Лариса Кондрашова - Чужой муж
Наташа и сама бы добралась. До дома с вокзала ходит обычный трамвай, но брат в последнем письме сделал приписку: «Надумаешь домой приехать, сообщи, я встречу!»
Наташа догадывалась, что Валерий скорее всего купил долгожданную машину и ему не терпелось похвастаться перед старшей сестрой.
Мама писала, что он директорствует в какой-то фирме и зарабатывает неплохие деньги. Что ж, Наташа порадуется за младшенького. С чем она сама едет домой после шести лет отсутствия? А ни с чем: ни мужа, ни детей, ни сбережений… Если не считать тридцать сребреников. То есть три тысячи долларов.
— Здорово же вас, наверное, обидели, — проговорил сидящий в купе напротив нее мужчина.
— А, что? — очнулась от раздумий Наташа.
— Неприятности, говорю?
— Есть немного, — нехотя ответила она.
— Надеюсь, не со здоровьем?
Она чуть было не нагрубила ему. Кому какое дело, о чем она думает, но в последний момент спохватилась, ответила:
— Нет, что вы, со здоровьем пока тьфу-тьфу… А почему зашла речь о здоровье? Я так плохо выгляжу?
— Вы выглядите прекрасно. Но в вашем возрасте и с вашей внешностью неразрешимой проблемой может стать только это, — уверенно сказал он.
— Надо же, а я и не знала, — ей все же хотелось ему дерзить, — выходит, остальные проблемы вроде как и не проблемы?
— Решаемые проблемы, — уточнил он. — Вы в город в командировку едете?
— Домой, — сказала она и вздохнула.
— Вас там не ждут?
— Почему не ждут, ждут.
— Что же вы тогда вздыхаете? Любимые и любящие родители, муж…
— Муж у меня погиб. — Наташа помрачнела.
С этого начались у нее и все остальные проблемы, которые, как уверяет сосед, вовсе не проблемы.
— Простите дурака, что полез со своим любопытством. Я раньше этим не грешил. Видно, измаялся без дела. Еду из самого Санкт-Петербурга, откуда прежде летал только самолетом. Поездом пришлось отправиться поневоле. Нелетная погода…
— Бывает.
— В таком непривычно долгом безделье начинаешь философствовать. И приставать с расспросами к молодым женщинам. Ведь нам, старикам, кажется, что печалиться вам просто не о чем.
— Старик — это вы о себе? — улыбнулась Наташа; сосед выглядел моложавым и подтянутым, наверняка в него еще влюбляются девчонки.
— А что, хочется иной раз пококетничать. Чтобы тебя утешали, говорили, что ты вовсе не старик. Да и в глубине души ты себя таковым не чувствуешь.
— А мои родители, по-моему, решили не обращать на свой возраст никакого внимания. По утрам бегают, купили себе навороченный тренажер. Я, правда, его еще не видела, но брат написал — крутой!
— А сколько им лет?
— По пятьдесят.
— Я так и подумал, что вполне мог иметь такую дочь, как вы.
— Что-то этому помешало?
— Поздно женился. Сыну и дочери соответственно шестнадцать и восемнадцать.
— Похоже, и мне придется поздно заводить детей, — пробурчала Наташа.
Это вообще ни в какие ворота не лезло. Чужой человек, опомнись! К чему этот моральный стриптиз? А он будто чувствовал, что достаточно ткнуть пальцем в наболевшее, как из его попутчицы тут же полезет откровенность.
— Разве это не в ваших руках?
— Получилось, как ни странно это звучит, не в моих, а в руках совсем другой женщины.
— Судя по ожесточению, с которым вы это сказали, уступили без борьбы? Или просто решили, что соперница изначально сильнее?
— А надо ли бороться за то, что тебе не принадлежит? — Наташа стала заводиться от собственного рассказа. — Мне так и видится мужчина, которого в разные стороны тянут две женщины. И в чем здесь выразится борьба? В том, у кого сильнее руки?
— Насколько я могу представить, мужчина тоже что-то при этом ощущает, он же не бесчувственный болванчик.
Наташа невольно оглянулась на приоткрытую дверь купе. Двое других попутчиков — молодая пара — были заняты только друг другом. Они или лежали, переговариваясь, на верхних полках, или, как теперь, стояли, обнявшись, в коридоре и смотрели в заснеженное окно. Что они могли разглядеть интересного в этом унылом пейзаже? Может, они, как и Наташа, невольно ждут, когда поезд въедет в другую зону, где снега уже нет? В ее родном городе конец января случался без снега, с промозглой сыростью и дорогами, обледеневшими к вечеру и расквашенными к полудню. В последнем письме мама об этом писала. Но сырые зимы так же плавно переходили в снежные, когда недели на две таки падал снег и термометр опускался до минус десяти…
Судя по нескольким фразам, которыми Наташа обменялась с молодыми людьми, они ехали в тот же город, что и она, проведя две недели на солнечном Кипре.
Наташа вдруг остро позавидовала им, словно впереди у нее самой уже ничего не могло быть и ей не двадцать восемь лет, а, например, шестьдесят восемь…
Почему она не удалась в своих родителей, оптимистов и легких на подъем людей, которые в свое время немало поколесили по стране и сейчас, как бы трудно ни было, не отказывали себе в житейских радостях? Брат пошел в них, веселый, уверенный в себе человек, а Наташа удалась скорее в бабушку, флегматичную, трудно забывающую, консервативную донельзя.
Три года Наташа горевала о Косте, теперь сколько — о Валентине?
Но он-то не умер, чего же она его будто оплакивает. Приедет из Франции, потычется, помается и вернется к Тамарке. И заживут они как прежде…
Думать так было обидно, хотя только что Наташа декларировала, что он ей не принадлежит. Понятно, если отнести бедного мужчину в разряд вещей.
Про таких, как Наташа, говорят в народе: задним умом крепка. Сначала она сделала все в точности так, как диктовала ей Тамара — если разобраться, соперница, враг, а теперь, когда ничего нельзя исправить, стала жалеть о своем поступке…
Она скосила взгляд на попутчика. Тот молчал, уважая ее задумчивость. Задумчивость — ее подруга от самых колыбельных дней… Не только Тамарка может цитировать «Онегина».
Однако если она поддержала разговор с соседом, а потом внезапно замолчала, то это уже выглядит как признак дурного тона.
— Брат меня обещал встретить, — сообщила она ему, чтобы не молчать. — Наверное, хочет сразить меня своей новой машиной. Мол, вот он какой, младше меня, а достиг куда большего.
— Он — мужчина, и этим все сказано. Если, конечно, вы не проповедуете матриархат.
— Не проповедую, но с некоторых пор начала задумываться: а надо ли так поспешно от него отмахиваться, раз патриархат дает такие плохие результаты?
— Что вы имеете в виду?
— Бедность, в которой живет наша страна.
— Но другие-то страны тоже при патриархате живут, возьмите тех же скандинавов.
