Галина Хребтович - Пари (СИ)
— Что случилось? — Данил был совсем рядом, каким-то странным образом это подействовало на нее успокаивающе.
— Ничего, мне… показалось… — она еще раз осветила землю под ногами.
— Здесь никто не водится. По крайней мере, из тех, кого бы ты почувствовала. Можешь не волноваться.
— Тебя это, должно быть, забавляет?
— Ничуть. Я просто думаю, что тебе не следовало сюда идти.
— А я думаю, что стоило. — Она обвела рукою пространство вокруг, — это впечатляет.
— Но ты хочешь наружу.
— Очень.
Она злила его. Своим упрямством, желанием следовать за всеми, несмотря на дискомфорт, или вот как сейчас, первобытный страх — он не мог не заметить растерянного взгляда, брошенного в сторону удаляющего проема. И того, как крепко, до побелевших пальцев она сжимает фонарик. Злила своим равнодушием, подчеркнутым отсутствием желания выглядеть привлекательнее. Что это — маска, или он настолько ошибался? Он-то думал, она из тех девушек, которые в магазин, не накрасившись, не выйдут. И что же теперь? Никакого кокетства, полное отсутствие косметики, бесполая одежда. И даже выводящие его из равновесия волосы жгуче-рыжого цвета собраны в хвост и спрятаны под кепкой. Да только зря — он-то все о ней знает и подмечает. Он видит ее тонкие пальцы, хоть они и перемазаны грязью. Вот в разрезе куртки мелькнула нежная шея, с тонкой золотой цепочкой. А на мягких губах расцвела улыбка. Правда, адресована она не ему.
Как же она бесит его! И своей очевидной женственностью, и тем, что оказалась совсем не той, кого он знал. А еще тем, что она здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки.
Хитростью ли, или просто стараниями подруги, какая разница! Это ее упорство одновременно и восхищало. Отсутствие каких-либо удобств, грязь, тяжелая дорога ничуть не сказывались на присутствии духа — еще одна причина для злости. Или восхищения. Он не знал.
Они повернули обратно, с ее стороны послышался едва различимый вздох облегчения. Теперь Даша шла позади него, и он слышал ее дыхание, и то, как оно сбивалось, когда она преодолевала крутой уступ или перепрыгивала через маленькие ручейки. Он подал ей руку, когда они спускались вниз, и, как ни странно, Даша не отвергала его помощь. Наконец, впереди забрезжил просвет, все заговорили громче и ускорились. Снова последовал переход через водную преграду, после чего ребята расселись на нагретых камнях, блаженствуя от яркого солнца.
Данил поймал себя на мысли, что разглядывает ее босые ноги, пока она не опустила закатанные штанины и не надела кеды. Но даже после этого буйная фантазия продолжала рисовать свои образы у него в голове, будоража кровь. И этот цирк продолжается уже вторые сутки. Вот ведь зар-раза!
— Ты хорошо держалась.
Даша удивленно покосилась на Данила, уж от кого-кого, но от него она никак не ожидала похвалы. И не знала, как реагировать, возможно, это просто очередной выпад, и за ним последует колкость?
— Спасибо, конечно, но я не сделала ничего особенного. Мы все только что прошли одинаковый путь.
— Опять врешь?..
— Знаешь что, — она спрыгнула с камня, — я чет не пойму, похвалить ты меня хочешь или уесть?
Ну что тут скажешь, когда он и сам не знает? Данька разочарованно отмахнулся и отошел к ребятам, предпочтя их общество мукам неопределенности. Ей захотелось оглянуться посмотреть ему вслед, поймав себя на этой мысли, Дарья шумно втянула воздух носом, досадуя на себя.
Слегка отдохнув, группа начала спуск. Когда крутой склон был практически позади, Даша неожиданно затопталась на месте, словно лошадь, потерявшая ориентир:
— З-змея, — она указала пальцем на место слева от себя. Сзади кто-то тоненько взвизгнул.
Девушка попыталась шагнуть вправо, и, в результате, поскользнувшись, сорвалась вниз. Данил, находясь, как обычно, поблизости, единственный, кто успел отреагировать — подскочил, смягчив ее падение, но при этом сам потерял равновесие, и они кубарем прокатились метра три по склону. Вся группа сбежалась к ним, но молодые люди уже поднимались сами, кряхтя и ругаясь. Даша даже успела нахлобучить кепку, потерянную при падении.
— Не ушиблись? — Олег Степанович осмотрел цепким взглядом ребят и место падения, затем, облегченно вздохнув, добавил, — здесь змеи не водятся. Только полозы.
— Простите, — Даша прикрыла губы рукою в смущении.
— Да ладно, не извиняйся, — пришел ей кто-то на выручку, — все равно неприятно, с виду-то змея-змеей.
Данил, слегка прихрамывая, подошел к руководителю:
— Степаныч, глянь-ка, что у меня с ногой, — он снял кроссовок и присел прямо на землю.
Олег Степанович хмуро прощупал ногу:
— Похоже, растяжение. Сильно болит?
— Терпимо.
— Сейчас наложим повязку. До завтра должно полегчать.
— Да не надо повязки, я и так могу идти.
— Ни к чему это геройство, завтра переход. Надо чтобы ты был как огурчик. — Он оглядел группу. — Так, ну что, все остальные в порядке? Тогда двинули, уже пора обедать, нам предстоит сегодня еще один подъем.
До лагеря оставалось всего ничего, и уже через пятнадцать минут настал ожидаемый привал.
Пока они отдыхали, солнце спряталось за облака, которых становилось все больше и больше. Подул прохладный ветер.
— Слышь, Серега, — Степаныч поманил его пальцем, — что-то мне не нравится эта резкая смена погоды. Стоит ли идти сегодня?
Послышались возмущенные вопли со всех сторон.
— А ну-ка цыц! — прикрикнул он на всех, — я несу за вас ответственность, и мне надо, чтоб вы вернулись к своим родителям в целости и сохранности. Это горы! — потом уже, повернувшись к Сергею, — а если дождь? Мы же не спустимся здесь.
Сергей порылся в рюкзаке и достал карту, которую они принялись вместе изучать. Наконец, руководитель вынес вердикт:
— Мы слегка изменим маршрут. Вчера мы ходили вниз по каньону, а сегодня пойдем наверх. Но не туда, куда планировалось изначально, а немного в другую сторону. «Гугл», конечно, обещал нам хорошую погоду, но это там — Степаныч выразительно ткнул пальцем в небо, — а мы здесь. Ну что — идем? Если хотите хоть что-то успеть, пора подниматься. И обязательно возьмите дождевики. У кого нет — остается в лагере.
Все поспешно засобирались.
— Тэк-с… насчет дежурства. Остается Данила само собой, его ноге нужен покой. А с ним остается… — он заколебался.
— Кто виноват, тот пусть и остается! — неожиданно выпалил Данька.
— Так ведь она не виновата, — руководитель растерялся.
Даша даже не стала оправдываться, начав молча убирать вокруг костра остатки обеда. Она и вправду чувствовала себя виноватой, и это была прекрасная возможность искупить свою вину.
