Забава для мажора (СИ) - Драгам Аля

Поцелуй становится глубже, а сильные руки притягивают меня к стальному телу. Парень напряжен, это ощущается, стоит мне только прикоснуться раскрытой ладонью к его груди. Сердце заходится в бешеном ритме в унисон с моим.

— Малышка, если будет слишком, притормози меня.

Артём шепчет непонятную фразу, но я нахожу в себе силы только еле заметно кивнуть.

Мужская ладонь пробирается под свитерок и ведет по позвонкам. Я напрягаюсь и не на шутку пугаюсь. Нет — нет — нет. Я…

— Тссс, дальше мы не зайдем, я тебе обещаю. Веришь мне?

И смотрит так, будто от моего ответа зависит вся его жизнь.

— Верю, — выдыхаю в губы.

— Верь. Только мне верь, малышка.

— Тут — тук — тук, есть кто дома?

От порога раздается веселый голос, а я в первые моменты никак не могу собраться и сообразить, что ответить. И кто это вообще. И почему стало так холодно и одиноко, когда еще минуту назад было горячо и хорошо?

— Костян, твою мать. Вовремя.

— Разувайся и вперед проходи. — Темка кричит другу, торопливо поправляя мои волосы и одежду.

Он полностью сдержал слово, и дальше моей спины рука никуда не двинулась ни на миллиметр.

— Ты расстроилась, Лий?

— Я? Я нет. А ты?

— А я да. Не мог экскурсию по ночной дороге или лесу организовать. Обломщик, блин. Имей ввиду, я недополучил свою дозу лекарства, и ты мне осталась должна. Завтра обязательно продолжим.

Тёма мурлычет мне в шею нежности, когда его друг появляется в дверях.

А Оля где?!

— Что это ты продолжать завтра решил? М?

27.

Тёма. Влюблённый и счастливый.

Сам не знаю, откуда взял силы оторваться от Кнопки и уехать. Не иначе, как во Вселенной произошел сбой, и кто — то мне подкинул резервных мощностей, потому что, находясь в своём уме, я никак этого сделать не мог. К счастью, в этом я не одинок. И хоть Костяну на треню утром было не надо, уехали мы вместе.

Объективно, ему, конечно, повезло больше. Рамки, установленные Ольгой, несколько шире тех, что определили для меня. Но тем тяжелее другу было оставить свою девушку.

Странная математика чувств, однако. Чем больше вникаешь, тем сложнее выплывать. Хотя, по идее, должно быть наоборот, как бывало раньше: получил и интерес остыл. Но с малышкой всё работает по — другому. Всегда.

Оставлять девчонок одних в пустом доме было сложно. Архисложно. До утра ворочался и думал, как они там. Вернее, как она. А ещё из головы не шёл короткий разговор с её дедом. «Девочке в жизни столько досталось, не каждый вынесет и не замкнется. Она выстояла. Она сильная. Об одном прошу: не сломай и защищай, если любишь».

Такие простые слова мудрого человека. Он долго пристально смотрел на меня, а потом сказал. И я обещал. Обещал, что всегда буду рядом.

— Ты уверен, что у тебя на всю жизнь к ней? Разбрасываешься такими словами. А у нее? Тебе восемнадцать, впереди целая жизнь.

Чертовски правильный вопрос Кости. И мой прямой ответ: — Уверен.

Как можно разлюбить ту, что заняла всё сердце?! Мой отец также однолюб. И он никогда бы не предал маму, никогда бы не посмотрел в другую сторону, если бы её не забрала болезнь. Даже в той сложной ситуации, в которой многие уходят из семьи, отец был рядом до последнего. И я правда рад за него, что он встретил Олесю.

— Артём, на ринг живо.

Палыч после небольшого перерыва снова и снова гоняет по связкам. Пот заливает глаза, а мышцы сводит от приятной усталости. Нагрузка мне сейчас необходима. Очень. Чтобы перестать думать и анализировать, чтобы не загоняться страхами. Потому что, черт возьми, я в себе уверен. А если Лия встретит кого — то лучше, успешнее, правильнее для неё? Что в этом случае буду делать я? Я хорошо помню те минуты, когда думал, что потерял её. И ведь на тот момент я ещё не успел увязнуть так, как сейчас. Сейчас уже хрен вытащишь.

— Апперкот с дальней руки — хук с передней руки, — работай!

