Пристроить шпиона - Мария Зайцева
Его претензии просто бьют все рекорды дебилизма, а потому я злобно поддерживаю градус:
- Конечно! А ты как думал? Он хорошо целуется!
- Ах ты, сучка… - хрипит он, лицо искажается такой смесью ярости и муки, что я пугаюсь мгновенно и хочу сказать, что пошутила, что совсем ничего… Но не успеваю.
Лешка стремительно сокращает расстояние между нашими губами и вжимается в меня грубым злым поцелуем.
Я только выдыхаю растерянно под его напором.
Лешка не нежничает, ведет себя куда грубее, чем обычно даже, не позволяет мне отвечать, полностью порабощая. Я в панике ощущаю, как он, отпустив мои запястья, быстро задирает платье, цепляет пальцами трусики, рвет их, больно и жестко.
В голову приливает кровь, мешает думать, мешает сопротивляться.
Отстраненно воспринимаю ситуацию словно со стороны.
Он не прекращает терзать мои губы ни на мгновение, а руки его действуют быстро и бескомпромиссно.
Мои жалкие попытки оттолкнуть Лешка вообще не замечает.
А я не могу дать ему более жесткий отпор. Потому что внутри все грохочет, все стучит в одном ритме с ним, и это невозможно игнорировать.
Дикая ситуация, ужасная. Лешка тискает меня, явно хочет заняться сексом прямо тут, не спрашивая разрешения, а я… Я понимаю, что сопротивляюсь только для вида! Что на самом деле мне это нравится! И, более того, я предполагала этот вариант развития событий, когда убегала от Лешки по коридору, провоцируя его на такое хищническое поведение!
Я совершенно ненормальная, оказывается! Еще более дикая, чем он!
Это осознание проходит где-то в глубине сознания, явно не на переднем плане, и потому не мешает сопротивляться грубости Лешки. Стонать протестующе, царапать его шею, пытаться оттолкнуть…
И это, судя по всему, еще больше заводит его. Потому что Лешка действует еще грубее.
Разворачивает меня, заставляет упереться в стену руками, прогнуться в пояснице…
- Нет! Нет-нет-нет-нет… Ах…
Я упираюсь, прогибаюсь послушно, шепчу свое «нет»… И теку. Бесстыдно и дико.
Лешка это все, конечно же, видит, потому что рычит матерно что-то за моей спиной, пока возится с ширинкой и презервативом. Мое «нет», кажется, заводит его еще сильнее… И меня заводит.
По крайней мере, я прогибаюсь больше, закусываю губу, в голове дурман безумия.
А затем грубая ладонь запечатывает мне снова губы, и каменный член быстро и жестко входит в полностью готовую плоть, в противовес моим «нет», радостно обхватывающую и приветствующую вторжение.
Меня прошибает таким разрядом удовольствия, что не выдерживаю и кричу. И, если б Лешка предусмотрительно не закрыл мне рот, то на мой крик сбежались бы все присутствующие в зале гости, охрана, кухонные работники и бог весть, кто еще есть в этом здании…
Но Лешка не позволяет звукам прорываться, прижимается, входя рывком полностью, наполняя меня так глубоко и сильно, что, кажется, это невозможно вынести. Это чудовищно и сладко.
Я вся трясусь от возбуждения, от страха и дикости ситуации, я вся горю в его грубых руках.
- Принцеска какая пошлая, а? – хрипит Лешка мне на ухо, - грязная какая… Понравилось, значит, целоваться с ним? Лучше меня целует? Да? Говори, блять! Лучше меня?
Он бьет своим длинным членом сильно и жестко вглубь меня, кажется, задевая что-то такое, до чего раньше никто никогда не добирался. Это так странно, так безумно, я гнусь в его руках, податливая, как резиновая кукла, гуттаперчевая девочка, делай, что хочешь, только не прекращай..
А Лешка все сильнее и сильнее двигается, меня размазывает по стене, царапаю шелковые дорогие обои ногтями, оставляю бороздки, бедра мелко дрожат, а мой охранник, мой защитник за спиной кажется неумолимым и незнакомым существом из потустороннего мира, демоном похоти, поймавшим свою добычу и теперь медленно и сладко убивающим ее, выпивающим все ее силы… И я рада каждому его движению в себе, я хочу его, хочу сильнее, сильнее, еще, еще, еще!
- Ну, блять? Говори! – рычит Лешка, видно, сильно уязвленный моими словами, а я не могу говорить! Не могу! Он мне рот все еще закрывает!
Мычу возмущенно, и тогда он убирает ладонь с губ… И перехватывает меня за горло! Сжимает, ускоряясь еще больше и перекрывая мне доступ кислорода.
Все плывет перед глазами, плавится, тело гнется в его руках, я гнусь вся, сгораю, с ума схожу!!!
- Сучка, сучка, сучка, - хрипит с каждым ударом члена Лешка, - вывела меня! Наглая сучка! Красивая! Такая! Больно! Смотреть! Принцесса! Папочкина! Не отдам! Никому! Поняла? Поняла?
- Да, да, да, да… - шепчу я, умирая от удовольствия, от его грубых, но таких искренних слов, сходя с ума от жестких движений члена в себе, - да…
Лешка дергает меня от стены к себе, исступленно целует, не прекращая двигаться, перехватывая поперек талии и опять за горло, контролируя каждый вздох, имея одновременно языком и членом. И я распадаюсь на атомы от кайфа, от невероятно сладкого, болезненного ощущения полного подчинения… Стону, дрожу в его руках… И ощущаю, как он рычит в мои губы, делая финальные, самые жесткие толчки.
Когда он резко выходит, я не могу стоять на подламывающихся ногах.
И от падения удерживает опять его твердые руки.
Лешка перехватывает меня под мышки, смотрит в лицо серьезно и жадно.
- Убью его, Принцеска. Еще раз тронет – и убью.
Он говорит это спокойно и даже равнодушно. Не предупреждает. Уведомляет.
И эти его слова… Это круче самого крутого признания в любви.
Я, все же, ненормальная совершенно.
Хотя, было бы странным остаться в своем уме.
С таким отцом.
И с таким парнем.
20. Алина. Проданная принцесса
- Иди первая, Принцесса, я посмотрю, - командует Лешка, стирая мою помаду со щеки. Он вообще ужасно деловитый, спокойный… Равнодушный такой.
Словно не занимался жарким сексом и не угрожал только что убить человека лишь за прикосновение ко мне…
