Неукротимый босс (СИ) - Крамор Марика

— Ты моя маленькая. Моя страстная кошечка. Мне тебя всегда мало. Даже сейчас. Хочу всю ночь тебя трахать. Безостановочно.

На слове «трахать» сладкая судорога проходится по телу, распространяя волны наслаждения и унося с собой напряжение. Я крепко прижимаюсь к Камилю в неосознанном порыве и все ещё двигаюсь медленными рывками навстречу его пальцами. Стон вырывается из груди, но мужчина впивается в мои губы, проглатывая его, и страстно терзает рот, продолжая мягко ласкать меня между ног.

Я лежу на нем обессиленная и счастливая. Улыбаюсь ему в губы.

— А теперь одевай меня обратно, — спустя минуту замечаю с ленцой в голосе.

— Ты лучше салфетки дай сначала, — мурлычет как кот. Довольный огромный котяра. А сам с места даже не двигается. Поглаживает меня по спине.

— Пора бы уже иметь свои, — легко подтруниваю над ним и отстраняюсь.

Домой мы доехали довольно быстро. На удивление пробки не такие сильные.

— Ты собирайся. Я в машине пару звонков сделаю. И вещи ваши спущу. Только шкаф весь не вывози.

— Камиль, мы не поедем.

— Вообще-то! Ты проиграла!

— Камиль. Я на сына не играю. Это глупо. Когда мы будем готовы, мы приедем, договорились?

Его лицо начинает хмурится. Я знаю, что он уже рассердился, но на данную тему даже спорить не буду.

Глава 24

Камиль

Три недели после того запоминающегося случая с Демидом пролетели незаметно. А главное! Реально не поехала! Как я ни уламывал — хрен мне! Но и это еще не все!

Как я снова ни заманивал Алину к себе — все старания насмарку. Кстати говоря, с другом мы еще разок перетерли. Он скосил от наезда и назвал меня полным дебилом. Ну да, вообще-то есть причины. Но сейчас мне не до этого.

Второй день Алина ходит как в воду опущенная. На вопрос что не так прозвучал отстранённый ответ:

— Тёмочка болеет.

Я проблемы, честно говоря, не увидел: как заболел, так и выздоровеет. Меня больше волнует, что Алина невыспавшаяся и потухшая. А ещё то, что она не спешит вписывать меня в свою жизнь и делиться тем, что у неё в голове.

Тяжело вздыхаю и изменяю собственным словам.

— Так посиди с ним завтра дома. А после — выходные. В понедельник выйдешь.

Да, я говорил, что хрен тебе, а не больничные. И, так понимаю, Алина именно поэтому отстраняется. Потому что в нашей ситуации не мешать личное и работу не получается.

Странно, в последние дни я заметил прохладу в поведении девушки. И это неприятно царапает.

— Что? — видя её выпученные глаза, быстро проясняю. — Работа выстроена. У нас всё в порядке. Если ты пропустишь день, клуб не рухнет, не так ли?

— Спасибо. Я хотела сама прийти к тебе. Но помню наш разговор на собеседовании.

— Алин, везде есть грани. Давай адекватно мыслить. Тебя что-то ещё беспокоит?

— Нет.

Потухший взгляд реально меня убивает.

Огибаю стол и прижимаю девушку к себе.

— Всё будет нормально. Хочешь, прямо сейчас езжай.

— Но… ты, — мгновенно задирает голову, с осторожностью вглядываясь в моё лицо, — не против? Ты ведь говорил, что не будешь отпускать. Да и я ведь обещала…

— Езжай.

Не хочу пускаться в глупую демагогию. Конечно, я всё понимаю. И именно сейчас особенно остро чувствую то, что Алина уже успела стать мамой. Раньше я как-то всегда сторонился женщин с детьми. А здесь… нормально воспринимаю. Прикольный у неё пацан. Любопытный. А ещё он довольно смешно окрестил меня: Лилиль.

— Спасибо, — быстро тараторит и вскользь целует в щеку, отодвигаясь, — я могу отработать потом: например, в выходной выйти. Правда…

— Отработаешь как-нибудь, не боись.

Загадочное двусмысленное замечание Алина мимо ушей не пропускает, но и не бьет меня ладонью в грудь: она всегда делает это в шутку. А я чаще всего в ответ ловлю её ладошку, нежно впиваясь губами в запястье, наслаждаясь гладкостью кожи.

