Босая для сурового - Екатерина Ромеро
Тигр говорит это тихо, а у меня мороз по коже от его интонации. Он вовсе не кричит на меня, нет. Говорит спокойно, а у меня дыхание спирает от его интонации. Могильной.
Задерживаю дыхание, когда Всеволод Генрихович набирает кому-то, и уже через минуту к нам подходит Леха.
– Отвези ее к Артуру, пусть подыщет теплое местечко в своем притоне. Там есть и старые и молодые, и нарики, и больные. Познает все прелести взрослой жизни, да Маш? Ах да, ты же уже давно взрослая, так что никаких сюрпризов для тебя не будет. Пойдет как по маслу.
Услышанное ведром ледяной воды меня окатывает. Нет, я не верю.
– Что? Всеволод Генрихович, вы не можете! Нет…Пожалуйста!
Я просто цепенею от страха, наблюдая, как после этих слов тигр просто разворачивается и уходит, садиться за какой-то столик и вливает в себя бокал коньяка одним махом, больше даже не смотрит в мою сторону.
Он не может так со мной поступить. Или может?
– Давай, детка, на выход.
Цепкая рука Лехи хватает мое предплечье, и тогда я понимаю, что со мной никто не играет. Арбатов и правда отдал меня. Избавился, как от ненужной ему вещи, которая осмелилась ослушаться его, которая не подчинилась его приказам.
* * *
Я брыкаюсь, ору и извиваюсь, пытаясь выбраться из цепких лап Лехи, но это не срабатывает. Этот двухметровый амбал как тростинку меня берет в охапку и тащит прямо в машину. Выпрыгнуть из нее у меня тоже не выходит, так как он тут же закрывает все замки в дверях.
Мне кажется, что это просто какой-то страшный сон, который никак не хочет заканчиваться. До последнего я не верю в то, что Всеволод Генрихович просто выкинул меня, отдал в какой-то притон, где вероятнее всего, я сдохну в первый же день. Я сама себе вены перегрызу, но не стану шлюхой, не стану!
Как он мог так поступить со мной…Мог, оказывается, еще как мог. Потому что это не я дикая, это он дикий и страшный зверь, а я всего лишь наивная дурочка, посмевшая посчитать, что такой мужчина как Арбатов сможет обратить на меня хоть каплю своего внимания.
Глаза щиплет от потоков непрекращающихся слез, и мне даже представить страшно, как я выгляжу сейчас. Вытираю руками глаза, и мои ладони тут же размазывают косметику, но мне все равно. Я проклинаю Арбатова и ненавижу его в этот момент так сильно, что аж скулы сводит.
Я всегда была сильной, никогда и никого не подпускала к себе, а теперь даже сама себя не узнаю. Почему тигр так меня задевает, почему настолько мне неравнодушен…Сама не знаю.
Знаю только то, что сейчас меня всю колотит от страха неизвестности, а точнее известности. Я прекрасно знаю, что после притона никто не выживает, а я со своим характером так уж точно, отброшу копыта максимально быстро.
В какой-то момент дрожь перерастает в истерику, которая захлестывает меня с головой. Пусть я и знаю, что двери заперты, все равно начинаю отчаянно дергать за них, а также лупить руками прямо по стеклу. Я не сдамся. Ему меня не сломать.
– Отпустите меня! Выпустите. Пожалуйста, хватит!
Мой голос. От страха и слез стал хриплым, мне трудно вдохнуть. Кажется, что на грудь положили булыжник.
– Успокойся или поедешь дальше в багажнике.
– Ну ладно, пошутили и хватит. Он же не серьезно это, да? Леха, останови машину. Ты же добрый. Ты же человек…
– Не велено.
Судорожно всхлипываю, понимая, что никто тут со мной не играет. Меня и правда отвезут в притон. Я стану шлюхой. Общего пользования телом, и от этого в груди разливается просто леденящий душу ужас.
Страх парализует мое сознание. Я стараюсь унять разворачивающуюся во мне панику, но это лишь усиливает ее. Впервые в жизни я не могу контролировать ситуацию, и чувствую себя совершенно беззащитной. Куклой, которой руководит безумный кукловод.
Кажется, я просто срываюсь. Не могу больше сдерживаться, храброй казаться, и реву в голос, точно маленькая. Я и чувствую себя маленькой в этот момент. Просто беззащитной девочкой, которую так отчаянно прятала все это время где-то глубоко в себе.
– Я не хочу…не хочу быть шлюхой, пожалуйста! Я не стану такой. Я все поняла. Это была ошибка, я не хотела всего этого говорить, не хотела внимания. Я не хотела так…
– Мы почти доехали, сиди тихо.
– Господи, прошу не надо…
Меня накрывает все новыми волнами истерики. Слезы градом льются из глаз, дыхание перехватывает от всхлипов. Я ненавижу Леху этого проклятого, но в сотню раз больше я ненавижу Арбатова. Это он. Снова. Он позволил сделать это со мной, и я ненавижу его за это.
Леха едет, как робот, гоня машину по ночной улице на предельной скорости, и меня в какой-то момент начинает тошнить. Просто от предела эмоций, страха и обиды.
Как только представлю, что чужие руки будут прикасаться к моему телу, такие, например, как у Захарова сегодня, не могу сдержать рвотного спазма. Отвращение. Вот что я чувствую вперемешку с диким страхом. Арбатов добился, чего хотел. Он показал мне мое место. Место вещи. Его вещи.
Глава 19
Этот месяц со мной твориться что-то неладное, и причина этого живет у меня в доме. Эта дикарка, Маша, с каждым, мать его днем, сводит меня с ума все больше. Она словно чует это, намеренно провоцируя и дразня меня, виляя своей задницей прямо у меня под носом.
После того случая с ремнем я чуть ли не поселяюсь на работе. Всеми силами стараюсь быть где угодно, только не дома, ведь там она. И глаза эти ее…невинные, но такие дерзкие, что мое тело тут же реагирует на них отменным стояком.
В какой-то момент я замечаю, что начинаю думать о Маше уже больше не как о своей должнице, а как о девушке, и это меня очень даже напрягает. Когда наряженную в эти тряпки вижу ее с голыми ногами и раскрасом боевым, член тут же дергается в штанах, и мне приходится приложить просто титанические усилия, чтобы не поиметь эту куклу прямо в машине.
Она красивая была и без всей этой мишуры, но сегодня Стелла сделала с Маши просто лакомую, мать ее, конфету.
Сейчас же, сидя в машине, я до одури хочу ее, и в то же время не смею даже пальцем тронуть эти невинные пухлые губы. Не позволяю себе,
