Импульс. Впусти меня в свою душу… (СИ) - Егорова Наталья

Маленькая стрелка часов уже сделала один круг, а мы ещё ни на шаг не продвинулись в нашей беседе, так и обсасывали тему восстановления учебы Соколова младшего. Блин, на кой черт я приехала сюда?!

— И где мой любимый внук, а?! Какого черта я должна тащиться в этот дом, если я до сих пор не наблюдаю, явление этого Христа народу?! — услышала я женский, почти, рык со стороны входной двери.

Я повернула голову и даже наклонилась на стуле, чтобы увидеть эту бабулю. Что-то мне подсказывает, что она мне понравится. Интерес распирал и мой стул вот-вот свалится назад, вместе с моим телом, если я упрусь ногами в пол ещё сильнее.

— Мария Никифоровна, — прошипела Арина, хлопнув из бокала приличный глоток вина. Похоже, вечерок идет совсем не по сценарию этой дамочки.

— Ба, — прошептал Раф, не веря собственным ушам, и вскочил с места.

В комнату вошла старушка. Маленькая, седовласая бабуля, с тростью. Идеальная, волосок к волоску, укладка, отличный костюм из кашемира, на ножках небольшие каблучки и красная помада на губах.

— Ну чего носы повесили, жрем дальше, дамы и господа! — тихонько ковыляя, она обратилась к отцу и мачехе. В сопровождении внука, она проследовала к столу и уселась рядом со мной, — Мария Никифоровна, — протянула она мне руку.

А я обомлела и даже открыла рот, увидев на основании трости череп. Клянусь, металлический череп, который бабуля заботливо сжимала морщинистыми пальчиками с идеальным нюдовым маникюром.

Кто она такая? Донна Карлеоне, что ли? Какого хрена?

— Ага, это черепушка всех в шок вводит! — подмигнула она мне, — Так как тебя зовут?

— Катарина Давидовна Зильберг, — отчеканила я, ощущая себя на допросе святой инквизиции.

— Мне достаточно просто имени. Так ты подружка моего внука? Ты мне нравишься, Катарина, — причем между вопросом и констатацией факта не было и секунды паузы.

Ты подружка моего внука? Ты мне нравишься… вот так легко и просто…и если ты причинишь боль моего внуку, то я пАрЭжу тебя на кусочки и скормлю акулам. Брррр… жуткие ассоциации.

— Ну и чего морды кислые? Десерт не нравится? Дайте-ка мне попробовать, — она ловко урвала кусок торта с моей тарелки, причём моей же ложкой. Черт, я в восторге от этой бабки!

— Приятного аппетита, — и я даже придвинула тарелку поближе к ней.

— Тьфу, — выплюнув обратно кусок, она сказала, — Ну и дрянь. Карина, вы, милочка, могли бы купить тортик и подороже, а не эту мерзость за двести рублей.

— Арина, мам, её зовут Арина, — Соколов старший медленно закипал, глядя на весёлую бабулю.

— Арина, Марина, Карина — какая, к черту, разница, если ты их меняешь, как перчатки? — отмахнулась она, бросив ложку на тарелку.

— С меня хватит, — Арина вскочила из-за стола, кинув салфетку на стул, — Я не собираюсь терпеть это всё в собственном доме!

— Твоё, в этом доме, только сопли под носом, — припечатала старушка, пристально глядя на блондинку.

Арина сверкнув злобным взглядом в сторону Марии Никифоровны рванула к лестнице на второй этаж.

— Терпеть не могу эту идиотку, — отмахнулась она и уставилась на Соколова старшего, — И как ты только терпишь её?

— Мам, не стоило тебе приходить, — покачал головой мужчина, переводя взгляд на меня.

— Ой, да ты и так видишь меня раз в полгода и то, тогда, когда этой воблы нет. Она то на Мальдивах, то на Кипре, то задницу свою в салонах шоколадом обмазывает, — в конце своей тирады, бабуля закатила глаза.

Я наблюдала молча, потому что была потрясена тем, как эта старушка себя ведет. Как хозяйка. Абсолютная хозяйка и, кажется, ни что и ни кто не сможет оспорить этого факта.

Несмотря на то, что бабуля появилась так неожиданно, ужин продолжился. И даже если упустить из виду тот факт, как эта седовласая завоевательница вела себя слишком нахально, обстановка среди родственников слегка смягчилась.

