей жизнью и смертью.

Мое тело начинает неистово дрожать, предавая меня, подобно большой неоновой вывеске, висящей над моей головой. Пот струйками стекает по спине, сильно прижатой к стене. Он отодвигает ящики, один за другим.

Сейчас или никогда.

Я вытягиваю цепь перед собой, готовая к замаху.

Его свист превращается в гул, и он становится все громче в моих ушах.

― Прах к праху… мы все падаем вниз.

В помещении нет света, кроме луча от фонарика Нэйта, которым он раскачивает из стороны в сторону. Адреналин бурлит в моих венах.

Бей или беги. Давайте посмотрим правде в глаза, это действительно два моих единственных варианта, не считая смерти. Я сомневаюсь, что смогу убежать от него, но и одолеть его я также не в силах. Не имея настоящего оружия.

Может быть, мне стоит отползти вдоль стены, подальше от света его фонарика, в зону, которую он уже обыскал. Возможно, он не заметит меня.

Падаю на колени и пытаюсь выползти из-за кучи ящиков, но звук волочащейся за мной цепи отдается по полу, как противотуманный горн (прим.: устройство, которое использует звук для предупреждения транспортных средств о навигационных опасностях, таких как скалистые береговые линии, или лодок о присутствии других судов в условиях тумана).

Луч его фонарика пробегает по моим ярко-синим глазам. Свет на мгновение ослепляет, заставляя мышцы напрячься. Я хочу броситься прочь, чтобы избавиться от жжения в глазах, но окружающее меня пространство для начала должно вернуться в фокус.

― Мэдоу… Мэдоу… Мэдоу, ты же понимаешь, что не сможешь убежать от меня, детка. Я же говорил тебе, что всегда найду тебя.

Я слышу эти слова за мгновение до того, как оказываюсь на ногах и бегу к двери.

Когда мое тело сгибается, чтобы дотянуться до ручки, шею резко тянет назад. Толчок боли пронзает позвоночник. Я использую все запасы кислорода, чтобы издать пронзительный крик.

― Кричи еще, Мэдоу. Кричи так громко, как сможешь. Я скучал по твоим крикам. Они ― музыка для моих ушей.

Раскачиваю цепь позади себя со всей силой, на которую только способна. Слышу удар тяжелого металла о кость. Его хватка на моих волосах ослабевает, а я тянусь к ручке, дергаю дверь, но все бесполезно. Нэйт швыряет меня на пол. Толстый раскаленный металл в моей руке дробит костяшки пальцев, когда он вырывает его из моих рук.

Фонарик Нэйта катается по полу туда-сюда, отбрасывая жуткую тень на его лицо. Я улавливаю мимолетный проблеск блестящего серебра, прежде чем острый край его ножа резко прижимается к нежной коже моего горла.

Из-за давления невозможно глотать и трудно дышать. Он нажимает достаточно осторожно, чтобы не проткнуть кожу, но в то же время достаточно сильно, чтобы донести свою цель. Лезвие должно ощущаться холодным на моей коже, но единственное, что я чувствую ― это оцепенение от страха. Я хочу умолять о сохранении жизни, но слова беззвучно замирают на губах.

Безжизненно смотрю в его зеленые глаза ― глаза, когда-то наполненные решимостью и силой. Но все, что я вижу в них сейчас ― это ненависть и злость.

Где мы так жестоко ошиблись? Что стало переломным моментом?

Теперь его глаза смотрят на меня безжизненно и холодно, как смотрит акула. Что-то в том, как он взирает на меня сверху вниз, убеждает, что нет ничего, что он не сделал бы, чтобы наказать меня. Нет такого зла, на которое он не был бы способен.

Он смотрит на меня в каком-то оцепенении, в то время как в его душе разгорается битва.

Хочет ли он притащить меня обратно в Новый Орлеан, чтобы доказать свою невиновность? Или же ему больше понравится наблюдать, как жизнь утекает из моих глаз?

― Ты тупая, безмозглая сука. Ты и правда решила, что сможешь убежать от меня? Ты действительно верила в то, что сможешь спрятаться? ― Он делает паузу, словно ожидая моего ответа. ― Как давно ты обкрадываешь меня, Мэдоу?

Мои глаза сужаются.

― Обкрадываю? Что ты несешь?

― Откуда ты взяла деньги? Я знаю, где ты живешь. Знаю, на чем ты ездишь. Объясни мне, каким образом ты оплатила этот свой маленький отпуск. Ты либо воровала у меня деньги в течение последних четырех лет, либо нашла кого-то, кто финансирует твой побег. В любом случае, вы все заплатите мне за это.

Слова вырываются из моего горла рваными слогами.

― Ни то, ни другое, Нэйт. Клянусь тебе. Сам подумай. Как бы я смогла обокрасть тебя? Ты контролировал все! У меня никогда не было доступа ни к одному из наших источников дохода, даже к деньгам от моих картин! Ты отнял все и спрятал в недоступном для меня месте. Как я могла взять хоть какие-то деньги?! Ты ничего не давал мне! Жалкие сто долларов в неделю, на покупку продуктов. Их едва хватало на еду. Если кто и является вором, то только ты!

Брызги слюны пробиваются сквозь его зубы.

― Ты неблагодарная дрянь. Я обеспечил тебе крышу над головой. Обеспечил едой. И одеждой, прикрывающей твои плечи. Я полностью содержал тебя, и чем ты отплатила мне? Ты подставила меня, обвинив в своем гребаном убийстве!

Его зубы начинают скрежетать за губами. Тыльная сторона его кулака в перчатке врезается в мою челюсть. Распухшая губа причиняет мне такую боль, что я едва замечаю металлический привкус крови на своих вкусовых рецепторах.

Его лицо озаряет довольная улыбка.

― Боже, как я скучал по созерцанию тебя, истекающей кровью.

― Ты болен. Тебе нужна серьезная помощь, ― отвечаю я, зная, что моя язвительность только усугубит наказание.

Он смеется.

― Нет, похоже, что это тебе нужна серьезная помощь. Ты подставила меня, сучка. Твоя окровавленная одежда под крыльцом ― это просто отличный ход. Ну разве ты не умница? Я все ломаю голову, как ты умудрилась размазать по всему дому столько крови из разбитой губы.

― И это я тупая? Я была беременна, Нэйт! Да, это так ― и ты убил своего собственного ребенка!

Его взгляд смягчается.

― Ребенка?

Пусть я нахожусь на волосок от смерти, но этот последний удар в его сердце принес мне удовлетворение. Он замер в состоянии шока. Возможно, где-то глубоко в его груди спрятано сердце. Если и оставался какой-то шанс на спасение, то это был он, вот только лезвие ножа слишком сильно прижимается к моему горлу, чтобы я могла пошевелиться.

Проходит мгновение, и его ненависть ко мне леденит кровь и наполняет его глаза большим презрением, чем я когда-либо видела раньше.

― Какого х*я ты не сказала мне, что беременна?! Я не убивал нашего ребенка ― это сделала ты.

― Ты не дал мне и шанса сообщить тебе это, потому что решил выбить из меня дух и оставить умирать!