Повенчанные небесами, или Моя маленькая тайна - Татьяна Фомина
«Что ты здесь делаешь?», «Зачем ты приехал?», — застывают в немом вопросе.
Легкое покашливание выводит из оцепенения и напоминает, что в офисе мы не одни. Я совершенно забыла про Бессонова. Рассеянно перевожу взгляд на Павла, и только сейчас запоздалая догадка осеняет мой поплывший мозг.
Нет. Качаю головой. Это не может быть правдой. Распахиваю глаза и взглядом прошу подтвердить Бессонова, что он рассказывал не о Богдане. Но Павел едва заметно кивает, что буквально несколько дней назад он говорил мне именно о том, кто сейчас стоит рядом. Внутри меня все протестует, и я не хочу принимать это. Просто не хочу принимать.
— Нет, — безмолвно шепчу одними губами, отказываясь верить в чудовищную правду. Как будто мое отрицание может что-то изменить. Меня буквально разрывает на две половинки от противоречий, раздирающих мою душу.
— Юлиана Игоревна. — Бессонов первый нарушает затянувшееся молчание.
Я не могу произнести ни слова и выставляю ладонь, жестом заставляя его замолчать. Я не в состоянии сейчас принимать решения. Павел замолкает, а я перевожу взгляд на Богдана, вглядываюсь в знакомые черты, и вижу в них всю боль, принимая часть на себя. Господи, зачем ты так с ним? Как же тяжело осознавать все это.
— Прости меня. — Два простых слова вышибают весь воздух из легких и выбивают почву у меня из-под ног.
— За что? — шевелю непослушными губами.
Прошло не больше пяти минут, как я вошла в кабинет, а мне кажется, целая вечность, настолько я обессилена.
— Что не успел…
«Не успел». — Эхом звенит в ушах.
«Не успел». — Кровоточит на сердце горькая правда.
Не успел, а не забыл о моем существовании.
Зажмуриваю глаза, стискиваю зубы и пытаюсь унять сердцебиение. Только ничего не выходит. Сжимаю папку в руках как соломинку, но предательская слеза, обжигая, скатывается по щеке.
— Юлиана…
Мгновение, и я уже в крепких объятиях, о которых мечтала все это время. Тогда почему так больно?
— Не плачь. Прошу, — шепчет Богдан. — Я виноват… Кричи, ругай, но только не плачь.
— Так. Наверное, мне пора, — роняет Павел, и я отстраняюсь от Богдана.
— Извините, Павел Константинович…
— Можно, просто Павел, — произносит Бессонов с улыбкой.
— Павел… — Трясу головой, пытаясь хоть как-то собрать мысли, и протягиваю ему папку. — Я так понимаю, это теперь не нужно?
— Почему? — Бессонов вскидывает брови.
Я хмурюсь, не зная, как ответить на его вопрос. Все слишком сложно.
— Юлиана, неужели вы решили, что я обращался только ради того, чтобы познакомиться с вами? — Павел почти в точности формулирует мои мысли. — Нет, это не так, — отвечает вместо меня. А это, — кивает на папку, — как раз необходимо Богдану. И еще. Вы смогли понять моего друга, оказавшегося в ужасной ситуации, когда не знали, кто он. Я верю, что у вас хватит мудрости понять и сейчас.
— Я… постараюсь, — приходится ответить, потому что Павел ждет моего ответа.
— Я уверен, что у вас все получится. — И Павел уходит, оставляя нас с Богданом одних.
Я гипнотизирую закрытую дверь, а в груди испуганной птичкой бьется сердце.
— Юлиана, — зовет Богдан, и я поднимаю на него взгляд.
Богдан заметно изменился. Похудел, в его глазах застыла безысходная грусть и глубокая усталость, от чего он выглядит старше. Но дело даже не в этом, а в том, что я научилась, пусть с большим трудом, но научилась жить без него. И когда я только-только начала просыпаться без мыслей о нем, он снова появился в моей жизни. Только сейчас передо мной стоит не тот мужчина, который за одни сутки забрал мои мысли и сердце, а другой, совершенно чужой, как будто совершенно незнакомый мне человек.
— Зачем ты приехал, Богдан? — Я вижу, что мои слова причиняют ему боль. Вижу его борьбу с самим собой, но я не хочу заново пережить тот год, когда от бессилия выла по ночам в подушку.
— Даже если ты меня выгонишь, я никуда не уеду. Но я хочу попросить, дать мне шанс все исправить, Юлиана. Это все, о чем я прошу тебя.
— Богдан… — Мне очень сложно понять, что я сейчас чувствую. Не выдерживаю пристальный взгляд и отвожу свой в сторону.
— Что тебе рассказал Павел? — спрашивает отец моей дочери.
Качаю головой и развожу руками.
— Он просил подобрать жилье для своего друга, которому хотел помочь.
— Все верно, я планирую переехать сюда.
— Зачем? — Снова задаю вопрос. Это крайне неразумно менять место жительства у моря на, пусть и миллионный, но, все равно, затерянный в Сибири город.
— Потому что здесь ты. — Богдан берет мою кисть, и я только сейчас ощущаю, какие у меня холодные пальцы. Хочу забрать руку, но Богдан не отпускает. — Назад я не вернусь. Если только ты не захочешь этого.
— Богдан… — Взглядом прошу его отпустить мою руку.
— Не бойся меня, Юлиана. Я никогда не причиню тебе боль. Если у тебя кто-то есть, я просто отойду в сторону и не буду мешать. Я прекрасно понимаю, что полтора года — это огромный срок, который пропал по моей вине.
Каждое его слово проникает в мою душу и касается сердца. Хочу сказать, что все это время я думала о нем. Ненавидела, злилась, страдала, но постоянно думала о том, другом Богдане.
— Огромный, — зачем-то соглашаюсь, и снова замолкаю. Даже солгать не могу. Словно стоит какая-то печать внутри.
Бросаю на Богдана затравленный взгляд, и понимаю, что просто хочу сбежать. Снова. Потому что не могу пересилить себя. Видимо, это читается на моем лице, потому что Богдан качает головой, словно предостерегает, не делать этого.
Сейчас мы совершенно чужие друг другу, но в то же время связанные между собой невидимыми нитями. И, чем дольше мы стоим рядом, тем сильнее они нас опутывают. Мне нужно найти в себе силы, распутать этот невидимый клубок, пока не станет слишком поздно.
— Ты что-то уже нашла? — Богдан забирает из моих рук папку. — Давай, посмотрим.
— Д-да, — тяну неуверенно и выдыхаю, потому что Богдан отходит на шаг.
Предлагаю ему сесть и сама тяжело опускаюсь в кресло. Говорить по работе мне легче, и напряжение немного отпускает. Но не взгляд Богдана. Он неотрывно следит за каждым моим движением.
— Павел не объяснил точно, что требуется. Полностью положился на мой вкус… Так что…
— Все верно. Главное, чтобы тебе понравилось. — Убаюкивает хриплым голосом.
