Когда мужу идут рога (СИ) - Стю Мари
Дарина налила себе еще кофе, предложила мне. Я отказалась и попросила стакан воды.
Было ощущение, что я пьяная. Все, что угодно я могла предположить, только не то, что учитель оказался этаким сексуальным мошенником. Теперь ли ни грош цена тому, что он говорил? По-человечески обидно. «Столько времени я засоряла голову чепухой, хотела отдаться чуть ли не первому встречному, повинуясь голосу Природы, которому, по словам Доктора, нельзя перечить, и, самое главное, чуть не разрушила собственную семью. Как я позволила ввести себя в заблуждение? Как я могла поставить под сомнение все то, во что так верила?» Дарина будто долбанула меня по голове, и в то же время – небо прояснилось. Во всяком случае, ненадолго.
– Что молчишь? – Дарина слегка улыбнулась. – Не ожидала услышать такую историю?
Я повертела головой:
– Скажу культурно: «Я в недоумении», но очень хочется ругаться матом.
Дарина засмеялась, затянула в себя горький дым и кивком указала на листок под моей рукой.
– У тебя остались вопросы?
– Их у меня масса, только они уже не из этого списка, – я смяла несчастный клочок бумаги и положила в карман. – Выходит, все, что говорил Кошатник, чепуха?
– Почему же? Я так не сказала. – Дарина повела бровью, сделала пару глотков остывшего кофе, потушила сигарету, а потом вполголоса добавила: – Конечно, Вениамин был умен, перечитал много всего. Кроме того, похожие идеи уже когда-то звучали из уст философов и ученых. Вильгельм Райх, к примеру, говорил о том, что неверность приносит больше пользы, чем вреда[1], что-то об этом же говорил и Бертран Рассел[2]. Да, вероятно, в теории Кошатника есть что-то новое, не могу точно сказать. Но не в этом дело! Он же не ограничился чистой теорией, понимаешь? Он решил воплотить эти идеи в жизнь. Для этого он придумал правила неверных жен и промывал головы бестолковых кошечек.
Если говорить о его теории, – задумчиво продолжила Дарина, – то, по-моему, он ошибался по двум пунктам: первый, что женщина должна стремиться сохранить семью, даже если разлюбила мужа и не хочет с ним жить. Кошатник обосновывал это интересами детей; якобы, второй брак может навредить, так или иначе. Но я считаю, жить с мужчиной без любви или нет – дело вкуса женщины; и дети тут ни при чем. Другой вопрос, что не всегда кошечка желает разводиться с мужем, даже, если не любит его. Вот ты, Мария, хочешь расстаться с супругом?
– Нет, – тут же ответила я, хотя не ждала вопрос, – не хочу, потому что…
– Не важно, почему, – перебила меня Дарина. – Причина – дело личное, и не всегда понятна даже для кошки. Согласна, если бестия не найдет, куда девать свою сексуальную энергию, весь дом разлетится в пух и в прах. Она станет невыносимой, будет ненавидеть всех и вся; муж найдет себе любовницу или сопьется, и, в лучшем случае, уйдет из семьи; а в худшем – будет истеричке раздавать тумаки. Бедный ребенок станет зашуганным и глубоко несчастным от того, что у него такие родители. Но Кошатник солгал, что семью может спасти только любовник и правила неверных жен. – Дарина кашлянула и включила вытяжку. – Он лгал в своих интересах. Тот путь, который он предлагал кошкам, удобен. Причем, не только ему. Он услужил всем мужикам на свете. С одной стороны, согласись, Мария, замужняя женщина – удобная любовница. Жениться-то на ней не нужно и бросить можно в любой момент. С другой стороны, несмотря на то, что кошки – изменщицы, они шикарные жены, их мужья порхают от счастья. Хотя многие из них двуличные и тихо ненавидят мужей, тем не менее, они свято соблюдают правила сообщества. Во всяком случае, когда я состояла в клубе, было именно так. Так что мужья должны благодарить Кошатника. Иначе бы и рога носили, и доброй жены не видали! В общем, и любовникам хорошо, и мужьям. Этакое вселенское мужское счастье устроил Вениамин, черт его подери.
