Повенчанные небесами, или Моя маленькая тайна - Татьяна Фомина
— А я точно помню, как разослала всем фото о его семейном положении, — замечает Данка, но ее голос больше похож на скулеж. — А когда он поменял его, я не смотрела.
— Дана! Когда твой Славик менял паспорт в двадцать лет, штамп ему поставили! — произношу убедительно.
— Тогда почему его сейчас нет?
— Значит, он менял паспорт еще раз. Это единственный вывод, который напрашивается сам собой.
— Зачем? — Дана выглядит такой несчастной, словно она сама потеряла не только паспорт, но и голову.
— Я не знаю. Возможно, он был утерян, или его украли. Может, испортил как-то. Вариантов много.
— Почему ему тогда не поставили штамп?
— Дана, успокойся. Штампы сейчас не ставят, а Славик мог просто не сказать, что этот штамп ему нужен.
— Как же! Нужен! Нет штампа — ты свободен, — замечает едко.
— Дана, если человеку нужна, как ты выразилась, свобода, его никакой штамп не удержит.
— Но почему он мне ничего не сказал! — обиженно возмущается Аличева.
— Дана, вы прям все рассказываете друг другу? — спрашиваю мягко.
— Нет, но он должен был мне об этом сказать!
— Ты можешь сама у него спросить об этом.
— Не буду я ничего спрашивать, — бурчит оскорбленно.
— Вот видишь. Ты сама не хочешь выяснить этот вопрос.
— Как я тогда объясню, зачем полезла в его паспорт, а?
— А зачем ты полезла, любопытная ты моя?
— Чтобы проверить, есть у него штамп или нет.
Я просто качаю головой.
— Дана, попей чай и съешь хотя бы блинчик.
— Да не могу я ничего есть, Юль. А если он и детей не захочет в паспорт записать? Тогда что?
— Я думаю, что вы обязательно сможете решить этот вопрос, — отвечаю осторожно. Дети — это очень острая тема для Даны. — Поешь. Как ты в таком состоянии работать будешь?
— У меня еще час до первого клиента, — ворчит Дана, глянув на часы, и отпивает глоток уже остывшего чая.
— Вот и хорошо. Пей чай и не накручивай себя больше.
Но Аличева совершенно не хочет меня слышать.
— А если, он специально поменял паспорт, чтобы не ставить этот штамп? Как думаешь?
— Зачем? — Я в упор смотрю на подругу.
— Я не знаю, Юлян. Я как увидела, что все странички пустые, так больше ни о чем думать не могу.
— Ну хватит. — Обнимаю за плечи подругу. — Отсутствие штампа в паспорте не освобождает твоего мужа от брака. Дан, ну ты чего, а?
— Не знаю. Я так устала… Если бы у нас был малыш, все было бы совсем по-другому. — Вздыхает.
— Он у вас обязательно будет. Только не нервничай из-за каждого пустяка, ладно?
— Постараюсь. А у тебя что? — Резко меняет тему.
— У меня все хорошо, — отвечаю.
— Вы больше не виделись с этим Павлом?
— А зачем? Я позвоню ему, как появится подходящий вариант.
— Юлиана, может…
— Нет, Дана. Не может.
— Ты же не будешь всю жизнь страдать по Богдану.
— А я и не страдаю. У меня есть Снежка, мама и ты.
— Но ты же сама говорила, что этот Павел хороший.
— Говорила, и что?
— Так что тебе мешает?
— Мне ничего не мешает. Просто это не тот мужчина, который мне нужен.
«А тот, который нужен, про меня, увы, даже не вспоминает». Оказывается, не всегда случается так, как хочешь. Жизнь очень коварная штука. Сначала сводит тебя с человеком, а потом — не просто разводит, а раскидывает в разные стороны, оставляя между вами непреодолимую пропасть.
Снова звонит телефон и на экране высвечивается: «Павел Константинович Бессонов». Я выразительно смотрю на Дану.
— Опять ты «накаркала»? — упрекаю в шутку. Это уже не первый раз, когда ее слова сбываются.
— Если бы я умела, как ты говоришь, «каркать», то уже давно была бы счастливой мамашей с тремя детьми, — добавляет полушепотом.
Дана, немного успокоенная, уходит на работу, а мне приходится снова оставлять Снежану с мамой — Бессонов вежливо, но настойчиво попросил о встрече. «Давать себе шанс», как порекомендовала мне подруга, я не планирую. Да и Павел ведет себя корректно, не показывая никакого другого интереса, кроме рабочего. Может, именно поэтому с ним легко работать. Да и чего скрывать, мне очень любопытно узнать про его друга. И, пока я еду до агентства, снова и снова переживаю за совершенно незнакомых мне людей и очень хочу, чтобы хотя бы они нашли свое счастье.
Я снова приезжаю позже Павла. Он уже стоит возле агентства, но, как мне кажется, не один. Второй мужчина не похож на случайного прохожего — он явно приехал с Бессоновым. Мне его практически не видно, его загораживает собой Павел, но какое-то странное, необъяснимое чувство появляется в груди. Тянусь за папкой с документами, а сама не отрываясь наблюдаю за мужчинами через лобовое стекло. Из офиса выходит Александровна, и все трое исчезают из поля моего зрения. Закрываю машину и спешу в агентство. Натыкаюсь в дверях на Ольгу Александровну.
— Юлианочка Игоревна, там к тебе пришли. Я завела в кабинет, но сама уже опаздываю, — тараторит скороговоркой. — Чай-кофе предложи. Некрасиво как-то… Я не успела, мне уже край…
— Спасибо, Ольга Александровна.
— Ну все, я улетела. Сегодня две сделки. Народ сходит с ума, следуя благоприятным лунным дням, а не обычному календарю, — замечает и исчезает за дверью.
Пару секунд нахожусь в шоке от своей начальницы, стряхиваю наваждение, отмечая про себя, что день сегодня благоприятный, и поворачиваю ручку двери в свой кабинет.
— Здравствуйте, Павел Константинович. Прошу прощения за… опо…здание, — договариваю еле слышно и застываю от неожиданности, потому что мой взгляд натыкается не на Бессонова, а на Богдана.
На мгновение закрываю глаза, надеясь, что мне померещилось, и Богдан сейчас исчезнет. Сколько раз, вопреки здравому смыслу, я представляла нашу встречу. Сколько раз видела его во сне, таяла от его взгляда и прикосновений, мечтала, что так будет всегда, но он исчезал, стоило только проснуться…
Секунда. Другая. Я не дышу, лишь слышу, как колотится мое сердце. Я не знаю, чего хочу больше: чтобы Богдан исчез или… остался. Не вижу и даже не слышу, а чувствую на каком-то ментальном уровне, как он подходит ближе. Легкие горят от нехватки кислорода, и я глубоко вдыхаю. До меня доносится запах мужского парфюма, свежий, морской, такой одуряющий и почти позабытый. Медленно открываю глаза и ловлю глубокий, проникновенный взгляд черешневых глаз. Сейчас они такие же темные, как и глаза моей дочери. Дочери, о которой он не знает. Богдан стоит рядом и не мигая смотрит на меня.
В голове хаос и кромешный ад. Я не могу