Выполняю команду тренера, стараясь очистить голову от посторонних мыслей. Судя по просмотренным видео, противник не силен в ближнем бою. Поэтому моя задача поймать моменты и отработать слажено и эффективно. Оба удара должны идти по короткой траектории один за другим без пауз и быть максимально быстрыми.

— Закругляйся и подойди ко мне.

Выпрыгиваю через канаты и, разматывая бинты, нагоняю Палыча. Он с самого утра загружен и собран. Обычно орёт, когда настроение плохое, или шутит, если повезет. А сегодня словно подменили. Для меня бой, безусловно, важен, но не до такой степени, чтобы загрузиться и перестать реагировать на окружающих. А он перестал. Между командами уходил в себя, не замечая внешних раздражителей.

— Анатолий Палыч, я готов.

— Присаживайся, Тём. Поговорить надо. Чай?

— Спасибо. — Киваю.

Нечасто вот так мы с ним разговариваем. В последний раз… да когда я ему душу изливал как раз. Кажется, что с тех пор целая жизнь прошла. Тогда я не знал, что делать. А сейчас? — Сейчас я счастлив. Лия говорит, у неё за спиной крылышки. Походу, это заразно. Скоро начну верить в феечек и единорогов искать в небе.

— Девочка твоя сегодня придёт встречать?

Кнопка покорила сердце этого сурового мужика с первого взгляда. Что в первый раз, что вчера, когда она решилась и все — таки приехала меня встретить. Палыч даже устроил для неё мини — представление с показательным боем. Малышка была в восторге.

— Не, она сегодня на даче. Сейчас в душ и сам к ней поеду. Во вторник, если согласится, придет.

— Слушай, Тём, дело такое… — Не понял? Это точно Лихов передо мной? С бледным лицом, и подбирающий слова?! — Азалию твою я расстроил.

— Что? Когда?

Хмурюсь. И чем больше слушаю, тем сильнее хмурюсь. А после вскакиваю и спешно распрощавшись и забив на душ, несусь к тачке. Если Палыч кусок идиота, то я ничуть не лучше. Ведь замечал же огорчение, слезы в глазах. Фото и её дрожащие пальчики. А два плюс два сложить не смог.

Дедушку любит. Идиот! А кого ей любить, если, как оказалось, близких больше нет.

«Ну что ты плачешь? Дома ругают? Нет?».

Помог, блин. Утешил. И ей ничего не скажешь: промолчала. Не то, чем люди хвастаются. Да и не поднимали мы эту тему.

— Я ей о встрече с отцом сказал, а потом отвлёкся. Утром сегодня об общих знакомых узнал. И то случайно.

Сразу на свои места встали слова деда, его беспокойство и их особенная связь, которая бросается в глаза.

Моя маленькая отважная девочка. Моё солнышко. Я теперь для тебя и за отца, и за парня — за всех. Беречь буду. И радовать. Это хрупкое сокровище доверили мне, и у меня нет права подвести свою Кнопку.

***

Охренеть. У забора дома стоит… раз, два… четыре тачки! Это откуда и что значит вообще? Бросаю машину на подъезде, потому что на улочку уже не заехать и пробираюсь к калитке. Ещё вчера малышка показала мне, как открыть её снаружи. А ещё показала, где они прячут запасной ключ.

«На всякий случай», — заявила, важно подняв носик. Смешная. Пока она строила из себя чопорную мадам, я зависал на её губах и думал только о том, как сладко и приятно её целовать. Если у Лафонтена все дороги вели в Рим, то в моём случае все прямые, нарушив законы геометрии, сходятся в одной точке — златовласке.

— Мирон, здоров!

Так, если Дан здесь, то всё становится более — менее понятным. Ежегодная туса, судя по всему, с лёгкой руки Константина переехала на маленький Лиин участок. Интересно, какая у неё на всё это реакция?

— Объяснишься?

Складываю на груди руки и жду. Во — первых и главных, какого хрена я не в курсе?!

— Ша, дружище. Здесь только свои. Без девок. Мы после субботника рванули ко мне, Костян тебя собирался ждать. А потом, короче…

И тут Дан отвёл глаза, а внутри меня что — то оборвалось. Предчувствие? Как ещё это назвать?

— Не ори, уже всё нормально.

— Оху… ренеть, — быстро исправляюсь, — ты успокоил.

— Олька позвонила, что мелкая твоя… в общем, там топорик у нее соскочил и…

— Где она? — Срываюсь с места. По сторонам не смотрю. В груди бешено стучит сердце, а воображение уже подкидывает красочные картинки и они мне ни фига не нравятся.