Найди меня (СИ) - Руднева Ксения Игоревна

Олег противно заржал:

– Бедная малышка, ты и правда верила, что привлекла его своей тощей задницей? Ладно Мишка, тот с детства рос благородным полудурком…

– Заткнись, и не смей трогать Мишу! – вызверилась я, сжав руки в кулаки, чтобы не накинуться на Самойлова. Под конец фразы горло перехватило спазмом, и я закашлялась. Илья попытался обнять, но я отпихнула его руки и прошипела Самойлову: – Убирайся! Пошел вон из моего дома! Как можно с такой легкостью ломать судьбы людей…

– Надеюсь, ты усвоила урок, куколка, и впредь будешь заниматься своими делами. Держи свой любопытный нос подальше от меня и моей семьи, – перестав ухмыляться, выпрямился Олег. – Иначе, обещаю, сегодняшнее тебе покажется детским утренником.

58

Самойлов, прихрамывая, поковылял восвояси, стараясь держать обтянутую кожаной курткой спину ровно, а я присела на банкетку и, глядя перед собой, убитым голосом произнесла:

– Ты тоже можешь идти, думаю, тут тебе делать больше нечего.

– Ира, давай поговорим, – Краснов не спешил оставлять меня одну, вместо этого присел передо мной на корточки и сжал мои ладони.

– О чем? – я горько усмехнулась, на глазах выступили слезы. – О том, что ты меня использовал? Так я с самого начала знала твои мотивы. Какая дура, Господи! – резко подскочила я и принялась ходить из стороны в сторону. – Ведь понимала, что ты за тип, и все равно поверила в лучшее! А знаешь, я даже благодарна Самойлову за то, что вовремя раскрыл мне глаза. И долго ты собирался морочить мне голову? – я остановилась возле двери в комнату и, сложив руки на груди, посмотрела на Краснова.

Тот стоял с до того скорбным выражением лица, что так и хотелось взять все претензии обратно, упасть в его объятия и заверить в абсолютной любви и принятии.

– Да, поначалу я думал только о бизнесе и о том, как бы покрепче нагадить Самойлову. Не смог отказаться от выпавшего шанса, такая удача – получить компромат на конкурента и утопить его чужими руками. Ира, но все, что случилось между нами, было честно, – Илья сделал шаг и попытался приблизиться ко мне.

Я выставила вперед ладонь, замотала головой и прохрипела:

– Не подходи. Если есть в тебе хоть что-то человеческое, оставайся на месте и не подходи ко мне. Вижу цель, не вижу препятствий, да? Знаешь, я бы все могла понять и даже принять, но зачем было играть моими чувствами, Илья? Чтобы поставить галочку в, уверена – внушительном, послужном списке? Для чего ты это делал? Ответь!

– С чего ты взяла, что я играл? – Краснов хмуро взирал на меня из своего угла и играл желваками. Нас разделял небольшой коридор однокомнатной квартиры, а казалось – тысячи световых лет. – И что-то я не припомню, чтобы ты брезговала помощью от типа с изначально нечестными мотивами. А знаешь, что в этом всем обиднее всего? Ты готова поверить в любую чушь, неважно кто ее произнес, пусть даже последняя мразь Самойлов, но только не моим словам. Я говорю, что схожу по тебе с ума и не могу держать себя в руках, когда ты рядом, но ты слышишь только то, что я начал помогать тебе из-за выгоды.

– Я не могу тебе верить, – глотая слезы, прошептала я.

– Конечно, как я мог забыть! – нервно усмехнулся Илья и пропустил пальцы сквозь волосы. – Непогрешимая Ирина не позволяет себе оступиться и того же требует от окружающих. А знаешь, мне даже жаль твоего Мишу! И я прекрасно понимаю, почему он так стремился поскорее вернуться в деревню – ни один нормальный человек не выдержит жить под твоим благочестивым прессом!

– Не переводи с больной головы на здоровую! – закричала я. – Это не я тебя обманывала, прикрываясь благородными мотивами, а за спиной проворачивала темные делишки, имея выгоду и тут, и там!

– А ты забыла, как я предлагал тебе остановиться? Несколько раз говорил, подумай, стоит ли продолжать! Но ты уцепилась за историю с женишком, и перла уперто, как баран. «Мне надо знать, что случилось с Мишей», – передразнил он меня. – А что ты во всем этом хочешь найти, себе-то ответь: доказательства, что твой Миша был чист, как стекло, и позволение благородно страдать по нему дальше или подтвердить давно закрадывавшиеся догадки насчет его незаконной деятельности, и тем самым дать себе столь веский повод его забыть? Ответь себе честно на вопрос: для чего тебе это было нужно?

