Босая для сурового - Екатерина Ромеро
Как только машина подъезжает, Арбатов выходит, открывает дверцу с моей стороны и больно за руку хватает, заводя прямо в клуб. От испуга я даже не сопротивляюсь. Словно оцепенела вся и только молча следую за ним.
Я чуть ли рот не открываю, когда внутри оказываюсь. Тут жутко накурено, пахнет алкоголем, а еще…бабы полуголые танцуют прямо на столиках вокруг шестов, за которыми сидят пьяные мужики и голодно пялятся на них.
– З..зачем мы здесь?
Непонимающе смотрю на Всеволода Генриховича, но не нахожу там ничего кроме злости. Ни капли понимания там нет. Он как айсберг. Холодный и непробиваемый просто.
– Ты же хотела мужского внимания. Я обеспечу тебе его. Иди на сцену. Вставай у шеста. Танцуй для всех, Маша. Получишь свое внимание.
Глава 18
– Что? Вы же не серьезно это, да?
Не верю в то, что слышу. Это просто в голове не укладывается. Быть не может такого.
– Я не шучу, девочка. Иди к шесту, пляши, раз уж так хочешь, чтобы мужики глазели на тебя. Не забудь покрутить жопой перед всеми. Получишь свое внимание.
– Не буду.
Обиженно надуваю губки. Это уже слишком.
– А тебя уже никто не спрашивает.
Арбатов тащит меня к одному из танцевальных столов. На мне огромные каблуки, поэтому я едва ли туда взбираюсь. Резко сменяется музыка. Словно специально для меня ставят какой-то эротический медляк. Сволочи! В какой-то момент ловлю дерзкий взгляд тигра. Там пламя пылает, он просто испытывает меня, однако у меня этот огонь горит не меньше.
Что ж…Хотите смотреть? Ладно!
Сжимаю кулаки и иду к центральному столику, который по удивительному стечению обстоятельств сейчас пустой. Уверенно поднимаюсь на него, обхватываю рукой металлическую вертикальную колонну, закрываю глаза и просто начинаю двигаться.
Я совершенно не умею танцевать, однако зная, что на меня сейчас смотрит Арбатов, впервые просто отдаюсь чувствам, начиная делать плавные движения бедрами, прогибать спину, точно кошка.
Я безумно хочу, чтобы мужчина в эту секунду посмотрел на меня не как на бродяжку, а как на девушку. Красивую и привлекательную. Только он. Мне плевать на всех остальных.
В какой-то момент я теряю счет времени, просто вслушиваясь в музыку, всецело ей отдаваясь. Чувствую слезы на щеках, но мне уже плевать. Перекидываю свою копну волос на спину, и двигаюсь еще более раскованно, дерзко, плавно. Я хочу соблазнить тигра, и делаю это так, как чувствует мое тело.
Не знаю, сколько проходит времени, но я прихожу в себя только тогда, когда слышу смешки и грубое улюлюканье близко сидящих мужиков. Открываю глаза и вижу, что на меня пялится уже весь зал.
Эти дикари смотрят на меня, как на мясо, раздевая взглядом, и мысленно уже раскладывая меня прямо на этом столе. Лишь Арбатов сидит за одним из столиков совершенно невозмутимо, потягивая коньяк из стакана.
Его взгляд пронизывает меня холодом, в нем я не вижу ни капли теплоты, только злость, ненависть и презрение. Ко мне.
В этот момент во мне словно что-то переключается. Я чувствую этот огонь обиды внутри, но не прекращаю танец. Напротив, я начинаю стараться еще больше, сексуально крутиться, прогибаться словно кошка, чтобы Всеволод Генрихович, наконец, увидел во мне женщину.
Пусть таким способом, другого я просто не знаю. Я чувствую эту дикость в себе, непокорность и упрямство, которые буквально захлестывают меня, порабощают, уничтожают на месте.
Из этой агонии меня выдергивает грубый голос тигра. Я даже не заметила, как он оказался рядом со мной.
– Слезай, довольно.
Я лишь слезы смахиваю, но и не думаю его слушаться, пока грубая рука Арбатова буквально не сдирает меня со сцены.
– Ай, отстаньте от меня!
– Угомонись уже, Маша.
– Не трогайте меня!
Шиплю змеей на него, пытаясь унять дрожь в теле. Меня всю колотит, и на сцене я даже не замечала, насколько сильно мне плохо.
Отступаю от мужчины на шаг, понимая, насколько сильно я раззадорила зверя.
– Так понравилось крутить буферами перед всеми? Может, еще хочешь?
– Да, понравилось! А вам понравилось смотреть на меня?
– Нет. Ты не умеешь танцевать. Бревно и то лучше двигается.
Вроде ничего такого, а мне больно. До слез просто обидно, что даже теперь, после всего этого унижения, Всеволод все равно не увидел во мне женщину. Только бревно. Бревно! На меня накатывает такой силы злость, что я уже не могу остановиться.
– Да это вы не умеете ничего и не видите ничего! Кто вы такой, чтоб указывать мне, что делать и как себя вести! Если вы еще не заметили, я уже давно не ребенок. Я женщина, и чувствую все! И я буду трогать, кого хочу, танцевать, как хочу, и трахаться с теми, с кем хочу, ясно?!
В его глазах сталь расплавленная. Всеволод Генрихович словно окончательно разочаровался во мне. А я в нем. Навсегда.
Тигр подходит предельно близко ко мне, от чего в нос тут же ударяет его запах. Только у него такой. Сводящий меня с ума. Я ожидала от него всего, но только не этого.
Вскрикиваю скорее от испуга, чем от боли, когда Арбатов звонко ударяет меня по щеке. Его глаза полыхают огнем и яростью. В этот момент мне кажется, что он не остановиться и убьет меня прямо на месте за сказанное, хотя я всего-то хотела привлечь его внимание. Его!
Я хотела, чтобы именно он, наконец, посмотрел на меня как на женщину, а не как на девочку-подростка, которая тенью ходит в его доме. Я мечтала, чтобы он посмотрел на меня также, как смотрел на Лизу. Ведь я ничем не хуже. Нисколько.
Делаю судорожный вдох, молча прижимая дрожащую руку к щеке. Она горит огнем от силы его удара, но боли в этот момент я совсем не чувствую. Только адреналин, звенящий где-то в ушах, а еще бешеный стук своего сердца.
Где-то в груди расползается тугая, давящая боль, которая прорезает мне живот скальпелем, и расползается по венам, как наркотик. Между нами ток проходит. Я буквально чувствую его кожей. Смотрю на Арбатова сквозь пелену слез, до сих пор не веря в то, что он сделал.
– Вы ударили меня. Ударили…
По щекам катятся слезы. Он так и не понял, зачем я делала и говорила все это…Ему все равно.
– Хочешь трахаться с мужиками, говоришь? Даже
