Энн Брашерс - Последнее лето - твое и мое
Алиса присела на краешек скамьи. Ей не хотелось замечать перемен в Райли — например, ее поверхностного дыхания. Она отвела глаза, а ее собственное сердце принялось привычно копировать ритм сердца сестры.
Райли немного повозилась с платьем и натянула его через голову. Оно красиво упало к ее ногам, оставляя только кончики туфель.
— Ух ты, — вырвалось у Алисы.
Непривычно было видеть Райли в таком наряде, но Алисе не хотелось поднимать шум вокруг этого.
Райли украдкой несколько раз взглянула на себя.
— Знаешь, ты красивая.
— Ты так думаешь?
— Да.
Райли повернулась, чтобы посмотреть на себя со спины, как любая другая девушка, и Алиса улыбнулась. У Райли было тело, о каком мечтают девушки, а парни не замечают. Она была тонкой и гибкой. У нее не было неприглядных выступающих частей. Никаких ямочек на щеках, завитушек или лакомых кусочков. Узкие мальчишеские бедра и маленькие груди.
В свое время Алиса, у которой стремительно вырастали груди и бедра, испытывая на себе все тяготы полового созревания, больше всего желала оказаться на месте Райли. Она желала этого еще больше, когда ее дразнили и мучили. Иногда она желала этого и теперь.
— Давай его купим, — предложила Алиса.
У Райли был довольный вид.
— Сколько стоит?
— Даже не смотри. Можешь взять долю от моего платья, а я надену одно из маминых.
— Алиса, нет.
— Я серьезно. Давай. — Она взяла платье и направилась в сторону прилавка. — Мы берем это, — с важным видом сказала она продавщице и протянула ей платежную карту.
Пока они шли домой — медленно, поскольку она видела, что Райли устала, Алиса поймала себя на мысли, что больше не страшится показаться на людях. Ибо, несмотря на то что большая часть ее одежды была сдана на хранение и ей пришлось бы надеть какое-нибудь ужасное мамино платье, она подумала, что неожиданность не всегда неприятна.
— Желаете чек?
Для вечерней работы в магазине «Дуэйн Рид» на 11-й авеню Алиса разработала для себя особый имидж. На ней был голубой форменный халатик и бейджик с надписью: «Привет, я Алиса». Однако эта служба не занимала ее целиком.
— Да выбросьте его, — ответил тучный покупатель, которому, вероятно, не нужен был отчет о двух сникерсах «Кинг-сайз» и вишневом пироге.
Быть может, работа эта и была паршивой, но ее наняли без проволочек. Ей не хотелось работать в офисе, и у нее не было настроения служить официанткой в одном из ресторанов, где она оставила свои заявления. Этот магазин не был на виду, и к тому же такую работу можно в любой момент бросить и не жалеть о ней.
На ней были симпатичные туфли, но не очень удобные для долгого стояния на ногах. Ей приходилось не забывать положить в сумку вместе с халатом и тапочки. Родителям и Райли она говорила, что после вечерней смены встречается с друзьями, так что, выходя из дома, старалась выглядеть соответствующим образом. Деньги ей нужны были больше общения с людьми, но родным она этого не говорила. Она была чем-то вроде их доверенного лица. Они полагались на нее в том, что могут притвориться, будто живут в нормальном мире.
Несколько раз она встречалась с друзьями.
— Почему ты отложила поступление в юридический колледж? Что собираешься делать в перерыве? Что делаешь в будущем году? Встречаешься с кем-нибудь? Тебе надо увидеться с тем-то и с тем-то. Чем занимается Райли?
Когда вам столько лет, сколько Алисе, и вы только что из колледжа, будущее важно, как кислород. Без него ничего нет. Ей не хотелось говорить правду: она затаилась, она ждала.
В галерее косметики она увидела двух девушек, которых зрительно помнила по Файер-Айленду. Не из их городка, а из Салтэр или Фэр Харбор.
Она догадывалась, что они ее не узнают, несмотря на то что одна из них пробила на ее кассе уйму средств для ухода за волосами. Голубой форменный халат из «Дуэйн Рид» имеет сверхъестественную силу делать человека невидимым, в особенности для девушек, специализирующихся по истории искусств и проходящих по окончании колледжа стажировку в «Кристи» или журнале «ELLE Декор». Алиса училась вместе с такими девушками, однако себя к ним не причисляла.