– Для того чтобы спокойно спать по ночам, – убитым голосом произнесла я. – Чтобы не сходить с ума от неизвестности каждую незанятую делами минуту, когда мысли о близком человеке не дают покоя и постепенно превращают жизнерадостного человека в эмоционального калеку с неподъемным грузом на сердце. А ты знаешь, каково это: сидеть каждый вечер дома и ждать, что в двери вот-вот повернется ключ, реагировать на каждый шорох и вздрагивать с надеждой? Или идти с работы и мечтать, наконец, увидеть светящиеся окна в своей квартире, и каждый раз видеть лишь темные проемы? Может, я и хотела все забыть и двинуться дальше, но предавать близких меня не научили.

– Как не научили и тому, что идеальных людей не существует, – добавил Илья. – Ира…

– Не надо, – перебила я. – Уходи. Просто дай мне побыть одной и все осмыслить.

– Я хочу, чтобы ты знала: между нами все было по-настоящему. Мне нет интереса пополнять какой бы то ни было список, я уже давно вырос из этого, – Илья задержался на мне взглядом, ожидая какой-либо реакции, но я молчала. Не находила слов, чтобы выразить всю боль от той правды, что так внезапно на меня обрушилась. И принять с распростертыми объятиями не могла, как бы сильно мне не хотелось обратного. – Не думай, что я так легко отступлюсь, – пообещал он напоследок и оставил меня одну, в точности как я и просила.

59

В тот же момент, как только я задвинула дверной замок, ноги перестали держать меня, и я сползла на пол. Уселась прямо на коврик для обуви и заскулила, пихая кулак себе в рот. Жалость к себе разъедала изнутри.

– Будь ты проклят, Краснов! – закричала я и принялась лупить ладонями по полу. – Ты и твои гребаные чувства! Зачем тебе вообще это понадобилось, – снова перешла я на жалобный скулеж.

Я плакала до тех пор, пока тугим обручем не сдавило грудь. Снова стало не хватать воздуха, и эти новые гнетущие ощущения не шли ни в какое сравнение с тем жалким чувством удушья, что заставил меня испытать Самойлов. Сейчас та сцена в коридоре казалась легкой карикатурой, дружественным шаржем на мое теперешнее состояние. Сама скорбь и тягостное чувство от предательства близкого человека тяжелой плитой легли на грудь, не давая ей подниматься достаточно и как следует наполнять легкие кислородом.

На четвереньках я добралась до дивана, заползла на мягкую поверхность и укрылась пледом. Зыбкий полусон-полуявь забрал мое сознание, но облегчения ожидаемо не принес. Казалось, даже во сне я продолжала думать о Краснове и том ноже, что он с легкой руки воткнул в мою спину. Открыла глаза я уже вечером, когда пасмурные, серые тучи затянули все небо и готовились пролиться столь долгожданным дождем. Из-за того, что в квартире резко потемнело, определить, сколько времени, было невозможно. Часы на телефоне показывали девять вечера, там же висело оповещение об смс.

«Не общайся пока с Самойловым, береги себя. Пожалуйста!» – я смахнула зеленый прямоугольник с текстом и почувствовала вновь выступившие слезы. Вытерла глаза пледом и включила телевизор, сил ни на что другое не осталось. Я упрямо смотрела в экран до тех пор, пока не разболелась голова. Потом все же заставила себя встать и отправилась на кухню, выпила анальгетик и распахнула холодильник. Лучше бы этого не делала. Скажите, кого-нибудь доводила до слез непочатая упаковка с королевскими финиками? Меня – да. Вытащила сыр, хлеб и сделала нехитрые бутерброды в микроволновке. После вернулась под плед и продолжила мучить себя телевизором, под передачу о выживании странных людей в джунглях сама не заметила, как уснула.

Утро встретило непрекращающимся дождем, небо хмурилось и воздавало горожанам за долгие дни нехарактерной жары. Я распахнула окна, чтобы дышать стало легче – тяжелая плита с грудной клетки так никуда и не делась. Проверила телефон: новых сообщений не было. Я заставила себя умыться и приготовить завтрак, осилить смогла лишь половину яичницы – больше не лезло. Весь день я придумывала себе занятия: мыла плиту, стирала и гладила белье, сняла занавески. Докатилась до того, что протерла ножки у стола на кухне, но, как ни старалась, освободилась еще до ужина – много ли работы найдется в однокомнатной квартире без детей и животных? Долгий вечер опять скрасила телевизором – на этот раз мне досталось реалити-шоу про нерадивых отцов, а после уснула без задних ног, а главное – без мучительных размышлений под одеялом.