Маргарет Пембертон - Богиня

– Мне? Но почему?

Ее недоумение прозвучало искренне, и Роган, неожиданно почувствовав нестерпимый жар внизу живота, заметил, что ее необычного цвета глаза обрамлены мохнатыми ресницами. Женщины красивее он еще не встречал и прекрасно понимал, почему Теодор Гамбетта шел на такой риск. Она не была еще одной копией очередной звезды, второй Гарбо или Свенсон. Такой, как она, просто не существовало на свете. И эта женщина принесет «Уорлдуайд» целое состояние.

Роган пожал плечами и улыбнулся:

– Вы двое быстро нашли общий язык, верно?

Валентина нахмурилась, и Рогану стало ясно – она просто не понимает, что он имеет в виду и что ответ на его вопрос будет явно отрицательным. Придя в хорошее настроение, он жестом подозвал официанта.

– Еще одну «Маргариту» и лимонад со льдом, пожалуйста, – велел он и снова обернулся к Валентине. – Прошу прощения. Это чисто голливудское выражение. Просто я подумал, что вы давние приятели. Торквемада относится к вам намного лучше, чем к другим звездам.

– Торквемада? Вы дали это прозвище мистеру Ракоши?

– Так зовут его все, кто с ним работал. – Зубы Рогана блеснули в улыбке, заставляющей трепетать все женские сердца от Аризоны до Мэна.

– Но почему, – полюбопытствовала девушка. – Это венгерское слово? Что оно означает?

– Томас Торквемада был испанским монахом-доминиканцем и безжалостным инквизитором, известным своей жестокостью и бесчеловечностью.

Валентина подняла брови. Кажется, Роган недолюбливает Видала.

– Давно вы знаете мистера Ракоши? – спросила она, позвякивая ледяными кубиками в стакане.

– Он сделал больше фильмов со мной, чем с кем-либо, – с заученной небрежностью кивнул Роган.

Валентина, немного поколебавшись, осмелилась продолжать:

– Вы и миссис Ракоши знаете?

– Кариана Ракоши – одна из самых прелестных женщин в Голливуде, – сообщил Роган с таким видом, будто он состоял в интимных отношениях с Карианой. Однако на секунду все же задумался над непостижимым явлением, имя которому было Кариана Ракоши. Она редко появлялась на людях, а когда все же решала почтить своим присутствием какое-нибудь голливудское торжество, в Видале чувствовалось ощутимое напряжение, скорее походившее на страх.

Роган усмехнулся. Невозможно представить, что Видал Ракоши способен бояться! Просто ревнует. Женился на женщине куда выше его по положению в обществе и готов на все, лишь бы не потерять ее.

Сердце Валентины неумолимо стискивали ледяные пальцы.

– Хотите партию в теннис? – спросила она, показывая на пустой корт и скрывая под улыбкой отчаяние.

– Нет, – покачал головой Роган, – предпочитаю сидеть здесь и смотреть на вас. Каким образом удается Видалу удерживать Лукрецию Борджа на расстоянии? Должно быть, туго ему приходится.

– Кто такая Лукреция Борджа? – невольно рассмеялась девушка.

– Как кто, Луэлла Парсонс, конечно. Можете прозакладывать собственную прелестную головку, она днем и ночью осаждает портье отеля. Вы – последняя сенсация, Валентина. Появились из ниоткуда, и сразу такой бешеный успех! Гамбетта заключает с вами контракт на фантастическую сумму, притом что никто еще не видел вас на экране.

– Кроме мистера Гамбетты.

– Не иначе, вы произвели на него огромное впечатление. Гамбетта не привык сорить деньгами и делает ставку только на фаворита. Нужно отпраздновать это событие. Забудем обо всех лимонадах на свете и закажем бутылку шампанского. – Роган подозвал официанта и сделал заказ.

– Весь город нам завидует, Валентина. Все фильмы Ракоши до сих пор встречали на ура, а этот, говорят, нечто особенное. И кроме того, мы звезды. Нам не приходится драться за роли.

– Мистер Ракоши с самого начала хотел, чтобы вы играли, – кивнула Валентина, наблюдая за взлетевшей пробкой.

– Это из-за «Черных рыцарей», – уверенно заявил Роган. – Самый кассовый фильм года!

Валентина благоразумно промолчала о том, как Видал отзывался о «Черных рыцарях», лукаво сверкнув глазами.

– Мистер Ракоши утверждает, что ваша чувственность поистине неотразима.

– Ракоши говорил это? – удивился Роган, едва не лопаясь от самодовольства. За время съемок ему пришлось наслушаться от режиссера весьма нелестных характеристик. – Скажите, вы все время проводите здесь? Вам следовало бы побольше показываться в обществе. Как насчет того, чтобы сегодня поужинать со мной у «Сайро»? Это именно то место, где вас должны увидеть, и, кроме того, там ужасно весело.

Но девушка покачала головой:

– Мистер Ракоши не любит, когда я покидаю отель.

– Так он держит вас здесь в заключении? – вмиг вскинулся Роган, забыв о выдержке и элементарном такте.

Улыбка Валентины стала еще ослепительнее.

– Нет, просто он хочет, чтобы к началу съемок я знала сценарий наизусть, поэтому я почти все время провожу за зубрежкой.

– Черт возьми! Он уже начал изводить вас! – негодующе воскликнул Роган. – Этот человек настоящий тиран, и давно пора бы кому-нибудь высказать ему это в лицо!

– Почему бы не вам, Тенант? – раздался голос Видала, резкий, словно удар хлыста.

Роган мгновенно повернулся, чувствуя, как кровь отливает от лица. В трех шагах от их столика стоял Видал.

– Я жду, Тенант.

У Рогана затряслись поджилки, и тошнота подкатила к горлу.

– Я всего лишь дружески предупреждал Валентину, что ваше обращение с актерами можно легко принять за издевательство и кто-то должен вам это объяснить.

Глаза Видала гневно сверкнули.

– Только не вам об этом судить ясно, Тенант? И я не желаю больше видеть вас здесь. А теперь уходите.

Роган поднялся, дрожа от бессильной ярости. Возразить скорее всего означало потерять лучшую и самую значительную роль в своей карьере. Несвязно пробормотав несколько прощальных слов Валентине, актер устремился к выходу.

– Ублюдок, – злобно прошипел он сквозь стиснутые зубы, уже очутившись на тротуаре. – Проклятый сукин сын!

Позорное бегство Рогана не осталось незамеченным окружающими. Валентина поднялась с плетеного кресла, и Видал, глядевший вслед Рогану, немедленно набросился на нее.

– Я велел вам ни с кем не встречаться! Ни с кем! – выдохнул он.

Сидящие рядом начали оборачиваться в их сторону, но Видалу уже было все равно. Он с размаху швырнул книгу на стол.

– С сегодняшнего дня я буду слишком занят, чтобы беседовать о литературе с пустоголовой потаскушкой, которая не может дождаться, когда наконец затащит партнера в постель!