Джоджо Мойес - После тебя
– Привет. Вы, должно быть, Луиза. Очень приятно познакомиться.
Ее пышные рыжие волосы были сколоты на макушке, рукава бледно-голубой льняной блузки закатаны над распухшими запястьями. Мне бросилось в глаза огромное бриллиантовое кольцо на безымянном пальце, и я почувствовала легкий укол в сердце, представив, каково пришлось в свете всех этих событий бедной миссис Трейнор.
– Мои поздравления, – сказала я, кивнув на живот Деллы.
Я хотела добавить что-то еще, но не знала, удобно ли сказать женщине на последнем сроке беременности, что она «большая», «не слишком большая», «аккуратненькая», «цветущая», или употребить любой другой эвфемизм, который используют для маскировки того, что буквально вертится на кончике языка, а именно: «Черт возьми!»
– Благодарю. Это стало для нас сюрпризом. Но приятным сюрпризом, – ответила Делла и поспешно перевела взгляд с меня на мистера Трейнора и Лили.
Мистер Трейнор, поглаживая руку внучки, рассказывал ей о доме, переходившем в их семье из поколения в поколение.
– Кто-нибудь хочет чая? – спросила Делла. Ей пришлось повторить свой вопрос, поскольку эти двое были настолько увлечены друг другом, что ничего не слышали и не видели вокруг. – Стивен? Чаю?
– Чудесно, дорогая. Спасибо. Лили, ты пьешь чай?
– А можно мне, пожалуйста, сока? Или воды? – улыбнулась Лили.
– Я вам помогу, – сказала я Делле.
Тем временем мистер Трейнор, взяв Лили под ручку, знакомил ее с портретами предков на стене, всю дорогу повторяя, что у нее нос совсем как у того, а цвет волос – как у этой.
Делла посмотрела в их сторону, и мне показалось, что я заметила испуг в ее глазах. Она перехватила мой взгляд и, смутившись, наградила меня бодрой улыбкой:
– Очень мило с вашей стороны. Спасибо.
Мы поставили на стол молоко, сахар и заварочный чайник, осторожно кружа по кухне вокруг друг друга и обмениваясь вежливыми репликами насчет печенья. Делле было трудно наклоняться, и я достала из буфета чашки, выставив их на рабочую поверхность. Новые чашки, как я успела заметить. Современные, с геометрическим рисунком. Полная противоположность старинному фарфору в цветочек, с изображением трав и латинскими названиями, которому отдавала предпочтение предшественница Деллы. Похоже, все следы тридцативосьмилетнего пребывания миссис Трейнор в этом доме были оперативно и безжалостно уничтожены.
– Дом выглядит очень мило, – заметила я. – Но по-другому.
– Да. После развода Стивен был вынужден отдать бóльшую часть мебели. Поэтому нам пришлось внести некоторые изменения в интерьер. – Она потянулась за банкой с чаем. – Он лишился фамильных вещей, передававшихся из поколения в поколение. Конечно, она заграбастала все, что смогла.
Делла бросила в мою сторону быстрый взгляд, словно пытаясь понять, можно ли записать меня в союзники.
– Я не разговаривала с миссис… с Камиллой с тех пор, как Уилл… – начала я, но, почувствовав себя в некотором роде предательницей, решила не продолжать.
– Итак, Стивен сказал, что эта девочка просто возникла у вас на пороге. – На лице Деллы застыла вежливая улыбка.
– Да. Это показалось мне немного странным. Но я познакомилась с ее мамой, и та абсолютно точно… ну, какое-то время была очень близка с Уиллом.
Делла встала с места, схватившись за поясницу, и занялась чайником. Мама говорила, что Делла возглавляла небольшую адвокатскую контору в соседнем городе. Остается только удивляться на женщину, которая до тридцати лет не сумела выйти замуж, – презрительно сказала мама и, бросив на меня быстрый взгляд, поспешно поправилась: – До сорока. Я имела в виду до сорока.
– А как вы считаете, что ей нужно?
– Простите?
– Как вы считаете, что ей нужно? Этой девочке.
Из коридора доносился голос Лили, она с детской непосредственностью задавала вопросы, и мне вдруг, как ни странно, захотелось ее защитить.
– Не думаю, что ей что-то нужно. Она только сейчас обнаружила, что у нее был отец, о котором она не знала, и теперь хочет познакомиться поближе с его семьей. С ее семьей.
Делла, нагрев заварочный чайник, вылила из него воду и ложечкой отмерила чайные листья (она их положила с горкой, совсем как в свое время миссис Трейнор). Затем медленно, чтобы не ошпариться, налила в чайник кипяток.
– Мы со Стивеном очень давно любим друг друга. И последний год или около того оказался для него весьма тяжелым. И ему будет… – начала Делла, не глядя на меня, – будет очень нелегко, если Лили так или иначе осложнит его жизнь.
– Сомневаюсь, что Лили хоть как-то осложнит его или вашу жизнь, – осторожно сказала я. – Но у меня нет ни малейших сомнений в том, что девочка имеет полное право познакомиться со своим родным дедушкой.
– Конечно, – поспешно отозвалась Делла, снова приклеив на лицо улыбку.
И я моментально поняла, что не прошла проверку на вшивость, а также то, что мне, в сущности, наплевать.
Делла еще раз проверила поднос, взяла его с кухонного стола и, согласившись на мое предложение помочь ей отнести торт и заварочный чайник, направилась с подносом в гостиную.
– Луиза, как поживаете?
Мистер Трейнор откинулся на спинку кресла, широкая улыбка осветила его помятое лицо. За чаем он беседовал в основном с Лили, расспрашивая ее о матери, о том, где она живет, какие предметы изучает (мы, естественно, не стали рассказывать ему о проблемах со школой), что она больше любит: фруктовый торт или шоколад (Шоколад? Надо же, я тоже!), имбирь (нет), крикет (не очень – ну с этим надо что-то делать!). Все, что он увидел и услышал, полностью развеяло его сомнения. И похоже, даже если бы Лили сообщила, что ее мать – бразильская стриптизерша, при таком раскладе это ни в коей мере не смутило бы мистера Трейнора.
Я заметила, что во время разговора он исподтишка рассматривает лицо Лили в профиль, словно пытаясь увидеть в нем черты Уилла. А время от времени мистер Трейнор впадал в печальную задумчивость. Я понимала: он думал о том же, что и я, и ему было грустно, что его сыну не суждено было узнать о существовании дочери. Но затем мистер Трейнор брал себя в руки, даже едва заметно расправлял плечи и снова начинал охотно улыбаться.
Он прогулялся с Лили по окрестностям замка, по возвращении с восторгом сообщив, что Лили самостоятельно выбралась из лабиринта. «С первой же попытки! Должно быть, это у нее генетическое». А Лили так широко улыбалась, что у нее наверняка уже болели щеки.
