Кэтлин Корбел - Игра по правилам
— Видишь? — засмеялся он, склонившись над ней и нежно поглаживая ее волосы. — Вот что тебе надо.
— Я просто создана для этой кушетки, — бормотала она. Покой, исходивший от его рук, успокаивал ее нервы. — Кроме того, я…
-..измучена, — закончил за нее Мэтт. В его глазах стояла невероятная грусть, когда он смотрел на хрупкую женщину, которую обнимал.
Десять минут спустя явился шофер и увидел, что Мэтт Хеннеси сидит на кушетке и держит Келли на руках — бережно, точно спящего ребенка. Плед укутывал ее изящное тело, великолепные изумруды поблескивали в ушах. И в первый раз шофер пожалел, что обязан хранить обет молчания о личной жизни своих клиентов. Картинка, что была перед ним, заслуживала внимания публики.
Келли услышала звуки скрипки и проснулась. Она попыталась вскочить, но Мэтт удержал ее.
— О, Мэтт, — промолвила она. — Извини. — И протерла глаза, чтобы окончательно проснуться.
— За что ты извиняешься? — спросил он, помогая ей сесть. — За работу по пятнадцать часов в день из-за прихоти эгоистичного киноактера? Это я должен извиняться. Я видел, как ты устала, но ничем не помог тебе.
Келли прилагала все усилия, чтобы проснуться, но это ей никак не удавалось. Странные звуки за спиной привлекли ее внимание. Внезапно она изумилась:
— Мэтт!
— Да, Келли?
— В моей столовой какой-то человек играет на скрипке.
Он взглянул в сторону столовой:
— Знаю.
Скрипач поклонился им, улыбнулся и продолжил играть.
— Он в смокинге, — констатировала Келли. — И трое других тоже. Мэтт кивнул:
— Как и положено официантам. Наконец она повернулась к нему:
— На столе стоит не мой фарфор и не мой хрусталь.
— Конечно, — засмеялся он. — Посуду привезли официанты.
— Откуда же они взялись?
— Когда я отменил наши планы на вечер, шофер оказался свободен. Он поехал и привез их.
Келли чувствовала скованность, оттого что четверо мужчин невозмутимо взирают на них.
— Это обед?
— Да. Из отличного ресторана Пальчики оближешь. — Мэтт поднялся и протянул ей руки. — Ну как, ты готова?
Она снова посмотрела вокруг: на скрипача, играющего вальс Штрауса, и на элегантных джентльменов, стоящих перед ней. Потом взглянула на обеденный стол, покрытый снежно-белой скатертью, уставленный фарфором и хрусталем и украшенный цветами. В высоких подсвечниках красовались тонкие свечи. Она растерялась, а потому просто кивнула.
Когда они переходили в столовую, Келли обратилась к скрипачу:
— Вы знаете мелодию «Где-то над радугой»? Мне кажется, я сейчас именно там!
Скрипач улыбнулся и вместо этого начал классическую версию «Я на вершине счастья».
— Мэтт, — сказала Келли, когда он отодвигал для нее кресло. — А ведь тебя ждут на той вечеринке…
— На то они и поклонники, пускай ждут, — заверил он, умело разворачивая салфетку и раскладывая ее на коленях Келли. — Это мой последний день здесь, и я предпочитаю провести его с тобой.
— И официантами, — закончила Келли с усмешкой, затаив дыхание.
— Кроме того, — невозмутимо добавил он, — я хочу видеть тебя спокойной. Она сдержанно улыбнулась:
— Ты чересчур хорош для меня.
Он улыбнулся в ответ, усаживаясь рядом:
— Ох, не перехвали!
Но сюрпризы Мэтта не закончились. По его знаку официанты поклонились и направились в кухню. Но быстро вернулись, нагруженные серебряными подносами. Едва лишь взглянув на них, Келли расхохоталась: на каждом подносе — будто они с Мэттом на дегустацию попали — лежали всевозможные коробочки из китайского ресторана. Официанты принялись осторожно выкладывать различные яства на тарелки.
— Мэтт, как ты догадался? — поражалась Келли.
— Этот китайский поросенок — твое любимое блюдо, не так ли? — уточнил Мэтт с широкой улыбкой. — Элементарно. Я перелистал твою записную книжку и обнаружил в ней особенно много адресов китайских ресторанов.
Ему подали бокал пива, и Мэтт прервался, чтобы попробовать его. Потом одобрительно кивнул официанту, и тот, улыбнувшись, снова исчез на кухне.
— Кроме того, я нашел в твоей книжке телефон Мисси, и она подтвердила мои предположения. Не мог же я читать кулинарные книги, ожидая, пока ты проснешься!
Келли не помнила, было ли в ее жизни что-нибудь лучше сегодняшнего вечера. Пиво подали к закускам, белое вино — под курицу и красное — к мясу. Наконец все коробочки опустели, а скрипач начал исполнять свой репертуар по второму кругу. Мэтт налил по бокалу сливового ликера и увлек Келли на прогулку.
Ночь стояла тихая. Огни с улицы пробивались сквозь листву, обозначая дорожку. Келли шла рука об руку с Мэттом, стараясь не смотреть на массивный лимузин, следовавший за ними вдоль улицы.
— Я рад, что мы никуда не пошли сегодня вечером, — признался Мэтт, посматривая на Келли. — Не хочу делить тебя ни с кем.
— Ты просто захотел пива и свинины по-китайски, — улыбнулась Келли, из-за приближающегося отъезда Мэтта остро чувствуя, как близки они. Точно родные люди.
Он покачал головой. И ответил серьезно:
— Я хочу быть с тобой без посторонних. Ты сегодня прекрасна, Келли. Остановившись под густым деревом, он привлек ее к себе. — Знаешь, на что похожи огоньки в твоих глазах? На солнце в озере. Это как голубой огонь. Я запомню его.
— Не говори так. — Келли захотелось плакать. — Я считаю часы до твоего отъезда, а они бегут так быстро! Не напоминай лишний раз.
Она не могла не смотреть на него. Сердце подкатилось к горлу, а дыхание стало неровным. Она хотела сказать ему о том, как сильно любит его.
— Может быть, мне стоило подарить тебе сапфиры вместо изумрудов? После всего, что выпало на твою долю. — размышлял он вслух, пробуя на ощупь мягкость ее волос. Келли покачала головой:
— Слишком поздно. У тебя не осталось времени для столь дорогих подарков.
Он не шелохнулся. Его глаза прятались в тени, а улыбка выявила глубокие складки на щеках.
— Ну что же, придумаю что-нибудь другое. И, прежде чем Келли успела ответить, Мэтт нагнулся поцеловать ее. Его рука по-прежнему лежала в ее волосах. Пламя пробежало по жилам, и Келли потянулась к Мэтту. Она закрыла глаза и опустила руки на его плечи — те самые вожделенные широкие плечи. Ее тело прижалось к его мускулистому телу. Она не помнила ничего слаще этого прикосновения. А он смаковал ее, будто дорогое вино. Танец его языка по ее языку посылал ей огонь желания. Келли хотела целиком слиться с ним, мечтая продлить эту изумительную общность.
Мэтт поднял голову. Его глаза потемнели от страсти.
— Пойдем назад, Келли.
Когда они вошли в дом, официантов уже не было. Келли ожидала увидеть беспорядок, однако все следы импровизированного обеда исчезли. В ее доме царила абсолютная чистота. Наступило время прощания.
