Татьяна Бочарова - Мой суженый, мой ряженый

Под утро Женя все-таки задремала, а когда проснулась, то обнаружила, что Женька еще спит. Во сне он продолжал крепко прижимать ее к себе.

Ей захотелось пить. Она попробовала высвободить тело из Женькиных объятий, но тщетно: он еще теснее придвинулся к ней, переместил ладонь с плеча чуть повыше.

— Эй! — тихонько проговорила Женя, улыбаясь. — Ты меня сейчас задушишь. Пусти. — Она ласково коснулась губами его лица.

Женька на ее поцелуй никак не отреагировал, продолжая дрыхнуть, как убитый.

— Жень, — немного громче позвала она. — Женечка.

Он не откликался. Ничего не оставалось, как разбудить его, иначе ей было не выбраться из постели. Женя глянула на часы — половина девятого. Сегодня суббота, стало быть, у Женьки выходной. Жалко его. Пусть себе спит, отсыпается за их практически бессонную неделю.

Она снова заворочалась, на сей раз ей удалось выскользнуть из его рук. Женя мягко спрыгнула на пол, но спросонья не удержала равновесия и, ухватившись за край подушки, рванула ее на себя. Женька тотчас резко дернулся и открыл глаза.

Женя, смеясь, навалилась на него сверху.

— Ой, простите, маленькая авария. Меня уже ноги не держат… — Она вдруг замолчала на полуслове.

В Женькиных глазах было странное выражение. Он смотрел на нее напряженно и тревожно, будто бы не узнавая, на лбу у него вдруг выступили капельки пота.

— Ты что? — испуганно прошептала Женя. — Что с тобой?

— Ничего, — выдавил он с трудом.

— А чего так глядишь? Будто я Фредди Крюгер.

Он несколько раз моргнул, ничего не отвечая. Она слышала его дыхание, тяжелое и прерывистое. Ей стало страшно.

— Жень. — Она легонько потормошила его, пытаясь привести в чувство. — Ты меня слышишь?

— Слышу. — Женька сделал глубокий вдох, немного помедлил и сел на тахте. — Не буди меня больше так внезапно, ладно?

— Хорошо, конечно. — Женя осторожно присела рядом, погладила его по голове. — А… в чем дело?

— Ни в чем. — Он пожал плечами и попытался улыбнуться. Улыбка вышла вымученная. — Просто я неврастеник. Слыхала про таких?

— Ты же говорил, что ты умственно отсталый, — попробовала отшутиться Женя.

— Ну да. И то, и другое вместе. Как говориться, два в одном.

— Тебе снятся страшные сны? — Она заглянула ему в глаза.

— Нет. Мне вообще ничего не снится. Никогда. Тем не менее, лучше не дотрагиваться до меня без предупреждения.

Женя вдруг вспомнила, как он всегда ходил по залу, когда они еще не были близко знакомы — странно, несколько боком, как бы приготовившись в любую секунду совершить резкий прыжок или рывок. Тогда ей это казалось забавным и даже нравилось. Значит, вот откуда истоки этой походки.

«Я, действительно, совсем его не знаю, — мрачно подумала она. — У него кроме меня есть еще какой-то параллельный мир, в который он никого не пускает. Какой-то кошмарный мир — он возвращается туда раз за разом, и никакая моя любовь не в силах остановить это возвращение. Кто же ты, Женька Карцев — ангел или дьявол? Кто же ты?»

14

Дни летели молниеносно. Женя уже снова ходила к Столбовому, по утрам пропадала в библиотеке и на курсах, а вечерами неизменно встречалась с Женькой. Пришла она и на хор, правда, лишь спустя пару недель после праздников. Женька задержался по делам, и в зал Женя вошла одна. Тут же на нее налетела Люба. Они так и не общались со времени поездки, и Женя, несмотря на то, что злилась на подругу, в глубине души уже соскучилась по ней.

— Привет! — Люба, как ни в чем не бывало, смотрела на нее и улыбалась.

— Привет, — сухо проговорила Женя.

— Все еще дуешься?

— Да нет. — Она пожала плечами. — Чего мне на тебя дуться?

В конце концов, Женя знала по опыту, что лучшая подруга и бой-френд редко находят общий язык, скорее, наоборот.

— Вот и умница, — искренне обрадовалась Люба и расцеловала ее в обе щеки. Потом окинула внимательным взглядом и покачала головой. — Выглядишь не блеск. Бледная какая-то.

— Устаю. — Женя усмехнулась. — Приходиться много ездить.

— К нему?

— К кому ж еще.

Люба понимающе кивнула. Затем спросила осторожно:

— Насчет Сашки не жалеешь?

— Нисколько.

— У вас все хорошо с Карцевым?

— Все просто отлично. — Женя сказала это искренне, и ее голос выдал ее состояние.

В глазах Любы мелькнуло что-то, похожее на зависть.

— Что ж, поздравляю. А вот и он, легок на помине! В зал, действительно, входил Женька.

— Слушай, а он изменился. — Любка с интересом наблюдала за тем, как он идет. — Вроде как и осанка стала другой и даже физиономия не такая каменная.

— Стараемся. — Женя улыбнулась.

— Молодец, Женюра. — Люба похлопала ее по плечу. — Ладно, не буду мешать.

Она упорхнула. Женька приблизился к Жене.

— О чем ты с ней говорила? — он кивнул вслед Любке.

— О тебе. Что ты изменился в лучшую сторону.

— Прям-таки! — Женька пренебрежительно хмыкнул, но Женя видела, что ему приятно.

Анна Анатольевна оторвалась от своих нот и, поглядев в их сторону, негромко позвала:

— Женя, подойди, пожалуйста.

Он кивнул и пообещал:

— Я сейчас вернусь.

Концертмейстерша принялась что-то вполголоса говорить ему, он слушал, время от времени кивая. Женя издали наблюдала за ними. Взгляд у Анны Анатольевны, когда она смотрела на Женьку, был теплый и доброжелательный. Женя подивилась, что раньше не замечала, какие у них доверительные отношения.

Наконец, он отошел от рояля.

— А вы о чем беседовали? — в свою очередь полюбопытствовала Женя.

— О матери, о чем еще. — Женька задумчиво глянул себе под ноги, затем, спохватившись, потянул ее за собой. — Пошли, уже начинают.

Лось неважно себя чувствовал, поэтому репетиция завершилась на полчаса раньше. Можно было погулять немного, однако на улице стояла такая холодрыга, что Женя, ежась и пряча в варежку нос, решительно потребовала:

— Поехали домой.

Теперь этим словом у нее назывался Женькин дом — у себя в квартире она практически перестала ночевать и приезжала туда лишь днем на несколько часов, чтобы поработать за компьютером.

Женька согласно кивнул.

В прихожей их встретила Зинаида. Подол ее юбки был высоко подобран, в красных и мокрых руках она держала тряпку.

— Осторожно, не наследите! Я полы вымыла.

Линолеум, действительно, был влажным. На нем отчетливо проступали белесые пятна. Женька с отвращением принюхался.

— Мать, задолбала ты своей хлоркой! Возьму и выброшу твои порошки к чертовой бабушке, все до единого!

— А я новые куплю, — почти весело пообещала Зинаида и, на всякий случай, тут же улизнула к себе.