Аурелия Хогарт - Воздушнее поцелуя
Пэм пожала плечами.
– Хорошо, не будем ходить вокруг да около. Скажи, почему ты сфотографировала меня с Джошем?
– Ну… скажем, на память.
– Вот как? – Пэм трясло от негодования, но она изо всех сил старалась не показать этого. – Значит, ты считаешь нормальным заявляться без стука в чужую комнату и фотографировать находящихся там людей, которые к тому же никого не ждут и занимаются своими делами?
– Сексом, ты хочешь сказать? – саркастически уточнила Лайза.
Ее ядовитый тон подействовал на Пэм как удар хлыста, однако и на этот раз она каким-то чудом сдержалась.
– Верно, сексом. Зачем тебе понадобилось фотографировать нас с Джошем именно в этот момент?
Лайза мелко рассмеялась, будто горох рассыпала.
– Ох-ох! Нас с Джошем! Послушала бы ты себя со стороны! Уж не замуж ли за него собралась?
Как ни была разъярена Пэм, последняя фраза Лайзы заставила ее на мгновение замереть. Позже она не раз вспоминала эту минуту, потому что до того мысль о соединении своей жизни с жизнью Джоша не приходила ей в голову.
Тем временем пристально наблюдавшая за ней Лайза воскликнула:
– Боже правый, кажется, я угадала!
Пэм мгновенно вернулась к реальности.
– Что за странные фантазии? Ни о каком замужестве речь не идет.
– Ну да, разумеется, – презрительно хмыкнула Лайза. – Ты сумасшедшая! Неужели непонятно, что этот красавец просто охотится за твоими деньгами?
– У Джоша свой бизнес, – сухо заметила Пэм.
Лайза смерила ее насмешливым взглядом.
– Это он тебе сказал?
Пэм прикусила губу. Действительно, о Джоше ей было известно лишь то, что говорил он сам. Впрочем, можно ведь навести справки.
– Мы сейчас говорим о другом, – произнесла она. – Ты не ответила, почему фотографировала нас.
Лайза поправила на себе полотенце.
– Это вышло случайно. Я действовала машинально. Просто, с тех пор как у меня появился мобильник с фотокамерой, я только и делаю, что все фотографирую.
– Зачем тебе столько снимков? – прищурилась Пэм.
Лайза пожала плечами.
– Ни за чем. Я их потом стираю.
– Ты начала фотографировать меня с самого своего появления в Мельбурне. Первый снимок был сделан в аэропорту, помнишь?
Та кивнула.
– Об этом я и говорю.
– То есть все мои снимки уже стерты?
Лайза скользнула взглядом по гостиной.
– О, ты снова зажгла ароматические палочки! Какая мерзость!
– Снимки стерты? – не поддаваясь на уловку, настойчиво повторила Пэм.
– Э-э… нет. То есть некоторые стерты, но…
– А что ты сделала с другими?
Лайза бросила на Пэм настороженный взгляд.
– Ничего. Что я могла с ними сделать?
– Вот и я все гадаю: что ты могла с ними сделать? – усмехнулась Пэм.
Глаза Лайзы забегали.
– Почему ты так говоришь? Не понимаю…
– Не понимаешь? Хорошо, объясню. Пока ты плескалась в ванной, я просмотрела твой сотовый. И обнаружила кое-что интересное, а именно: несколько снимков ты отправила на один и тот же номер. Точнее, только на этот номер и отправляла. Знаешь, кому он принадлежит?
– Кому? – механически произнесла Лайза.
Я еще должна объяснять! – промчалось в мозгу Пэм.
– Тетушке Деборе.
Воцарилось молчание. Не поднимая глаз, Лайза шарила взглядом по углам, словно в поисках ответа. Наконец, прищурившись, она посмотрела на Пэм.
– Ну и что?
– Ничего, если только не брать во внимание тот факт, что часть снимков носит компрометирующий характер, а тетушка Дебора в течение последнего времени составляет завещание.
Речь шла об их престарелой родственнице, Деборе Гармен, двоюродной сестре деда Пэм. Та никогда не была замужем, всю жизнь посвятила гостиничному бизнесу. Дебора славилась крепким здоровьем, но с некоторых пор у нее все-таки начались проблемы в этой сфере, поэтому она решила на всякий случай составить завещание. И сейчас весь клан Гарменов гадал, кого старуха-миллионерша включит в список своих наследников. Лайза же, судя по всему, решила отказаться от выжидательной позиции, предпочтя действовать. Логика, насколько понимала Пэм, была проста: чем меньше конкурентов в соревновании за благосклонность Деборы, тем лучше. При этом Лайзе было прекрасно известно, что Пэм слывет у Деборы любимицей.
Вновь повисла пауза, затем Лайза заговорила, однако произнесла совсем не то, чего ожидала от нее Пэм.
– Собственно, почему это ты без спроса заходишь в мою комнату и берешь мои вещи?! – сердито спросила она. – Мало того, просматриваешь содержимое моего сотового телефона!
Пэм изумленно заморгала.
Лайза же, воспользовавшись ее минутным замешательством, продолжила:
– Возмутительно! Я этого не потерплю! Похоже, ты нахваталась простецких привычек у этого своего Джоша, но я не допущу, чтобы со мной так обращались! Какая беспардонность! Пригласить человека в гости и рыться в его вещах… Уму непостижимо!
Ну и дела, подумала Пэм. Оказывается, это я пригласила ее к себе.
– Что ж, если ты недовольна моим гостеприимством, тебе здесь тем более нечего делать. Истинная цель твоего визита мне ясна. Никакой бывший ухажер тебя не преследует, все это вранье!
Лайза кисло усмехнулась.
– Ой-ой, какая проницательность… На себя посмотри! Одеваешься, как последняя дешевка, ведешь себя точно так же и знакомства заводишь соответственные. Какой-то бордель здесь устроила. Так и знала, что ты уехала сюда, подальше от всех, чтобы пуститься во все тяжкие. В Лондоне была тихоня, а тут твоя истинная суть и проявилась! Так что себя вини, а не меня. Если бы не давала повода, мне нечего было бы послать тетушке Деборе!
Пэм поморщилась.
– Хорошо, я все поняла: ты блюстительница нравственности нашей семьи. Но твоя миссия выполнена, тебя здесь больше ничто не держит, поэтому укладывай-ка свой саквояж, милая моя, и выметайся!
Неожиданно Лайза замерла с широко распахнутыми глазами, затем прижала пальцы к приоткрывшимся губам. Пэм решила было, что это результат произведенного ее словами эффекта, и даже успела спросить себя, уж не проснулась ли в Лайзе совесть, как та вдруг метнулась к балкону.
– Боже мой! Там же все промокло!
Спустя несколько минут, поминутно чертыхаясь и придерживая одной рукой обернутое вокруг туловища полотенце, Лайза втащила с балкона в гостиную свой саквояж.
– Что за… – начала было Пэм, но договорить ей не удалось.
Лайза начала причитать, извлекая из открытого саквояжа одну вещь за другой. Все они промокли до такой степени, что вода с них капала.
– Ужас! Кошмар! – восклицала Лайза. – Хоть выжимай… Это же все теперь годится только на помойку!