Алина уехала, а без неё вдруг стало серо. Не хочется себе признаваться, но интерес и желание добиться своего в отношении этой девушки давно уже переросли в нечто иное. Хочется присутствовать в её жизни, и не на последних ролях. Но я все равно чувствую, что дальше определенного рубежа она меня не впускает.

Заглядываю на улицу сквозь затемнённое стекло в холле, наблюдая, как тяжелые капли барабанят по мутной поверхности грязных луж. Параллельно вслушиваюсь в длинные гудки.

— Алло, — наконец-то раздается ответ. Уставшим голосом, расстроенным и вымотанным, но Алина нашла время ответить мне.

— Ну как вы?

— Температура спала. К вечеру Артём повеселел. Недавно врач уехал. Сказал кашель не запускать.

— Пришли список лекарств, я заеду в аптеку. Как раз с клуба выезжаю.

— Да ты что, тебе такой круг делать. Мама сейчас сходит, на углу её дома аптека есть.

— Алин, давай я привезу. Фрукты зацеплю. Я всего на десять минут заеду.

— Не надо. Давай в другой раз, ладно? Мне не до гостей, правда.

Я поджимаю губы, стараясь не швыряться недовольством. Потому как мне не нравится, что она держит дистанцию. Постоянно. Постель — одно, тут она всегда расслаблена и отзывчива, раскована. Вот такие моменты — другое. И каждый раз я оказываюсь за бортом. А звание обычного ёбаря меня уже порядком подзатрахало.

— Ладно. Привет малому, — выдавливаю с трудом.

— Спасибо тебе, Камиль.

— Увидимся, — «воодушевленно» бросаю в трубку и, поджимая губы, прячу телефон в карман.

Но сам понимаю, что нихера не ладно. Почему я всегда остаюсь на «другой раз»? Хрен с ним, сегодня. Окей, мелкий плохо себя чувствует. А до этого? Всегда, когда я невзначай поднимал эту тему, Алина лишь легко отмахивалась: мол, когда могу, я твоя полностью. Я, конечно, может и тупой, но реально не понимаю, почему мы не можем погулять с пацаном вместе в её выходной или вечером, когда у меня есть возможность? Почему мы не можем вместе заняться ее делами, если это допустимо? Почему иногда мы не можем провести втроем полдня, а потом отвезти её сына к бабушке или оставить с няней? Это так сложно? Или в этом есть что-то плохое? По-моему — нет.

Заезжаю в ближайший магазин и набираю фрукты. Сверху бросаю шоколад и пахлаву.

И орехи. Алина любит миндаль и кешью, но экономит, поэтому покупает их нечасто.

На глаза попадается её любимый йогурт и зерновой творог с клубникой. Набиваю корзину и ими.

В душе странное чувство. Как будто что-то неладно. А я не пойму, с чем связано. К Алине зарулю ненадолго и после прозвоню заму по второй фирме. Поставки вроде неплохо шли. Вечером надо ещё не забыть Машу набрать. Она хотела насчёт юриста поговорить.

В домофон звонить не стал. Подождал, пока жильцы выйдут из подъезда. В одной руке держу огромный букет, в другой — тяжелый пакет с «витаминами» и вкусняхами.

Осторожно стучусь на случай, если пацан уже уснул, и жду, пока распахнется дверь.

— Камиль?

Увидев настороженное удивление на лице Алины, я немного расстроился. Думал, она всё же обрадуется мне. Даже, скорее, надеялся.

Но вот то, что Алина не пустила меня на порог, а сама вышла в подъезд, смущённо закрывая дверь за спиной, меня просто ошарашило.

И только когда до моего слуха донёсся громкий весёлый смех, прежде чем дверь захлопнулась, я понял, почему у неё такое виноватое лицо.

А мне захотелось пройти и затолкать этот букет поглубже в жопу одному мудаку.

Ставлю пакет на пол, сверху бросая ненавистные цветы, едва сдерживая расползающуюся ярость.

Обвиняюще указываю девушке за спину.

— Ты с мужиком, что ли?

— Это Матвей.

Её голос заучит тихо, но уверенно.

— Ты говорила, вы не общаетесь.

— Да, мы не общаемся, — внутри меня закипает горячая лава, я сжимаю ладони в кулаки и вскидываю подбородок, наблюдая за Алиной сверху вниз.

Подсознательно жду хоть какого-то объяснения, но как по мне — и так все понятно. Она врёт.

— Я его не звала. Он позвонил сегодня, и я сказала, что Тёмочка заболел и мне не до него.