Люсинда Райли - Цветы любви, цветы надежды
— Слава Богу. — Венеция смахнула слезы. — Он сказал, что никогда не сможет нарисовать то, что видел. Там столько жестокости, столько ненависти! Ты знаешь, что арийцам запрещено заниматься любовью с евреями, не говоря уже о законном браке? Что за последние полтора года тысячи синагог сгорели дотла? Евреи не имеют права держать в своих домах радиоприемники, а их дети не могут посещать школы, в которых учатся арийские дети.
Оливия слушала, онемев от потрясения.
— Но почему же мир ничего об этом не знает? — наконец спросила она.
Венеция покачала головой:
— Не имею понятия, и папа тоже. Он сказал, что поставит в известность своих влиятельных друзей-политиков. — Она схватила Оливию за руку. — Ох, милая, мы все время пытаемся забыть о грядущей войне, но она будет, и никуда от этого не деться! И кто знает, чем все закончится?
Глава 15
Проснувшись, Гарри Кроуфорд с удовольствием удостоверился, что он дома. В отличие от многих своих коллег-офицеров, которые понятия не имели о том, куда их отбросит судьба через несколько месяцев, Гарри, по крайней мере, прекрасно осознавал свое ближайшее будущее. Ему предстояло возглавить обучение группы местных новобранцев, зачисленных в Пятый королевский норфолкский полк, и, значит, хотя бы в ближайшие недели, в самую летнюю благодать, он сможет жить в собственном доме и спать в собственной постели.
Офицеры, которых отправляли в иные, отнюдь не такие приятные места, с завистью спрашивали, не шепнул ли его папочка кому следует, но Гарри в этом сомневался. Вряд ли сейчас, когда Германия в любой момент могла напасть на Чехословакию, его отец стал бы думать о комфорте взрослого сына.
Гарри раскрыл окно и с наслаждением вдохнул свежий сладкий аромат жасмина, высаженного Адрианой вдоль террасы.
«Как же здесь тихо! Жаль, что танцы для кузины Пенелопы устраивают именно сегодня, в мой первый день дома, и уже вечером придется обхаживать целый табун девушек с лошадиными лицами...» Впрочем, старый дом возвращался к жизни, и это радовало Гарри. И потом он знал, как много это событие значит для мамы.
Когда Гарри спустился на первый этаж, там вовсю кипела работа. Из деревни вызвали дополнительную прислугу, которая помогала готовиться к вечеринке. Через холл на тележках возили мебель, а в танцевальном зале устанавливали стулья и столы, чтобы разместить полторы сотни трапезничающих. После обеда гостей уведут в гостиную или, если вечер будет теплым, на террасу, из танцзала унесут столы и стулья, поставят там оркестр, и начнутся танцы.
Пробираясь сквозь деловито снующую толпу, Гарри шел к танцзалу, радуясь, что непредсказуемая английская погода словно услышала мамины мольбы: похоже, во второй половине дня будет тепло и сухо. Джек и его сын Билл везли на террасу тачки, доверху нагруженные пестрыми цветами.
— Вам помочь, парни? — спросил Гарри.
— Спасибо, мистер Гарри, управимся сами. Я знаю, сэр, вы только вчера приехали домой, так что отдыхайте, — улыбнулся Джек, снимая шляпу в знак приветствия.
Не послушав, Гарри принялся сгружать цветы на террасу.
— Я слышал, Билл, тебя записали в Пятый норфолкский полк?
— Да, это так, мистер Гарри.
— Значит, нам с тобой предстоит познакомиться поближе. Мне поручено привести вас всех в боевую готовность. Встретимся в понедельник на тренировочном плацдарме Дрилл-Холла. Мне будет приятно увидеть знакомое лицо, а ты познакомишь меня с остальными.
— Мы все будем рады служить под вашим началом, сэр. — Билл широко улыбнулся.
Джек развернул свою тачку.
— Билл, иди-ка скажи ее светлости, что мы привезли растения, а я пойду заберу то, что осталось. Она наверняка захочет сама расставить их на террасе. Ты же знаешь, как трепетно ее светлость относится к своим цветочкам. — Джек подмигнул Гарри. — Спасибо за помощь, сэр. До скорой встречи!
Оливия и Венеция выехали из Лондона в десять часов утра. Венеция одолжила у родителей «форд», заверив Оливию, что она опытный водитель. Впрочем, девушка явно лукавила. За последние пять часов Оливия чуть не поседела от страха: Венеция то выскакивала на встречную поносу, то судорожно заводила заглохший мотор, то включила не ту передачу. Они чудом избежали аварии.
Если Венеция была никудышным шофером, то Оливия оказалась таким же никудышным штурманом. Она путалась в карте, и они много раз сворачивали не в ту сторону, из-за чего Венеция совершала лишние опасные маневры. Подруги планировали добраться до места за четыре с половиной часа, но близилось время дневного чаепития, а до Уортон-Парка оставался, по меньшей мере, час езды.
Хорошо хоть сельский пейзаж стал гораздо симпатичнее, и Оливия не сомневалась, что они на верном пути.
— Ты уверена, что мы не скатимся с острова прямиком в Северное море? — спросила Венеция. — Как долго мы едем! Умираю от голода! Папа говорит, у него аллергия на свежий воздух. Мне кажется, он ни разу не уезжал из города с того дня, как я родилась. Пожалуй, мне следует брать с него пример, — ворчливо добавила она.
Оливия промолчала. Она знала, что, увидев Уортон-Парк, подруга перестанет злиться и поймет, что их поездка была не напрасной.
Полтора часа спустя они свернули на подъездную аллею, ведущую к дому. Низкое солнце озаряло парк мягким светом.
Венеция продолжала жаловаться на свой пустой желудок, затекшую спину и ноги, уставшие без конца менять передачу. Оливия опустила окно и вдохнула ароматы тихого теплого вечера.
— А вот и дом, — радостно возвестила она. — Правда, очаровательный?
Но Венеция не была настроена на лирический лад.
— Что, сюда еще не провели электричество? — раздраженно спросила она.
— Не остри, Венеция! Конечно, здесь есть электричество. Только свет нам вряд ли понадобится, ведь сегодня двадцать первое июня, самый длинный день в году, — ответила Оливия. — Знаешь что, — добавила она, когда Венеция резко остановила машину перед домом, — если хочешь, можешь дуться все выходные. Я же считаю это место божественным и собираюсь сполна им насладиться, даже если ты меня не поддержишь.
В этот момент парадная дверь отворилась, и с крыльца сбежал смутно знакомый ей молодой человек.
— Здравствуйте, мисс Дру-Норрис, — произнес юноша, когда Оливия вышла из машины и пригладила мятое платье. — Очень рад снова видеть вас в Уортон-Парке.
Оливия узнала Билла, сына садовника, с которым наскоро познакомилась в январе, когда заходила в теплицу.
— Как поживают ваши цветочки? — с улыбкой спросила она. — Моя плюмерия вовсю цветет на подоконнике в моем лондонском доме.