«Надо же, – думала я, когда Дарина отлучилась, – никогда не думала, что история с доктором Коть имеет обратную сторону. И вправду мужчинам с кошечкой удобно, хоть любовница она, хоть жена…» Я не успела додумать. Меня сбил с мысли пожилой мужчина в домашнем халате. Потирая глаза спросонья, он вошел в кухню, поздоровался, вальяжно прошел к холодильнику, достал пакет с кефиром, налил в стакан и присел за столом напротив меня:
– Дарина сейчас подойдет; она говорит по телефону; попросила вас развлечь.
«В принципе, я могла и без компании ее подождать», – подумала я, и улыбнулась мужчине в халате.
– Она вас ради этого разбудила?
– Я не спал, – проговорил тот, – так, вздремнул. Смотрел футбол и что-то утомился игрою. Кстати, меня зовут Игорь.
– Мария, – представилась я в ответ.
Дарины не было около часу. И впрямь, сама бы я скучала; с Игорем веселее; он любил поболтать о всяком разном, особенно о работе.
Муж Дарины – профессор в институте. Как правило, люди этой профессии такие сдержанные, интеллигенты до мозга костей, а еще – немного нудные. Игорь же, даже как-то неловко было называть его только по имени, оказался другим. Ощущение, что я говорила не с доктором наук, а с аспирантом-шалопаем. Он шутил, острил, а если и философствовал, то с юморком. Да и не грузил «научной наукой». А еще он показался мне… счастливым. Блеск в глазах, широкая улыбка, добрая и открытая; искренность и простота в манерах и речи. Так ведет себя только счастливый человек.
– Стоит отвлечься, как супруг токует! – Дарина вошла в кухню в ту минуту, когда Игорь рассказывал мне историю, как когда-то, будучи аспирантом, первый раз пошел читать лекцию, да так переволновался, что представился чужим именем. Я искренне смеялась не столько с того случая, сколько с гримасы рассказчика.
– Дариночка моя! Токуют без пары глухари. А я женат почти тридцать лет. – Он встал, подошел к Дарине и поцеловал ее. – Все, я спать! Приятно познакомиться, Мария!
– Взаимно.
Игорь ушел также неожиданно, как и появился.
– У тебя очень интересный муж, – не выдержала я. – Таких профессоров я еще не встречала.
– Это точно! Он у меня лучший из профессоров. Итак, на чем мы остановились?
– На том, что Доктор устроил вселенское мужское счастье …
– Точно.
[1] 1. Вильгельм Райх (1897-1957), австрийский и американский психолог; 2. Речь идет о работе В. Райха «Сексуальная революция».
[2] 1. Бертран Рассел (1872-1970), британский философ; 2. Речь идет о работе Б. Рассела «Брак и мораль».
Глава 17
Хотя Дарина и спросила, о чем мы говорили до того, как она ушла, следующие минут двадцать рассказывала, как любит цветы и сад, который вырастила собственными руками, о каждом привезенном откуда-то издалека экзотическом растении или выращенном ею из семечка... Я слушала с интересом, правда, к цветоводству имела такое же отношение, как пингвин к семейству ястребиных. Многое из того, что она говорила, мне сложно было понять. Например, когда речь шла о стратификации и скарификации семян. «Ну, и словечки!» – подумала я.
– Сад – прекрасное место, где можно спокойно размышлять и принимать решения. Каждое утро, прохаживаясь по саду с чашечкой кофе и сигареткой, я понимаю, что не зря я проделала тот путь, на который толкнул меня Вениамин. Конечно, он сделал это неумышленно, случайно, и думать не думал, что я пойду другой дорогой. Когда я ушла из клуба, мне стукнуло тридцать шесть, ему – полтинник. Больше мы не виделись и не искали встреч друг с другом. О том, что он умер, узнала от знакомого. – Дарина вздохнула. – Где-то в глубине души до сих пор сидит обида на него за то, что обманывал, хотя и понимаю, что злость помогла мне перейти на другой уровень жизни. Сам того не желая, Вениамин дал мне гораздо больше, чем отнял.
Дарина некоторое время молча смотрела на раму окна – на улице срывался дождик. Наверняка, ей много хотелось сказать; прожита целая жизнь. Столько мудрости видела я в ее глазах, но не меньше вопросов, на которые, пожалуй, она до сих пор не нашла ответы.