Сидя за столом и поедая всё тот же ужасный тортик, от которого Мария Никифоровна, кстати, отказалась, мы общались на пустяковые темы, которые практически не касались личной жизни ни кого из присутствующих. И мне это нравилось именно потому, что Раф был расслаблен и больше не сжимал челюсти до хруста, как несколько минут назад. Арина, кажется, раздражала его больше всех. И я его понимала. Неизвестная девица заняла место матери и мнит себя хозяйкой в доме, где он рос счастливым ребенком.

Глава 33

— Мария Никифоровна это мама отца? — спросила я, когда он предложил провести экскурсию по дому и мы, как раз, поднимались на второй этаж.

— Да — с тёплой улыбкой отозвался он, оборачиваясь ко мне, — Она чудная старушка, но ближе её у меня никого нет.

— А отец? — я понимаю, что лезу не в свое дело, но остановиться уже сложно.

— Как ты заметила, с отцом у меня слишком сложные отношения…

— Как и с мачехой, которая готова была сожрать тебя целиком, пока мы сидели за столом, — добавила я.

— Это так явно бросается в глаза? — задумался он, вновь остановившись.

— Не то слово. Почему ты отцу не расскажешь о том, как тебя пытается склеить его жена!

— Он мне не поверит, — пожал он плечами, и мы вывернули в коридор.

— Моя комната… если быть точнее, была моей комнатой, — и Раф распахнул первую от лестницы, белую дверь.

— А у тебя тут… миленько, — и я перешагнула порог, всматриваясь в темное пространство комнаты.

Раф зашел следом, нажав выключатель, и комната озарилась мягким светом.

Всё выдержано в одном стиле. Светло-серые однотонные обои и лишь одну стену украшал вид Лондона с неизменной телефонной будкой красного цвета. И именно к этой стене примыкало изголовье большой кровати, укрытой светлым бежевым покрывалом.

На полу, на темном ламинате, возлежал ворсистый серый ковер. У выхода на балкон стоял стол и офисное кожаное кресло. Шкаф располагался рядом.

— Слово «миленько» не совсем подходит к мужской комнате, — услышала я смешок сзади.

— Нет, правда, мне нравится. Тут уютно, красиво и стильно, только как-то холодно, будто тут давно никто не живёт, — дополнила мысль и повернулась.

Раф, с неизменной улыбочкой, наблюдал за мной, опираясь спиной в закрытую дверь.

— Ты сейчас маньяка напоминаешь. Пути к отступлению закрыл и улыбочка эта гаденькая.

— Ну не маньяка, но одержимого точно, — его взгляд блуждает по моему лицу, — Интересно, а те трусики на тебе до сих пор надеты? — взгляд стал тяжелее и он даже не моргает.

— Я, блин, весь вечер ждала, когда же ты напомнишь мне об этом, извращенец! — не выдержала и рассмеялась в голос, — На мне все эти твои томные взгляды и намеки не работают.

— Хм, — парень театрально взметнул глаза к потолку, сложил руки на груди и, подняв одну, указательным пальцем постучал по нижней губе. Оттолкнулся от двери и направился в мою сторону, — Мне, как твоему близкому и, горячо любимому, другу было бы полезно узнать, какие именно приемы прокатывают с тобой?

— Ну, явно не то, что ты делаешь сейчас.

— Я ничего не делаю, я просто хожу по своей комнате, — пожал он плечами, останавливаясь за моей спиной.

Я знаю, что он делает, мне не пятнадцать лет. Стоя, сейчас, посреди комнаты, ощущая кожей его присутствие за своей спиной, я знаю, чего он добивается. И я сделаю то, о чём думала утром, либо сейчас, либо никогда.

— Всё же вопрос о вибротрусиках остался открытым…, — его ладони скользнули по талии вперёд и пальцы сомкнулись на животе.

— Господи Иисусе, даже тут умудрились ремонт сделать? Чем вам старые обои не угодили? — ругалась Мария Никифоровна, открывая дверь в комнату, — Они хотя бы уютнее смотрелись, — добавила она чуть слышно, когда уже вошла.

Я отпрыгнула от парня на приличное расстояние и сейчас взирала на бабулю самым наивным взглядом.

— Вы бы ещё на чердак забрались, — проговорила она, хитро глядя сначала на одного потом на другого, — Вам придется ночевать здесь, как и мне.

Мои брови взметнулись вверх от удивления.

— Это почему?