Прежде Алиса какой-то частью своего существа стремилась поступить в юридический колледж, с тем чтобы постараться быть похожей на таких девушек. Если человек перестал радовать близких и семья не дает ему денег, он поступает в юридический колледж. Печальное проявление амбициозности — желание не выделиться, а приспособиться. Она подумала, что со временем сможет скрыть улики. Кому придет в голову на пятом году ее службы в успешной юридической фирме, что она здесь чужая?
Алисе казалось, что ее родные цепляются за мир белых воротничков и отпусков, проведенных дома, и если, не дай бог, что-то сделают не так, то будут отринуты обществом на несколько грядущих поколений. Ей необходимо было сыграть свою особую роль.
Так зачем она здесь? Почему не с ними? Почему она не участвует, по крайней мере, в обучающей программе в каком-нибудь банке или большой фирме? Ведь она защитила степень с отличием, получив приз на кафедре истории. Она могла бы использовать свои успехи, могла бы получить одну из этих работ. Почему же она этого не сделала?
Потому что это требовало выполнения обязательств. Потому что ей пришлось бы целиком посвятить себя работе, а она не могла сделать этого прямо сейчас. Она была не в состоянии смотреть вперед. Ей необходимо было находиться рядом с Райли. Чтобы сердца их продолжали биться и проходили дни.
Хотя Алиса отличалась приятным нравом, на нее иногда находили странные приступы самоотрицания. Она научилась бунтарству у двух учителей, но ее бунтарство не имело под собой каких-то принципов или любовных переживаний. Она по большей части занималась саморазрушением. Обычно это было связано с чувством вины.
Она не злилась на Пола за то, что досаждал ей разговорами о юридическом колледже. Даже если он этого и заслуживал, она не винила его в своем решении не поступать туда.
Но она не на шутку злилась на него за то, что ему нет дела до ее тоски и тревоги — ведь Райли серьезно больна, а он занят только собой и разгуливает повсюду с женщинами в остроносых туфлях. Несмотря на то что она ничего ему не рассказывала и он не мог знать, Алиса все равно на него сердилась. Она могла лишь мысленно делать ему незаслуженные упреки.
Она ушла с работы в десять тридцать и, пройдя по Коламбас-авеню, подошла к зданию открытого допоздна шикарного фитнес-центра на 68-й улице. Войдя, она справилась у администратора:
— Нельзя ли взглянуть на ваш бассейн?
Пол понимал, почему мать переписала на него дом. Крутясь из стороны в сторону в старом вращающемся кресле отца и представляя себе тысячу двести долгоиграющих виниловых пластинок и кипы обтрепанных журналов, газет, фотографий и постеров с загнутыми краями, Пол ясно это видел.
Продажа совершилась раньше, чем он ожидал. Он поручил дело брокеру Барбаре Уэйнстен, бывшей приятельнице его матери, с детьми которой вместе рос на острове.
Барбара сразу же назвала цену за дом и через две недели представила Полу договор на продажу. И вот теперь покупатели, супружеская пара менеджеров хеджевого фонда, с тремя маленькими детьми, собирались закончить сделку ко Дню благодарения.
Пол делал все это в сердцах. Делал с мыслью никогда больше не видеть этого места. Однако гнев имеет свойство оборачиваться против человека. Теперь оказалось, что он более, чем когда-либо раньше, увяз в проблемах дома.
Он все крутился в кресле, проплывая мимо пирамиды картонных коробок, которую водрузил в одном из углов комнаты. Ему претило то, как его мать разделывается со своими обязательствами по отношению к семье, однако он сам готов был поддаться лицемерию и нанять кого-то для выполнения этой работы.
Чем чаще вы откладываете какую-нибудь работу, тем труднее ее выполнить. Это можно доказать с научной точки зрения. Ему приходилось преодолевать не только количество своих подходов к этой работе, но и гораздо большее число неудавшихся попыток со стороны матери. Еще одно сомнительное наследство.
Может, удастся устроить так, чтобы пара из хеджевого фонда захотела купить дом вместе с мебелью. «Эклектичной мебелью», — мог бы он сказать. Включая полную коллекцию записей групп «Jefferson Airplane»[9] и «Starship»[10]. Достаточно принадлежностей для открытия собственного магазина для наркоманов.
Может быть, ему следует просто начать складывать вещи в коробки — складывать, не сортируя. Просто все сложить, запечатать и отправить на склад — и работа будет сделана.
Эта мысль заставила его перестать крутиться в кресле и встать. Он взял первую коробку.
На глаза ему попалась фотография, лежащая сверху растрепанной пачки. Это был снимок отца незадолго до смерти, сидящего на кухонном столе квартиры старого дома в Бруклин-Хайтс. Пол отвел взгляд. С фотографий начать он не мог.
