Его новенькая - Наталья Семенова
– Ты прав, – выдыхаю я, и в столовой воцаряется мёртвая тишина.
Разумеется, он прав! Я поступала неправильно, продолжая общаться с ним, когда знала о своих чувствах к Нику, и, что хуже всего, о чувствах Оливера ко мне. Да, они были ложными, но тогда я об этом не догадывалась. Тогда я прекрасно осознавала, что он хочет большего, но ничего не предпринимала, чтобы объяснить ему, что «большее» между нами невозможно.
– Ан-ни, – сужает на меня глаза Никлаус, в его взгляде сквозит озадаченность.
Я сглатываю горький на вкус ком и, смахнув с глаз слёзы, смотрю на Оливера:
– Мне жаль, Оливер. Я догадывалась о вашем споре, на подсознании знала, что вы оба не искренни по отношению ко мне, но… Вы мне нравились. Никлаус нравился вопреки всему плохому, что он мне сделал, а ты, Ол… Ты хороший человек. Я не о том, что ты хотел таковым казаться. Ты на самом деле хороший. А ещё ты красивый, сильный, смелый. И ты чуткий, Оливер. Да, Никлаус нравился мне сильней, но и ты мне нравился. И мне жаль, что я вводила тебя в заблуждение, не признавая свою влюблённость в твоего брата. Прости меня.
– Нравился?
– Влюблённость? Ты в меня… Аня…
Я не успеваю ответить ни одному из братьев, потому что в столовой раздаётся голос их матери:
– Что здесь происходит?!
Многие студенты заметно пугаются, по толпе проходит волна шепотков, они и сами, словно волны, расходятся в стороны, чтобы пропустить к нам директора. Некоторые из них благоразумно сбегают из столовой, другие возвращаются к своим столам, третьи, – те, что самые любопытные, просто отходят чуть подальше, чтобы не попасться под горячую руку.
Линда Грос, которую здесь величают Мегерой, сейчас выглядит точь-в-точь, как богиня возмездия. Нет, внешне она спокойна: одежда и причёска, как всегда, с иголочки. Держится с таким достоинством, что можно позавидовать. Но то ли дело в её тяжёлой ауре, то ли в надменном взгляде, которым она едва удостаивает студентов, то ли в резкой походке, но человека страшнее неё я, кажется, никогда не видела.
К тому времени, когда женщина равняется с нами, из всей нашей толпы остаётся восемь человек. Она отрывает от меня неприязненный взгляд и по очереди смотрит на своих сыновей:
– Мне спросить ещё раз?
– Всё в порядке, мам, – пожимает плечами Никлаус.
– Да, ничего особенного не происходит, Линда, – подтверждает Оливер.
Братья снова делают это: играют в одной команде.
– То есть почтенной миссис Ликс показалось, что здесь назревает драка, и она зря мучила свои старые суставы, чтобы добежать до моего кабинета и сообщить мне об этом?
– Всё так, – кивает Никлаус. – Никаких драк.
– Миссис Ликс ошиблась.
– Выходит, мои сыновья даже и не думали вновь ссориться из-за какой-то… студентки?
– Ваши сыновья? – усмехается Лу. – Здесь у вас только один сын.
Оливер впивает в неё предостерегающий взгляд, а миссис Гросс вздёргивает брови:
– Вам не хватило одного визита ваших родителей ко мне, студентка Келли? Хотите отчисления?
– За что? – не могу я промолчать.
– А тебя… Ани, давно следовало отчислить, – её яростный взгляд прошивает меня, как ножом. – Думаешь, я не в курсе из-за кого мой сын целую неделю ходил с синяком? Ты и сейчас хотела проделать то же самое, так?
Я гашу в себе вспыхнувшую вспышку злости, но всё равно выхожу вперёд, ближе к женщине, которая только и может, что винить всех вокруг в том, в чём виновата сама.
– Ник и Оливер по большей части сами виноваты в том, что соперничают друг с другом. Но, миссис Гросс, называя их своими сыновьями, вы хоть раз задумались о том, с чего всё началось? Не с материнской ли любви, которую вы не смогли им дать в равной доле? Уж извините за наглость какой-то студентки, но я вам посоветую либо не строить из себя больше, чем вы являетесь на самом деле, либо соответствовать своим словам: быть матерью им обоим.
Тишину столовой после моих слов разрезает звонкая пощёчина, а левую сторону моего лица обжигает боль.
– Да как ты смеешь!
– Мама!
Рядом со мной вырастает Никлаус, берёт меня за руку и ведёт на выход.
– Не смей с ней общаться, Никлаус! Остановись немедленно!
– Оставь их в покое, Линда. И меня. Мне не нужна ни твоя защита, ни чья-либо ещё. Всё услышали?!
– Оливер!
– И хватит отгонять от меня девчонок, словно тебе в самом деле есть дело с кем мне общаться. Как, впрочем, есть дело до меня!
– Но Оливер…
За спиной хлопают двери, обрывая слова Линды Гросс, но Никлаус не замедляет шага ни на мгновение.
Я оборачиваюсь себе за плечо и не могу поверить в то, что это всё сейчас происходило на самом деле…
Что я натворила?
Глава 16. Город Ангелов по соседству
– Никлаус, мне так жаль…
– О чём конкретно ты жалеешь, Новенькая?
Снова Новенькая? Он точно зол. Ну вот кто тянул меня за язык?..
Мы выходим на воздух и направляемся к парковке, к машине Ника. И только тогда, когда мы садимся в неё, Никлаус заговаривает со мной.
– Дай посмотреть, – просит он, протягивая ко мне руку и обхватывая пальцами подбородок. – Болит?
– Немного, – выдыхаю я, наслаждаясь его тёплым прикосновением.
В последние дни он невозможно редко ко мне прикасается… И поцелуи всегда короткие и едва уловимые. И, если честно, я не знаю, что думать по этому поводу…
– Не могу поверить, что она влепила тебе пощёчину, – сжимает Ник челюсти, а затем вновь смотрит на мою щеку и осторожно гладит её подушечкой большого пальца. У меня замирает сердце. – Мне жаль, Аня…
Он смотрит мне в глаза, и его собственные, вспыхнув, темнеют, словно он увидел в моём взгляде что-то приятное. Желание? Оно так очевидно? Ну, конечно,
